Aahz (ПОДМОСТКИ) все записи автора Приветствую Вас, наши уважаемые сообщники. Что-то загнивает потихонечку наше сообщество. Решил я влить в него свежую струю. Постучалась к нам одна девушка - Ника_Райтер. Просит принять в наши ряды. В качестве проверочного текста, по моей просьбе, мне была прислана музыкальная пьеса. Я понимаю так, что автор молодой, не опытный и ему очень нужна ваша критика. Именно адекватный ответ с объяснением, что и где не так. Попробуем помочь человеку? Только предупреждаю сразу - под катом "многа букаф". Поэтому, ленивым лучше не ходить.)))

" Похититель времени или приключения в один чудесный день"
Читать далее...

Aahz (ПОДМОСТКИ) все записи автора Самая маленькая пьеса в мире.)))

1. Слабый свет на сцене, усыпанной всяким хламом. Держать пять секунд.
2. Слабый короткий крик и сразу вслед за ним вдох одновременно с постепенным усилением света — доведение до максимума примерно через десять секунд. Молчание — удерживать около пяти секунд.
3. Выдох одновременно с медленным ослабеванием света, доведенные до минимума (как в начале) примерно через десять секунд, и немедленно крик, как раньше. Молчание — удерживать около пяти секунд».

Aahz (ПОДМОСТКИ) все записи автора Попробую опубликовать здесь одно из классических произведений абусрдистов. Предупреждаю заранее - многа букаф. Посему, кому лень читать, под кат не лезем. Остальным, интересно ваше мнение.)))))

Читать далее...

Гэм (ПОДМОСТКИ) все записи автора Выкладываю здесь небольшой сценарий. Его собираются ставить, но есть у меня сомненья... Написала я его давно, а теперь, перечитав, заскучала. По сему прошу у вас совета. Поясню, что цель была - проработать как можно подробнее характеры на диалоговом уровне. Приму любые замечания. Не сможете дочитать до конца, тоже напишите, пожалуйста. Удачи. Всем привет!

Железнодорожный вокзал. На железнодорожный путь прибывает поезд.

Вокзальная ограда (забор). Через неё видно прибывающий поезд. Около ограды стоит Ира. Рядом с ней стоит футляр от контрабаса. Ира смотрит на прибывающий поезд, напевает. (можно «Голубой вагон бежит качается») Интонация у неё шутливая, голос специально гнусавый. Ира внимательно смотрит на то, что находится за контрабасом.
Ира: пора.
Ира выразительно (играя) смотрит на часы.
Ира: Время женщин.
Оказывается, что там стоит Саша. Она невысокая, поэтому её не видно за футляром.
Саша: Что?
Ира: Так в одном фильме говорили. Что? Не смешно разве.
Саша возмущённо смотрит на Иру.

Саша: Я боюсь.
Ира: И что теперь не пойдёшь?
Саша: Пойду.
Ира: Ну, так иди уже!
Саша: Как?!
Ира: Ну, может тебе такси вызвать?.
Саша: Что я ей скажу.
Ира: Да разберешься. Придумаешь по ходу.
Саша: скажи мне первую фразу.
Ира: Слушай, может мне за тебя пойти?! Давай уже. Чем быстрее всё расскажешь, тем легче.
Саша: Я не смогу. Ты себе просто не представляешь. Это цунами. Это когда землятресение по шкале...
Ира: Стоп. Тихо. Мы же говорили: « Рано или поздно...
Саша и Ира хором: Это должно случиться.

скучаем дальше

Aahz (ПОДМОСТКИ) все записи автора Семен Злотников

ДВА ПУДЕЛЯ
Комедия в одном действии

Читать далее...

Aahz (ПОДМОСТКИ) все записи автора Совсем я забросил нашу рубрику - драматургия. Виноват. Каюсь. Отчасти это объясняется тем, что сложно найти не большую пьесу для публикации здесь. Но спешу исправить сие досадное недоразумение и представляю вашему вниманию пьесу замечательного французкого автора - Жана Кокто. Предупреждаю сразу - под катом большой текст. Осторожно.

Читать далее...

