Xek все записи автора



ЛИПНИЦКИЙ: Здравствуйте. В эфире программа "Содержание". И я, её автор и ведущий Александр Липницкий принимаю сегодня дорогого гостя, моего старого товарища по джазовой и рок-сцене Сергея Летова.

Разговор пойдёт не о джазе, разговор пойдёт о группе, которую создал ещё в 80-е годы его брат, замечательный рок-музыкант Егор Летов. Речь пойдёт о "Гражданской обороне". Здравствуй.

ЛЕТОВ: Привет.

ЛИПНИЦКИЙ: Когда я на гастролях со своей группой подъезжал на перроны разных-разных российских городов, всегда видел разукрашенные граффити... Тогда ещё у нас граффити было мало, не умели люди рисовать как следует. Но, пожалуй, первые советские граффити – две буквы "ГО", "Гражданская оборона". И иногда внизу другой краской было подписано: "Всё идёт по плану". Поэтому я бы хотел сегодня и стартовать с песни, определяющей для меня эту группу. "Всё идет по плану", "Гражданская оборона".

(Звучит песня "Всё идёт по плану")

ЛИПНИЦКИЙ: Вот, кстати, расскажи немножко о вашей семье. Где вы росли в детстве?

ЛЕТОВ: Вообще Игорь родился в 64-м году в городе Омске. И родился он... Вот, собственно, то место, где мы жили, это были конюшни Колчака. Это барак в центре города Омска. Сейчас он уже не существует, на его месте стоит элитное жильё, рядом элитная гимназия. А вот в те времена прямо за домиком МВД в центре Омска находились каменные конюшни Колчака. Колчак очень уважал лошадей, поэтому для них были сооружены замечательные каменные конюшни, в советское время переделанные под бараки для военнослужащих. Вот там он родился.

ЛИПНИЦКИЙ: Ваш папа военный?

ЛЕТОВ: Папа военный, папа сам родом с Урала. Во время войны случайным образом попал на фронт. Учил таких же молодых как он артиллеристов, и однажды во время занятий в Казани какому-то из его подопечных переехала ногу маленькая пушечка, которую они возили на руках, 40-миллиметровая. По какой-то случайности оказалось, что именно этот покалечившийся солдат должен был отправляться на фронт, и отец его заменил.

Пошёл с большим удовольствием, потому что не желал он в этой учебке находиться. С большим удовольствием отправился на фронт сам. После этого остался в армии. Офицером быть очень не хотел, не любил муштру, всё это, но так получилось, что он стал офицером и прослужил 30 лет в армии.

Познакомились мои родители в Семипалатинске. Семипалатинск – это как раз город, где жила мама и все её родственники, а отец попал туда как военнослужащий. Ну а Семипалатинск – это известное место, это ядерный полигон. И вот взрывом от ядерных испытаний у домика, в котором жили мои родители, вышибало стёкла неоднократно, один раз снесло крышу. Вот такие происходили испытания на людях.

ЛИПНИЦКИЙ: А радиация?

ЛЕТОВ: Ну, радиацию все получали.

ЛИПНИЦКИЙ: Вы с братом получили?

ЛЕТОВ: Ну, брат родился уже в Омске, уже после того, как мои родители уехали оттуда. А я получил радиацию ещё внутриутробно. То есть, запрет об испытаниях в атмосфере, атомных взрывов, подписали за один месяц до моего рождения. То есть, все получили приличные дозы радиация. И мама, и бабушка умели от рака уже. То есть, это как бы сыграло свою роль. Ну и мы, конечно, с братом мутанты. У нас необыкновенный состав крови наблюдался, всё детство проводили в больницах.

ЛИПНИЦКИЙ: Да, многое объясняет ваше прошлое. Да и сам Омск... Ведь я помню, наша группа играла в Омске, и первое, что сделали местные ребята из рок-клуба 80-х, повели в место, где отбывал ссылку Достоевский. И отсюда, конечно, даже вот эта вот песня, которую я хотел поставить вторым номером, вот с этого ключевого альбома Егора 80-х годов. "Человек человеку – волк". Мне кажется, это наследие Фёдора Михайловича. "Человек человеку – волк", "Гражданская оборона".

