Xek все записи автора Федя Begemot:
История про ДЕДА и психушку. На реке Пряжка в Петербурге есть старинная психиатрическая лечебница. Культовое место для диссидентов и неформалов конца 70-х, начала 80-х.
Государственное казённое учреждение здравоохранения «Психиатрическая больница св. Николая Чудотворца». Как собственно психушка, больница была открыта в 1872, её устав гласил: «Исправительное заведение для лиц предерзостных, нарушающих благонравие и наносящих стыд и позор обществу». Там содержались и "политические". Среди известных личностей на Пряжке лечились, например, Даниил Хармс и Виктор Цой. Из моих знакомых начала 80-х там побывал едва ли не каждый пятый. Зачем? На Пряжке косили армию.
Там отлежал свои 45 дней Алекс Оголтелый, получив диагноз Маниакально-Депрессивный Синдром (МДП) и статью 7б. Там же пытался закосить Рикошет. Но что-то у него не получилось. Хоть он и был из театральной семьи, роль сумасшедшего ему не далась. И отправили его, в отместку, куда подальше. На Дальний Восток, в Хабаровский край, на границу с Китаем, служить в жестких условиях. Был у нас и еще один с Риуошетом одноклассник, мечтавший попасть на Пряжку. Юра Кацук, Скандалист или Скандал. Примерный сын военного, папа пристроил его на халявную службу в инженерное училище на Театральной площади. То, через которое проходили все студенты музучилища Римского-Корсакова, Консерватории, и будущие оркестранты Кировского театра. Все эти заведения так и расположены по кругу: музучилище, военучилище, конса, театр. Я жил рядом и носил Скандалу записи Народного Ополчения и Отдела Самоискоренения, чтоб служба вообще мёдом казалась. Но Скандал хотел на волю. И делал всё, чтоб его признали сумасшедшим. Но сыну уважаемого военного офицера, простите, не верили. Отслужил он там уже год, а вся служба его, как будущего офицера была ещё впереди. Тогда он, едва не покалечив людей, разбив окно, выкинул пишущую машинку, на автобусную стоянку внизу. После этого терпение отца и командного состава лопнуло и поехал Юра Кацук служить в обычные ряды ещё на полные два года. Он так и не попал на Пряжку, зато стал татуировщиком, уехал в Европу, открыл там салон, но умер всё равно на родине в 90-х. Они все умерли, эти ребята.
В голодные довоенные годы, когда моему деду Петру Иванычу Лаврову было нечем водку закусывать, он придумал свою фишку. Выбросил, разбив окно, на улицу лампу. Побуянил. И его сдали в психушку. Он очень тепло вспоминал Пряжку и кашу, которой там его плотно кормили. Я помню деда с той старой коммуналки на Римского-Корсакова, где я гонял по коридору на первом велосипеде. Она занимала целый этаж. Дед жил за тонкой перегородкой наибольшей из наших двух комнат. Оттуда нещадно пахло Беломором и перегаром. Дед уже почти не рисовал. Его последние работы датируются 1972, как раз когда наш дом пошёл на капремонт. Деда удалось отселить, как ветеран, он получил комнатку в квартире с парой соседей в доме прямо напротив психушки на Пряжке. Деду понравилось там. И соседи, ввиду их собственного алкоголизма, были вполне подходящими. У деда там, кроме дивана, стола, стула, шкафа, книжек и клопов, ничего не было. Дед приходил к нам в гости поесть. И иногда они шумно отмечали какие-то свои старые дни рождения с моей бабушкой Долли, и друзьями по Боевому Карандашу, Колей Муратовым и Харкевичем. Харкевичи жили где-то неподалеку, напротив. А Муратов по пьяни клеился к моей маме, чем несказанно меня бесил. Когда же у нас в конце 70-х появился первый телик, сразу цветной, дед стал самым преданным его фанатом. Я окончил школу и устроил в своей комнате в уже отдельной квартире подпольную панкстудию. И иногда навещал деда в его клоповнике. В 1983 он уже лежал на своем диване, я вызвался ходить к нему.
Как-то ему стало совсем плохо,
соседи вызвали скорую. Он сам попросил отвезти его в любимую клинику на Пряжке. Последняя воля старика была исполнена. И через день нам сообщили, что дед умер.
На Пряжке есть старинный черно-кирпичный морг. Детьми, мы старались мимо него пробежать поскорее. Вот в нем нам и выдали тело деда. Лысый череп был вскрыт, грубо закреплен толстыми нитями. Нам сообщили, что трепанацию там делают всем пациентам, умершим в стенах. В пискаревском крематории мы запечатали урну в стене и с тех пор я был там только на похоронах панков, Андрея Свина и Алекса Оголтелого.
А Рикошет, которого Пряжка признала вполне вменяемым, был похоронен в земле.

(На фото - оформление пленки Народного Ополчения "Сума?шедший День" 1984, Рикошет и Свин в 1984, Петр Лавров в 1930-х)

Федор Лавров



https://vk.com/lenpunk
взято тут