КузнецоваЕлена (ПОДМОСТКИ) все записи автора ЕЛЕНА КУЗНЕЦОВА

ПАРНЫЙ ТАНЕЦ В ОДИНОЧКУ
монопьеса

репертуар
телеканал «КУЛЬТУРА»


Она:
бомжиха
горничная
купчиха
царица
шаманка
ведьма
Женщина

Темная сцена. Горит дежурная лампочка. В глубине угадываются кронштей-ны с вешалками. Поет сверчок, слышны порывы ветра, странный хруст, словно кто-то жует засохший сыр; попискивают мыши.
Постепенно сцена заливается светом, и уже можно рассмотреть шкаф с бутафорской посудой, стол с колченогим стулом и большой сундук с кучей разно-цветной одежды на нем.
Куча зашевелилась и с глухим стуком упала на пол. Кто-то беззлобно выру-гался скрипучим голосом и стал выпутываться... Сразу и не понять, кто это - мужчина или женщина...

Святые угодники! Что же это делается! Косточки-боковинушки... И так все бока отбиты... Ох, грехи мои тяжкие...

Человек вяло освобождается: выпростал ноги, вытащил из-под себя куртку, присел; на голове еще болтаются яркие колготки и закрывают обзор; стянул с головы, рассматривает на предмет дыр, не заметил, покрутил головой - удивил-ся.

Шикарные тряпки... (оглядывается) Куда это меня занесло... (вынимает из ку-чи маленькую шляпку-таблетку) Ух ты, какая чепуховина! Суперское тряпье!

Надевает на голову, поднимается. Теперь можно разглядеть даму, - пол оп-ределился окончательно. Это - женщина, давно переставшая считать годы: ей может быть 30, а, может, и все 60; кому как... Она оглядывается в поисках зерка-ла, замечает его, походит и внимательно себя изучает...

Что-то не то... не хватает... (осматривается) Все-таки, где я?

Обнаружила ряды вешалок с одеждой и шляпами, набрала несколько, прита-щила к зеркалу, примеривает, крутится, надоело...

А пожрать в этом раю дают?.. Бедной девушке было бы в самый раз.

Изучает обстановку на столе. Берет из вазы большое яблоко, пытается надкусить, бросает на пол.

Фу, какая гадость! (подбирает, разглядывает, постукивает костяшками пальцев) Воск! Точно, воск. Лешаки! Так и последние зубы облетят! (проверяет че-люсть, успокоилась) пронесло! (берет грушу из вазы, постукивает ею об стол, проверяя) Лежит груша, (издеваясь) а ты кушай, кушай - в морге разберутся! Ну, и дальше что?

Проверила шкаф, вернулась к столу, заметила что-то у ножки, подняла, по-нюхала, поскребла ногтем.

Сыр... Какого ты рода-племени, милок? И скрючила же тебя жизнь, - сплошной ревматизм. Тебя съешь и сам, пожалуй, согнешься. (вздохнула) Но есть ли выбор у бедной девушки... (в темноту) Молчите? Ну, и молчите, - придется лечить... Как мама учила? Когда я ем, я... (мужественно жует сыр) Теперь бы царскую трапезу запить... (роется в карманах, вынимает шкалик, смотрит на просвет) Нельзя. Это - на черный день... (засовывает бутылочку обратно в карман) Сойдет! Поклевали и будет!
(бодро) Так! Можно приступать к осмотру. (постукивает грушей) С этим понят-но. Как там было у Райкина: "Дурят народ!" Еще как! Кто же мне рассказывал... Всадник, ну, Медный всадник, он - у Пушкина медный, а так, в натуре, - бронзовый! Вот вам и рубиновые звезды Кремля! (напевает) “Утро красит нежным светом стены древнего Кремля...”
А тут тепло.

Стаскивает с себя пальто. Остается в штанах, юбке и толстом безраз-мерном свитере, вертится перед зеркалом.

А я еще ничего. Если мыться по субботам и достать губнушку, - эта моль ноч-ная мне не конкуренты!.. (уронила тарелку, она не разбилась, поняла, что посуда бутафорская) Похоже, дорогуша, ты в театр забрела... Так отчего не порадоваться! Согрелись. Поспали. Поели.(принюхалась) Съестным больше не пахнет, ну, так я и так на диете.