(Звучит песня "Человек человеку – волк")

ЛИПНИЦКИЙ: Напоминаю, что вы слушаете программу "Содержание". В гостях у меня Сергей Летов, рассказывающий о своём брате Егоре – Игоре Летове и группе "Гражданская оборона".

Не так давно мы беседовали о другой знаменитой панк-группе "Автоматические удовлетворители", и вспоминая свою дружбу с Андреем Пановым, лидером этой ленинградской группы, я как раз вспомнил, что у панков было такое некоторое конкурентное неприятие программ друг друга. Если вот ленинградские панки, они занимались и некрофилией, и какими-то шуточками в стиле Sex Pistols, то "Гражданская оборона" и другие сибирские панк-группы, они совсем другие, в них заявлена какая-то гражданская позиция. Чего, в принципе, у Свина и "Автоматических удовлетворителей" не было, они её специально сторонились.

ЛЕТОВ: Я пару слов скажу о Свине. Скажу сразу, Андрея Панова Игорь терпеть не мог, он его ненавидел. Я могу объяснить, почему. Потому что Игорь очень любил кошек. Дома у Игоря жило три кота. И когда он узнал, что Свин убил котёнка из каких-то просто эпатирующих публику соображений, то Игорь сказал, что этому человеку никогда руки не подаст.

ЛИПНИЦКИЙ: Я думаю, что тут дело не в котёнке. Хотя, понятно, почему Свин ради красного словца на сцене не пожалел бы не только котёнка, но и родного отца, это уж точно. И, мне кажется, что в Сибири вообще другая жизнь, и какое-то такое настоящее панк-сознание могло быть только там, потому что и "Инструкция по выживанию", и Янка Дягилева, о которой речь пойдёт чуть попозже, это могло родиться только за Уральским хребтом. Расскажи немного о вашем детстве.

ЛЕТОВ: Ну, детство... Когда Игорю было год, то отец получил квартиру, и мы переехали из центра Омска в посёлок имени Чкалова, Чкаловский посёлок. Это такой вот спальный район... Ну, спальный не в московском смысле этого слова, а в самом жутком смысле. Это район, целиком построенный из "хрущёвок" пятиэтажек, посередине проходит Космический проспект – это бывшая взлётная полоса военного аэродрома, вокруг которой построили пятиэтажки, куда селили в основном разных пролетариев. И не только пролетариев, но и людей, которые вышли из тюрьмы. Нужно же им где-то жить? Вот в соседнем доме жили такие освобождённые из тюрьмы. Кругом стояла жуткая поножовщина, грязь.

Вообще это тяжёлое место для жизни вообще, вот этот Чкаловский посёлок. И он таким и сейчас остаётся. Вот сейчас, когда я приезжаю туда (там живёт мой отец), то я вижу асфальт, который, по-моему, последний раз укладывали при советской власти, всё разбитое, обшарпанное, кругом злые, агрессивные люди. Вот так вот он выглядит.

ЛИПНИЦКИЙ: Получается, что это было идеальное место для формирования лидера панк-группы.

ЛЕТОВ: Ну, наверное. Представить там арт-рок очень сложно.

ЛИПНИЦКИЙ: Тогда предлагаю послушать очередную песню выдающейся сибирской панк-группы "Гражданская оборона" – "Система". Мне кажется, как раз об этом.

(Звучит песня "Система")

ЛИПНИЦКИЙ: Я напоминаю, что вы слушаете программу "Содержание" на "Финам FM". И мы с мои гостем саксофонистом Сергеем Летовым говорим о "Гражданской обороне", которую создал его младший брат Егор, он же Игорь Летов.

Как послушаешь песни твоего братца, так иной раз и жить не хочется. Вот как тебе-то было жить рядом с человеком, у которого такая сложная, экзистенциональная, можно сказать, и музыка, и поэзия, и судьба? Нелегко было?

ЛЕТОВ: Да, конечно нелегко. Во-первых, надо сказать, что мы разновозрастные братья – я старше на 8 лет. В детстве Игорь был всё время болен, я им занимался. У него сначала была водянка головного мозга – голова распухала до большого размера. Кормили какой-то кислотой его в детстве, чтобы эту водянку прекратить. Ну, это, видимо, последствия радиации.

