Amerel все записи автора Дико странный сон.

Я купила билет до Харькова. Потом долго бегала по странному колхозному вокзалу в поисках поезда. При этом декорации просто охренительные – страшный заброшенный забор, за ним жуткий, похожий на Чернобыльский лес, занятые только собой люди.

В общем, пока я ехала в вагоне, познакомилась с проводником и ещё несколькими людьми. Они явно относились к категории «пообщаться чтобы убить время» и никакого интереса не представляли. ПОхоже, они это понимали и сами, поэтому глядели с какой-то странной скукой в окно.

Потом я вышла на вокзал. Можно и его описать. С двух боков от станции (как у трамваев) рельсы, а через непонятно как переезжаемую дорожку к «континенту» с этого островка, небольшое серое здание вокзала, в котором оказалась не то импровизированная гостиница, не то что, но лестницы внутри были с коврами, было темно, и походило на старый не пользующийся популярностью театр. Туда меня и поселили. Кто? Да не знаю, я просто пошла туда и стала жить. Несколько дней я по утрам ходила в простой одежде (иногда прямо в пижаме) на странный рынок без людей и покупала там продукты, а затем переодевалась во что-нибудь красивое и выходила на уже людный вокзал, греться на солнышко. Периодически в здании вокзала жил мой покойный дедушка, из чего я решила, что всё-таки приехала не в Харьков, а в Питер. Я ела мороженое, знакомилась и общалась с людьми, но все они были серые и припыленные. А ещё через некоторое время я обнаружила, что напротив вокзала, через пути (раньше я просто туда не поворачивалась) огромный и невероятно цветастый Храм. На самом его верху была нарисована какая-то знакомая святая. Туда я не ходила.

Потом я видела Холезину. Она очень спешила со своей подросшей дочерью – и дочерью этой по-моему была не Кристя. (справка, Холезина – мамина подруга, знает много языков, поёт, записывает песни, ходит в церковь достаточно часто, дочь Кристина училась со мной в музыкальной школе на пару классов младше). Я пыталась с ней поздороваться. Но она меня не услышала и продолжала очень спешить.

Так прошло несколько дней (недель?),за это время я успела подумать, что надо бы сходить к Милочке (мамина тётя) и поближе поговорить с дедом. Ведь он умер, и больше в реальности поговорить не удастся…(так, стоп, в реальности?!...)

А однажды утром я проснулась и вышла на…каток. Вокруг какие-то откуда-то знакомые люди катались на коньках, выписывая пируэты, из громкоговорителя я поняла, что будут соревнования мира. Метрах в десяти от меня кружилась Аня Шкурко, потом подъехала и радостно – как всегда – спросила, думаю ли я, что она победит. Я ответила, что уверена, развернулась и пошла в сторону от освещённого льда, в тьму, а лёд всё не кончался, надо мной нависали какие-то лестницы, сзади доносились крики болельщиков, мне всё надоело и я пошла спать, стараясь не смотреть на выступающую фигуристку и не попадать в световое пятно.

Наутро снова была жара и, разумеется, никакого катка. Было очень душно, и люди обмахивались чем попало. Непонятная полная женщина ходила по маленькому квадратику, обмахиваясь небольшим чёрным веером. Медитирует – подумала я и пошла к столбу на станции. Я с самого утра знала, что сегодня приедет мама. Да, надо сказать, за всё это время на вокзал пришло всего два-три поезда, и не проехало мимо ни одного.

Я постояла, подождала, сходила купила на рынке мороженого. На рынке было много людей и все покупали капусту, обливаясь потом. Продавщица странно на меня посмотрела, и я поняла, что одета в свитер. Ах да, подумала я, я утром специально решила надеть чёрно-белую гламурную маечку (почему-то без нижнего белья) а сверху свитер, чтобы не замёрзнуть.

Приехал пыльный синий поезд, вышла радостная и уставшая мама. Я начала ей рассказывать, как я провела время. Я рассказала про дедушку, она засмеялась, и сказала, что этого не может быть, ведь мы в Харькове, и показала на огромную вывеску над аркой, через которую был виден людный рынок. «Харьков». «Да сама посмотри, сзади же храм Евфросиньи Полоцкой».

Я решила не рассказывать про каток и Холезину.

Мы ходили по городу в непонятных направлениях, а потом увидели Холезину с безликой дочерью. Она была очень «рада» нам, и подозрительно косилась на меня. Пригласила нас в спа-салон, и хотя я очень не хотела идти, мама согласилась. Всю дорогу Холезина рассказывала, какие здесь опасные места, мрачные деревья и острые ножи, а я пыталась заглянуть в лицо её дочери, но там было пустое пятно телесного цвета. Было неприятно.

А потом нас привели к бассейну, в который надо было пролезать через ржавую сетку, и была это грязная речушка, за которой была такая же ржавая сетка, мрачный лес и тени неприятных людей.

Я отказалась.
Всё унеслось куда-то.
Я стою у себя в комнате и рассматриваю билет. До Харькова. Лотерейный.
Стираю мгновенный выигрыш и разумеется уже на второй цифре несовпадение.

А наверху нарисован храм с заклеенным лицом святой, и написано «храм Св. (залито стирательной штуковиной)».

Я не стала стирать.