Прошлась по комнате, потрогала вещи, внимательно осматривает фото-графии актеров на стене.

Ух, ты! (трогает пальцем фотки, узнавая актеров) Так это все - для вас! Мне нравится, ребята! Я с вами! Наступило время зрелищ! А подать сюда...

Ринулась к вешалкам, перебирает наряды, понравившиеся оттаскивает за ширму примерочной, скрывается там. На сцену летят ее вещи: юбка, свитер... Кричит

К нам приехал цирк! Нет! К нам приехал театр! Все на представление! Подарки! Сласти! Страсти! Спешите увидеть! Последнее представление!

Выходит из-за ширмы, виляя бедрами, как манекенщица на подиуме, в кос-тюме горничной.

Чего изволите, барыня? Ах, жюльен к обеду и...бланманже... Как же, как же, обязательно все передам повару. (вытирает пыль пуховкой) Толстая дура! Сама, как жюльен, лопнет скоро, а туда же - манже ей подавай. (передразнивает) Милоч-ка, совсем меня одышка умучила, никакой услады в жизни. Принеси, будь добра, микстуру и порошочек из будуара.
Вот она, услада. (задирает подол) Ох, просите, забылась. (глядя в зал, сму-щенно одергивает юбку) Уж поверьте на слово - все бока в синяках. Услада... Спря-таться негде беззащитной горничной, так и норовит каждый ущипнуть. И пикнуть не моги, - от места откажут. Вот и холуйствую. Старый барин в углу зажмет... сипит-сопит... слюна бежит... руки дрожат, а туда же... Усладу ему подавай! Молодой - тот ничего, только больно наглый: попробуй дверь запереть, - всю ночь подушки придет-ся взбивать... Перо у них слиплось!
(решительно) Нет уж... наприслуживалась, нарыдалась... Самые горькие слезы можно пролить только над собой. А где их столько взять!

Направилась к ширме, на ходу снимает передник, поет

Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов...

Выходит из-за ширмы расфуфыренной купчихой в чепце, запуталась в длин-ном подоле, чуть не упала, сообразила, что надо чуть приподнять юбку.

Как они это носили? Коленки мешают... (видит, что юбка волочится по полу) Это же сколько работы горничной - хвост такой чистить? Небось от угла до угла пройтись, - всю улицу вымести.

Долго усаживается на стул, тот норовит упасть еще до того, как на она на него опустится.

Ты чего брыкаешься, все равно оседлаю, не дрефь! (наконец сподобилась взгромоздиться) А мы чайком завсегда опосля полудня балуемся.

Шумно потянула чай из блюдечка, церемонно смочила кусочек сахара и снова причмокнула. Говорит то ли сама с собой - хваля, то ли с воображаемой парт-нершей - издеваясь.

Ах, душа моя. До чего у вас рюши хороши. Глаз не отвести. Только я бы скла-дочки повыше велела сделать, а то талии совсем не видать, и цветочек лазоревый на корсаж приколоть не мешает. Или салатовый. Как хотите, а только без цветка ви-да никакого.
(воображаемой кухарке) И то милая, неси-неси, - этот самовар уже простыл. Скажу вам по секрету, душа моя, в нашу лавку атлас новый доставили и кружева необыкновенные. В Париже такое летом только носить станут, помяните мое слово. Истинный крест (перекрестилась), как на исповеди!

Решительно поправила рюши, убрала чашку.

Спасибо, душечка, постараюсь. Сиди-сиди, богомолки с обедни что-то запаз-дывают, - насудачетесь. А я сыта уже. Да и на покой пора. Вон как солнце парит. А еще собираться. Как, куда? В Петербург, душечка. Дормидонту Кузьмичу обещались на прием к его превосходительству министру торговли провести... Ох, и язык мой... Я знаю, душечка, что отсюда ничего не выйдет, однова...
Ну, и ладушки... Дело, стало быть, имеется... Мануфактура? И мануфактура то-же... Чаевничай, - самовар полный, и варенье вот кружовенное. Его много не съешь, а ты чаю побольше... Пойду ужо... Притомилась (тяжело приподнимается) Взопре-ла. (поглядела на себя в зеркало, нахмурилась) Да пошла ты... мануфактура!...