У него выработался стойкий рефлекс – отказ от пищи. Вот в раннем детстве месяца два его ничем нельзя было кормить, он отказывался вообще принимать, потому, что это лекарство было невкусным, видимо, и он вообще... Тяжело это было. Ну и я его всячески развлекал: пел для него, танцевал. Он от удивления открывал рот, а ему туда ложку какой-нибудь питательной смеси. Вот это как бы детство так проходило.

Потом он во всём старался меня копировать. Я играл в музыкальной школе на пианино, занимался, а он присматривался. Потом я привез пластинку, когда уже учился в Новосибирской физмат школе, привёз пластинку, по-моему, это была "Tommy", первая рок-опера.

ЛИПНИЦКИЙ: "The Who".

ЛЕТОВ: "The Who", да. И он услышал, и потом говорит, что не спал ночь, для него это было потрясением. Он понял, что это моё. А вообще в детстве он слушал французских шансонье. У нас были магнитолы, гибкие пластинки. То есть у него, скажем, очень смешанные... Я привёз ему альбомы "Led Zeppelin", "Beatles", "Shocking Blue". В общем, довольно много слушал разного.

В детстве он в умственном развитии отставал, поздно начал говорить – в три года. Учился, скажем так, средне, не очень хорошо. В жизни у нас были периоды, когда... С родителями у него были плохие отношения в детстве, и родители попросили меня: "Забери его к себе в Москву". И он приехал в Москву, учился в ПТУ. Попутно я уже начинал играть на саксофоне, и вот у нас была идея создать семейную группу, вдвоём мы будем играть. И он стал брать уроки у барабанщика Михаила Жукова.

ЛИПНИЦКИЙ: Который был барабанщиком группы "Звуки Му", мой партнёр по ритм-секции. Смотри, как мир тесен. Я не знал.

ЛЕТОВ: Он учился у него играть на ударных. Потом он сказал: "Нет, я хочу какой-нибудь музыкальный инструмент". Не просто стучать по каким-то коробочкам, которые для него Жуков конструировал, всякие перкуссии... Мы даже где-то играли, выступали в таком подпольном совершенно варианте.

И Андрей Тропилло, звукорежиссёр из Питера, которому я сказал: "Вот у меня есть братишка, хочет на чём-то учиться играть. У тебя нет чего-нибудь, никто не продаёт инструменты?" Он сказал: "Есть. Вот есть такой писатель..." Ну, тогда он был не писатель, а музыкант. "...Рекшан, который отдаёт за 100 рублей комбик басовый вместе с бас-гитарой. Болгарские, импортные – "Орфей". Нужно только заехать и забрать".

Я дал Игорю определённое количество 2-копеечных монет, телефон Рекшана, купил билет, и он сам впервые в жизни поехал в Питер, нашёл этого Рекшана, позвонил ему, купил этот бас и сам привёз его. Я его встречал на вокзале. Так начались у него занятия музыкой самостоятельные. Ударные, на которых он учился, а на басу он был самоучкой.

ЛИПНИЦКИЙ: Это очень важно, когда лидер группы понимает, что такое ритм-секция. Послушай, Серёжа, когда я сейчас стал переслушивать альбомы "Гражданской обороны", я с удивлением заметил очень большое влияние не только Башлачёва, многие считают, что Егор подхватил знамя Башлачёва и в 88-м году, когда вышел их первый вот этот знаменитый альбом "Всё идёт по плану", он и был записан зимой 88-го года, как раз, когда погиб Александр Николаевич Башлачёв.

ЛЕТОВ: Ну, если говорить о Саше Башлачёве, скорее всего, Игорь о Башлачёве услышал от меня. Потому что я с Сашей познакомился в середине 80-х, когда он приезжал из Череповца в Москву. И я даже устраивал ему квартирник. Тогда концертов не было, были квартирники. И я ему на Тестильщиках... Люди там по рублю, по 2 рубля скидывались, и был устроен концерт.

А с братом мы переписывались после того, как он уехал из Москвы, вернулся в Омск и стал создавать свою рок-группу, решил, что мир фри-джаза, в который я его тянул, это не его. И вообще вот эта элитарная музыка не для него. Он чувствовал себя в Москве очень не на месте. Он уехал обратно в Омск, но мы с ним переписывались. И он мне писал о рок-группах, в частности "Машина времени" ему очень нравилась. Я ему написал, что я услышал вообще удивительную, чего он точно не знает – "Аквариум". И я, скорее всего, Игорю написал и о Башлачёве. Послать никакую запись я ему не мог, но мы переписывались и я, скорее, ему рассказывал.

И вообще Башлачёв есть в одной из песен Игоря. Конечно, он к нему относился... Я не знаю, насколько они были знакомы, скорее всего, были знакомы, потому что они оба состояли в питерском рок-клубе. Игорь приезжал в Питер, и вступил в питерский рок-клуб, если не ошибаюсь, в 87-м году.

ЛИПНИЦКИЙ: Как раз когда Башлачёв там дебютировал на большой сцене на фестивале ленинградского рок-клуба.

ЛЕТОВ: Да. То есть они вполне могли бы встречаться. Так как они дружили с Фирсовым, то это как бы один круг был общения. Фирсов, музыканты "Алисы" и Башлачёв. Вот как бы такая была... Мы все ходили в чёрных куртках из кожзаменителя, и внутри на лацкане куртки носили резистор, красное сопротивление, и друг другу показывали как значок. Такая мода была.

Очень часто, во всяком случае, в те годы, в 80-90-е Игоря обвиняли в том, что он пропагандирует суицид, самоубийство. Я очень не согласен с этой точкой зрения. Дело в том, что, когда Гёте написал "Страдания молодого Вертера", то по Германии прокатилась волна самоубийств, по Европе. Эти суицидальные настроения мрачные, которые присутствовали в 80-е годы в творчестве Игоря, они имеют под собой несколько иные основания.

Вообще на языке психологов, когда человек думает о самоубийстве, появляются навязчивые мысли, это не имеется в виду желание убить себя, а желание какой-то другой жизни. Можно сказать, что песни Игоря того времени – "мы требуем перемен" – это отказ. "Не хочу жить так" – это означает не просто убить себя, а "хочу жить иначе, хочу другой жизни, хочу что-то изменить в обществе". Вот, я думаю, прежде всего, в этом смысле.

ЛИПНИЦКИЙ: Да, я бы подхватил, кстати, твою мысль, и с ней соглашусь. Недаром подростки 90-2000-х годов по-прежнему проходят две фазы увлечения старыми, можно сказать советскими группами – это обязательно "Кино", и обязательно песни "Гражданской обороны". Больше никто.

ЛЕТОВ: Я бы тут добавил ещё. Дело в том, что в 86-м году, когда у нас в разгаре была так называемая перестройка, в это время в конце 86-го года произошли массовые аресты силами КГБ людей, которые так или иначе не вписывались в советскую действительность.

В 86-м году на принудительное психиатрическое лечение попала моя первая жена, и я поехал её вызволять из севастопольской психушки. И тогда же я узнал от родителей о том, что на принудительное психиатрическое лечение направлен и Игорь. То есть, родители пришли домой, обнаружили, что Игоря нет дома. Соседи сказали, что приезжала чёрная "Волга" и его увезли. Диагноз, который ему поставили – суицидальный синдром.

Какой способ спасения я предпринял? Что можно было сделать тогда? На самом деле я среди своих друзей-рокеров, среди которых немало было и "стукачей" вот в этой рокерской среде, я стал распространять информацию, что я хочу собрать иностранных журналистов и устроить пресс-конференцию о том, что никакой перестройки нет, а людей хватают и сажают в психушки. И это возымело смысл.

Дело в том, что я играл в такой группе "ДК". И мы вместе с вокалистом "ДК" Виктором Клемешовым играли один концерт полуподпольный в одном из домов культуры, в котором исполняли джазовую американскую пьесу "Brother Malcolm", посвящённую Малколму Икс. В которой...

ЛИПНИЦКИЙ: Активисту "Чёрных пантер".