Переваливаясь, уходит за ширму. В тишине слышится песня сверчка, мы-шиная возня, крики страстных котов на улице и порывы ветра. Постепенно шум ветра переходит в бравурный полонез. Из-за ширмы

Вот осень распалилась! Как с цепи сорвалась. Мы тебе сейчас подыграем!

Выходит к костюме царицы. Роскошный наряд преобразил ее, - необыкновен-но красивая женщина ступает статно, движения ее величавы и грациозны. Она натягивает длинные перчатки и идет, аккуратно придерживая юбку. Но всю мо-нументальность разрушает нелепая корона из жести, - она то и дело съезжает на бок.

Не мой размер! Эй, у вас тут шапка Мономаха поменьше имеется? Ну и ладно! И так державой поруководим. (снимает корону, берет веер, подходит к зеркалу) Если сюда меха добавить - на мировой рекорд пойду! А то я все удивлялась, чего это царицы такие дебелые? Попробуй, поноси такое, - сразу в культуристки или но-сильщики. Присядешь - не встанешь.

Высокомерно протягивает руку для поцелуя. Идет с воображаемым спутни-ком, царственно кивая направо и налево.

Очаровательно! Мило! Очень мило! У вас превосходный ювелир. А вы, шалу-нишка, почему мы так редко видим вас? Пописываете? Все вирши сочиняете? Пре-лестно! Доставьте последние. К завтраку. Полно, полно смущаться. Вы - наша гор-дость! Уж постарайтесь...
Нет... Мой друг... Устала... Не раположена плясать сегодня. Сделайте тур с княжной... Идите, идите, ваше высочество.

Величаво взмахнула веером и присела. Некоторое время наблюдает за тан-цующими.

Хорош... Молодец... Гусар! Где-то я его встречала уже... В маскераде мелькал? (вспомнила, разочарованно) А...

Закрыла глаза ладонями. Потом говорит медленно, словно диктует текст машинистке.

... Он убеждал меня, что в этом доме всегда ждут гостей. Его пальцы сжали мое плечо: "Не сомневайся". - А я и не сомневалась.
- Это твои друзья?
- Они станут и твоими друзьями.
Мы долго добирались до обшарпанного дома на самой окраине города. Было все равно, куда, - так хотелось тепла и близости. Но у нас не было денег ни на рес-торан, ни на квартиру.
Сначала мы вволю натанцуемся...

Полонез сменяется душным танго. Она раскачивается в ритме музыки. Да-лее вспоминает так, словно пишет отчет или диктует показания.

Хозяйка была мила и приветлива. За нехитрым столом сидели четверо незна-комых людей. Штрафная нас представила и объединила. Глухо урчал магнитофон. Кухня попеременно меняла запах "мальборо" на "приму" и звенела пустыми бутыл-ками под ногами.

Где-то звякнули бутылки. Веер упал на пол. Она подняла, непонимающего развернула.

Компания была давно знакома, и, казалось, разговор возобновился с предыду-щего раза. Через двадцать минут я врубилась, а еще через полчаса знала всех с десяток лет. Он очень красиво рассказывал анекдоты: сидел в центре и жестикули-ровал. Глаза чуть увлажнились, и было видно, что и я, и компания вызывают у него одинаковый энтузиазм.
Магнитофон давно молчал. Руки порхали по воздуху, а я уже не могла их пред-ставить на своей талии. И не в том дело было, что кончилась музыка. Что-то непо-правимое за этим столом произошло. Я почему-то подумала, что домой уйду одна. Но он мог бы и проводить. "Не проводит", - сразу, без всякого перехода и логики возникло, - "не проводит".

Танго перешло в ветер и осталось на задворках.

Пустота и одиночество навалились, когда хозяйка предложила чай. Сидящие за столом опять стали чужими. Разговор был по-российски бесконечным. Я его и сама часто вела в разных местах...
...Пришла к посторонним людям с чужим человеком...
...Пришла к посторонним людям с чужим человеком...
...Пришла к посторонним людям с чужим человеком...

На улице истошно завопили коты и тут же залаяла собака. Она медленно стягивает длинные перчатки. Свернула и развернула веер, посмотрела сквозь него и отложила.

Однажды ко мне на улице подошла собака. Смотрела печально и строго. Было видно, что она ищет хозяина, но была гордая и, видимо, понимала, что не каждый погладивший добр и не всякий позвавший - предложит пансион. Хвостом не виляла. Надеялась на помощь, но навязываться не собиралась.
Я тогда сказала: "Извини", - и заплакала. Мне некуда было приглашать хвоста-того компаньона. Он это понял и остался сидеть на месте. Домой я поплелась больше похожая на оставленного пса, чем на самое себя. Даже такой простой мало-сти я не могла себе позволить...

Она покрутила в руках корону, постучала грушей по столу... С иронией, близ-кой к слезам...

Вот и теперь, наверное, я похожа на того пса. Ищу хозяина, заглядываю в глаза прохожих и жду. Давно жду человека. Незлобливого, спокойного. Чтобы читал газеты по утрам, звонил днем со службы, дарил цветы раз в неделю. Вечерами мы бы гово-рили, гуляли, ходили в кино или в гости.

Сделала вид, что что-то попало в глаза.

Пусть футбол, но кладбищенской тишины в моем доме не было бы. И сам дом был бы...

Открывает-раскрывает веер. Прислушивается в вою ветра.

Гордый пес тогда не стал смотреть в мою сторону. Сидя в прокуренной кухне, я понимала все не хуже случайного хвостатого знакомого, но поймала себя на мысли, что тоже жду взгляда. (приложила к лицу маску) Глупая, какая глупая надежда! По-чему-то показалось, что он обрадуется, ну, во всяком случае, не огорчится, если окажется, что меня не надо провожать.
Свободных за столом не было, но семейные половинки остались в домах... Вместе с со мной осиротели еще три бутылки водки... Я тупо пересчитывала, сколь-ко на эту водку можно было купить женам цветов. И все время ошибалась. Стало горько и тошно.
Я постаралась незаметно уйти. Дорога проявлялась с трудом, - мне не было нужды запоминать ее вечером. Но ночь все так безжалостно осветила, - фонарь бил по глазам... Смешно... Хозяина не ищут, он приходит сам и предлагает плечо.

Сквозь ветер пробивается танго.

У метро стояла бабка с тюльпанами. В сумочке из денег был только проездной билет. Я грустно покачала головой, - завтра куплю, бабушка.
- Завтра это тебе, может, и не сгодится, - возьми от меня.
Я прижала к себе красные головки и вошла в гул подземной жизни. Редкие пас-сажиры и еще более редкие поезда терпеливо ждали друг друга. По всем приметам раньше поезда должна были придти слезы, но пришел поезд. Весь длинный день, состоящий из ожидания и предощущения радости удалялся со скоростью мчащегося вагона. Шуршащий целлофан ничего не обещал, да и кто бы ему поверил. Спокойно и просто все завершилось, не начавшись.
Дома под тихую музыку перед заляпанным зеркалом я кружилась с подаренным букетом, так и не решив, в какую сторону должен вести партнер. Цветы этого не знали, а я миллион лет не танцевала вдвоем...

Она медленно подходит к зеркалу.

В краю чудес, в краю живых растений,
Несовершенной мудростью дыша,
Зачем ты просишь новых впечатлений
И новых бурь, пытливая душа?
Не обольщайся призраком покоя:
Бывает жизнь обманчива на вид.
Настанет час, и утро роковое
Твои мечты, сверкая, ослепит...

Смахивает скупые слезы, покрутила головой в поисках точки опоры и на-ткнулась на фотографии артистов.