ЛЕТОВ: Да, да. В конце которой, играя риф, мы начинаем хлопать в ладоши и подпевать: "Brother Malcolm, brother Malcolm". И вместо "brother Malcolm" мы стали петь "братец Игорь". И это, видимо, имело определённый сигнал, что я начал переходить к действиям. Следующего концерта не потребовалось – в марте 87-го года Игоря из психушки выпустили. А майор Мешков (может быть, кто творчество "Гражданской обороны" знает – "лёд под ногами майора") был уволен из органов за превышение власти.

ЛИПНИЦКИЙ: Вот так вот, вот так вот. Значит, напрашивается песня с названием "Свобода".

(Звучит песня "Свобода")

ЛИПНИЦКИЙ: Да, вот как раз эта песня, о которой ты вспоминал в начале, где упоминается "СашБаш". Тем не менее, я помню, что, когда погибла Янка Дягилева, опять возникли все эти вопросы про суицид, про взаимные влияния. Вообще, наверное, многим интересно узнать, как сотрудничали два выдающихся сибирских поэта – Янка и Егор.

ЛЕТОВ: Дело в том, что после вот этих гонений гэбэшников на Игоря, он решил пуститься в бега, перейти вот в эту хипистскую систему, когда вписываются куда-то на квартиры и путешествуют автостопом. И Янка с Игорем приехали автостопом ко мне, ночевали у меня. И мне она не понравилась. Во-первых, я предполагал, что это какая-то должна быть красивая девушка. Янка была довольно толстая, неуклюжая девица...

ЛИПНИЦКИЙ: С веснушками.

ЛЕТОВ: С веснушками, какая-то такая... Никакой косметики. И вообще не женщина-вамп, которая могла быть подругой музыканта, а такая как бы... Ну, вот хиппи, девочка-хиппи. О том, что она пела какие-то песни, я вообще не догадывался, не знал очень долго. Но при этом она была очень добрым человеком. Добрая, спокойная, ну, как все толстые люди. Мне казалось, она была с каким-то таким пофигизмом приятным, но человек очень хороший.

Я как-то её холодно принял, и мне потом в жизни бывало... Ну, вот когда я вспоминаю об этом, мне становится стыдно, что я как-то так очень холодно и высокомерно её принял. Я знаю, что Игорь очень много для неё сделал, во всяком случае, всё творчество её он собрал, издал. Вот шесть дисков, по крайней мере, он издал. У них были какие-то сложные отношения. Когда я бывал с концертами в Новосибирске, ко мне однажды подходил отец Янки и спрашивал: "Сергей, скажите, у них это серьёзно?"

Когда Янка погибла, Игорь уже с ней давно не жил вместе, то Игорь был настолько потрясён этим, что он схватил нож, лежавший на столе, и разрезал себе руку крестом. У него на руке оставался большой такой, кривой шрам, разрезанный наискосок. Вот он располосовал руку, и вторым ударом он как бы вот разрезал... Она не зашита, эта рана у него, оставался такой крест на руке.

Я думаю, что песня "Офелия", это лучший реквием по Янке, который... Хотя официально она им не является, но все, кто знает, они понимают, что эта песня о ней.

ЛИПНИЦКИЙ: "Гражданская оборона", "Офелия".

(Звучит песня "Офелия")

ЛИПНИЦКИЙ: Напоминаю, что вы слушаете программу "Содержание" на радио "Финам FM". И у меня в гостях Сергей Летов. Мы вспоминаем его брата Егора и "Гражданскую оборону".

Серёж, я думаю, тема смерти в творчестве твоего брата, она занимает большее место, чем у других рок-музыкантов. В общем-то, людей по определению достаточно весёлых. Профессия-то людей развлекать со сцены. Потому что его творчество пришлось на вторую половину 80-х годов. С одной стороны, это перестройка, с другой стороны – гибель целого мира, в котором он вырос.

ЛЕТОВ: Часто концерты начинались песней "Мёртвые". Дело в том, что это не гимн как бы мёртвым, это некоторая детская песенка. Если попробовать наиграть многие песни Игоря на пианино, они наигрываются двумя-тремя пальцами правой или левой руки. Это как бы такие детские песенки на самом деле, очень простые мелодически, но на которые накладывается очень серьёзная поэзия.