Какие же они - артистки - счастливые! Надоело картошку на кухне в стружку из-водить, нацепила кринолин - и обмахивайся себе веером на балах. Опять же, устала от Ромео - меняй на Гамлета, на дядю Ваню, на худой конец... Отелло тоже ничего мужчина - дюжий. Только руки у него... Хотя... А как задавит, паралик его расшиби!
Мавр! Мавр (мечтательно) Всякой твари по паре, вот и мавра бы... Эх! "Где мои семнадцать лет?" (воодушевляясь) Вот куда мне надо! От зимы подальше, к страстям - поближе! Я бы мавру этому - Ателе - сказала бы... по-мавритански: "Иди-ка сюда, друж-ж-жочек! Покуролесим? Да не пучеглазься! Ну, подумаешь, белая я... Это, если меня хорошо поскребсти. А так, - вполне сойду за мавританку. Давай, по барабанам ухнем!

Стучит костяшками пальцев по столу, и как бы в ответ, издалека глухо рассыпались дроби.

Во! Во! Самое оно!

Гул приближается. Уже нет ни сверчка, ни мышей, ни воя ветра, - лишь тор-жествующий ритм там-тама. Она резво вскочила.

Поближе, милок! Поближе! Ух, ма! (запуталась в юбке) А ты не никни! Не в платье суть! Эту незадачу и решить недолго!

Ритм стремительно убыстряется, становится громче, заполняет сцену. Странно вибрирует свет: то ли сбой напряжения, то ли беснуются языки огром-ного костра.

Мы с тобой сейчас такой бардак наведем, - демократам тошно станет! Ты, эфиоп, не смотри так. Ласковей! Ласковей!

Она яростно сбрасывает с себя одежду и остается в черных колготках и корсете. Ее движения напоминают танец живота или ритуал шаманов.

Чуешь? К естеству приближаемся! (пытается расстегнуть корсет) Как же я его нацепила? Паралик меня расшиби! Уже и дышу через раз, а все равно глаза вы-давливаются.
(тихо) Ближе... Ближе... (громко) Да помоги же, нехристь шоколадная! Ну и лук тебе со стрелами!
(кричит) Берегись! (носится по сцене) Я вас здесь всех разнесу по косточкам! По полям рассею! По лесам разбросаю! Я вам покажу, как поворачивать меня к лесу задом, ко всем - передом!
Стройся все в одну шеренгу! И на первый-второй - рассчитайсь! Все-все! И на-сильники, и воры, и домоуправ, и муженек вшивый, и полюбовник тухлый, и доктор ученый, и законник поганый, и правители-мироеды... Всех! Всех... Давайте! Не ту-шуйтесь! Готовы? А теперь, черномазенький, - по шейкам их! По лилейным!..

Бухнулась на пол, плачет. Барабаны глухо продолжают свой бешеный галоп.

Уроды... Изверги... Эх... Приласкал бы меня кто по-настоящему, я бы пошла за таким человеком на край света... В чем остановка? - Спросишь, маврушка... Да, так, в общем-то, ни в чем. Только я давно уже на краю. И никого рядом...
(кричит) Хватить барабанить, (тихо) яростный. Я уже попрыгала - сыта! Мне койку покажи - усну от одного вида чистых подушек!

Гул смолк. Не слышно ни сверчка, ни вездесущих мышей. Кошки и те нагуля-лись. Только одинокий ветер да дождь на улице.

Я всегда покупала белое белье, а в уголочках вышивала, чтобы не спутать: са-молет - мужу, кораблик - сыну, себе... Чего же я себе вышивала... Наверное, что-то вышивала...
А он... на самолетике и отбыл... Я его спину попросила растереть... Стою, раз-деваюсь... Он... (натыкается на зеркало) Нет! (испуганно) Не буду смотреть на се-бя со стороны - можно правду увидеть. С кого тогда спрашивать...
Кому-то удается с возрастом хорошеть. Но где такие деньги взять...

Около зеркала подняла что-то, осмотрела, понюхала, бросает в сердцах.

Побережем зубы... Господи! Вот в таком же радикулите стояла, скрюченная. А у него на морде - отвращение! Он смотрит на грудь жены и морщится. Хотя перед этим пялился в телек на порнуху. Десять лет выкидышей, абортов, операций, и это все для того, чтобы устыдиться своего испоганенного тела.
Я дождалась, когда муж уснет. Надо отдать ему должное, - захрапел скоро. Обождала несколько минут. Потом тихонько поднялась, боялась разбудить, но он и не думал просыпаться.
В ванной было холодно, и я долго спускала горячую воду, пока пар не стал гус-тым. Весь дом спал, и от этого напор был сильным. Вода гулко била в чугун и рас-сыпалась шумными каплями. Я встала под душ. Волосы мгновенно облепили лицо, - стереть, стереть этот... крем.

Она судорожно трет по лицу, стирая давнюю беду. А дождь молотит неми-лосердно своими каплями по крыше.

Слезы потекли легко, без напряжения. Перед глазами мелькали кадры дурацко-го фильма из жизни ведьм. И я вдруг с ужасом поняла, что с радостью бы заложила душу. Просто никто не предлагал.

Натужно кричит, потрясая кулаками. Грозя то ли раю, то ли аду.

Я сейчас расплачусь со всеми своими должниками!
За все!
И сразу!
С мальчишкой в детстве за то, что заставлял есть песок; с бабкой - за жад-ность; с отцом - за ремень; с продавщицей - за безденежье; с мужем - за ненависть к себе; с государством - за бессмысленность, с судьбой... (села на пол, голова бес-сильно опустилась на грудь) Нет, судьба - дама справедливая.
(вскочила) А есть ли ты-то? Ты, - который берет жизнь в заклад. Приходи за моей! Не жалко!
В ней нет ничего, кроме боли. Родилась - боль, любила - боль, родила - боль. За все - боль и только боль. За беспокойство, за родителей, за детей. И в замен - тоже боль.
Чем ты хвастаешь? Что там - на другой чаше? Грех?
Знакомая песня. Предлагается выбор: боль - грех. Чем перевешивать? Жиз-нью? Эка невидаль!
Но ты смеешься, думаешь, я все равно выберу - перевес? Выберу жизнь? И не потому, что страшно. И не потому, что больно.

Кричит яростно и бессильно.

Есть в этом захолустье телефон? Мне сыну надо позвонить! О встрече догово-риться!

Роется в своих брошенных вещах, достает шкалик, жадно пьет. Ветер и дождь хозяйничают безраздельно, но тихонько пробивается танго.

Вот и пришел ты - черный день!

Собственную жизнь кроме себя доверить некому.
Этим ты и пользуешься.
Мы - слабые.
На тот свет уходят только сильные. САМОУБИЙЦЫ.
Хорошее место... Только призрачное больно.
Эй, ты! Дистрибьютер! Драйвер! Дилер, паралик тебя зашиби! Где вы все?
Господи! Выведи меня к людям! (вой ветра усиливается) Вот-вот! Чего ору? А ты кто? Винчестер? Ну и... (кричит) Убей меня! Убей! (тихо) Ну, что тебе стоит... Убей, без заклада... Просто так... убей...

Она подбирает свою одежду. Раскачивается под танго, которое так и не станцевала вдвоем, и медленно надевает свои тряпки.

В тексте использовано стихотворение Николая Заболоцкого из цикла "Ло-дейников"

7 декабря 1998 года

www.e-kuznecova.msk.ru

Осенняя_тоска (ПОДМОСТКИ) все записи автора Знакомство с этим произведением у меня прошло так: спектакль по пьесе - прочтение пьесы - фильм - спектакль (вторично) с другим составом актеров.

Потрясающая, философская, жизненная вещь. Советую всем, поэтому выкладываю вордовским файлом прямо здесь, чтобы вам не искать. Кто скачивает и читает, отпишитесь в комментариях к этой записи и выразите впечатления.

Aahz (ПОДМОСТКИ) все записи автора Автора, к сожалению, не знаю.

Кафе. За столиком сидят Даша и Маша. Девушки доедают десерт.
МАША
- И, короче, они отгрызли друг другу пальцы.
ДАША
- Зачем?
МАША
- Ну типа в доказательство любви.
ДАША
- А какие пальцы?
МАША
- Да не помню я какие пальцы. Какая разница, какие пальцы?
ДАША
- А что они потом с ними сделали?

Читать далее...