Собственно говоря, это некая форма устного народного творчества, такие былины как бы, в которых музыка носит подчинённый характер, как бы ритуальный. Как музыка в церкви: главное – содержание текстовое, словесное содержание, вот этот логос, послание, которое певец, сказитель или священник передаёт, а музыка оформляет его. Мне кажется, у Игоря так было.

Поэтому, если попробовать ту же песню "Мёртвые"... Ну, сыграйте на пианино эту тему, это два три слова. Когда мы слышим сейчас, как симфонический оркестр играет "Всё идёт по плану", то это звучит как грандиозная издёвка над всем происходящим. Это потому что там главное всё-таки не музыка в чистом виде, а вот эта...

ЛИПНИЦКИЙ: Поэзия и интонация.

ЛЕТОВ: Поэзия и интонация.

ЛИПНИЦКИЙ: "Гражданская оборона", "Мёртвые".



(Звучит песня "Мёртвые")

ЛИПНИЦКИЙ: Серёж, скажи, пожалуйста, наверняка радиослушателям было бы интересно узнать, как тебе с ним игралось? Насколько я помню, ты участвовал в концертах "Гражданской обороны".

ЛЕТОВ: Да, участвовал. Но этому предшествовало самое необыкновенное, наверное, начало творческой деятельности Игоря. Потому что его первое выступление на сцене, где были слушатели, состоялось в "Поп-механике" Сергея Курёхина. Это была подпольная "Поп-механика номер два".

В Москве был МИФИ, инженерно-физический институт, у которого была сильнейшая подпольная сцена. Находилось это недалеко от дома культуры "Москворечье", в котором Курёхин произвёл свою первую "Поп-механику номер один".

ЛИПНИЦКИЙ: Мы с тобой там играли вместе.

ЛЕТОВ: Да, да. И на следующий день произошла "Механика", в которой на бас-гитаре впервые дебютировал в своей жизни в качестве сценического музыканта мой брат. Так что какое-то начало у него было не с самыми слабыми музыкантами.

Потом был некоторый такой период... Игорь уехал в "Омск", создал свою "Гражданскую оборону", много выступал. И у нас какое-то сближение стало намечаться в середине 90-х годов. Мы стали общаться, переписываться снова, разговаривать активно. У обоих были проекты, связанные... То есть я думал о каком-то восстановлении "Поп-механике" Сергея Курёхина, какой-то оркестр мультимедийный, в который я хотел привлечь Игоря, но не как певца, а в качестве поэта, который читал бы свои стихи. И читал бы их с той энергетикой, с которой он пел на концертах.

Вот у меня был такой проект, он не реализовался. Проект этот был где-то... Просто сразу после смерти Курёхина в 97-м я думал о том, чтобы продолжить "Поп-механику" в каком-то таком виде. Игорь и его музыканты приходили на концерты "Три О". Например, пришли впервые в галерею Марата Гельмана, и слушали, как там выступает "Три О". Потом мы вместе сидели где-то на лавочках на какой-то стройке, выпивали портвейн, "Три О" и "Гражданская оборона".

ЛИПНИЦКИЙ: А кто тогда входил в "Три О"?

ЛЕТОВ: В "Три О" тогда входил Саша Александров (фагот) и Юрий Парфёнов. Вот такое необыкновенное соединение... А "Гражданская оборона", это были, по-моему, Махно и Кузьма, Константин Рябинов.

И где-то в 98-м году я попробовал начать играть с "Обороной". Игорь сначала хотел, чтобы я играл какие-то узнаваемые партии, но я сказал, что я ничего узнаваемого не буду играть, я буду импровизировать. И вот где-то на протяжении 6 лет мы вместе играли в "Гражданской обороне", где-то до 2004 года. Я всё это время мастерил диски "Гражданской обороны", то есть мастеринг "Обороны" где-то с 94-го по 2003 делал я.

ЛИПНИЦКИЙ: Давай послушаем единственную из песен, которую нам удалось найти, где вы играете вместе – знаменитый "Прыг-скок".

(Звучит песня "Прыг-скок")

ЛЕТОВ: Наше воссоединение и то, что мы начали снова выступать вместе, произошло, конечно, не на почве общих музыкальных убеждений, а объединение произошло на том, что после событий 91-го года мы оба как бы перешли в оппозицию тем процессам, которые произошли в нашей стране под лозунгом перестройки. Мы не против перестройки и изменений, но не изменения, которые произошли, оказались не теми изменениями, которых мы ждали и чего хотели.

ЛИПНИЦКИЙ: Как и большинство людей Советского Союза.

ЛЕТОВ: Да. Мы почувствовали, что нас очень здорово обманули. Если перед этим у нас с братом расходились точки зрения во многом на политику, то где-то с 92-93-го года они стали сближаться. И воссоединились мы на общей почве.

Дело в том, что наш отец Фёдор Дмитриевич Летов, он член Коммунистической партии Российской Федерации (КПРФ), и участник последнего фронта национального спасения, который был в 93-м году перед штурмом Белого дома. Больше того, насколько мне известно, Игорь участвовал в обороне Белого дома, и вся "Гражданская оборона". И вообще мог погибнуть там. Спасло их то, что те коммунистические бабульки, которые стояли, стали ругаться на них: "Волосатых нам здесь не хватало! Пошли вон отсюда". И они обиделись и ушли. Ну, а после этого приехали танки и бабулек этих раздавили.

Вот эта случайность спасла жизнь брату. Я когда позвонил в Омск, когда начался штурм, оказалось, что он уже дома. Это спасло ему жизнь. Но вот после этого мы задумались о том, чтобы выступать вместе.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну и есть песни у "Гражданской обороны" как раз на эту тему. "Солнцеворот".

(Звучит песня "Солнцеворот")

ЛИПНИЦКИЙ: Наша беседа со старшим братом Егора Летова Сергеем уже подходит к концу. Серёж, мне кажется, в творчестве "Гражданской обороны" есть ещё одна важная струя, о которой мы не говорили. Они ведь оставили после себя довольно много загадок. Для меня очень важно, когда остаётся что-то невысказанное, недосказанное. Скоро будет 3 года, как твоего брата нет. И прослушивая заново некоторые песни, совершенно по-новому расшифровываю. Вот эти сказки, загадки... Я бы так их назвал, песни – сказки, загадки.

ЛЕТОВ: У нас с братом было очень счастливое детство. Было очень много игрушек. Папа был из деревни, из очень бедной семьи, и он старался компенсировать, дать нам то, чего у него самого не было. Поэтому, например, те, кто слышит "пластмассовый мир победил"... Пластмассовый мир – это некоторая армия пластмассовых игрушек. У нас были ещё и плюшевые, резиновые. И мы их сортировали.

Ну, вот "ходит дурачок по лесу"... Дело в том, что в этот ужасный, безобразный Чкаловский посёлок из пятиэтажек хрущёвских, он окружён лесом со всех сторон, берёзовыми рощами. И Игорь сочинял, исключительно гуляя по вот этим берёзовым рощам. Те, кто держат в руках альбомы, которые он издавал, часто на них можно видеть всякие такие красоты природы. Это вот как раз те окрестности, очень часто окрестности Чкаловского посёлка, по которым он... Он надевал валенки, он зимой ходит в валенках, и он гулял по лесу.

И в лесу он как раз сочинял песни, заходя иногда на кладбище, на котором покоится наша мать. Много всякого разного... Например, зимой он наряжал ёлку для неё – рядом там ель стояла. Иногда в некоторых песнях можно найти реалии той его жизни. Это не какое-то придумки, это та жизнь, которая окружала его непосредственно. "Дурачок по лесу" – это он, конечно, о себе пишет.

И мишутка там у него есть – это большой плюшевый медведь, который достался ему по наследству от меня. То есть я не ломал игрушек в детстве, и все мои игрушки, часть одежды, книжки достались ему. Многие они фигурируют, так или иначе, в его песнях.

ЛИПНИЦКИЙ: На этой милой ноте мы и попрощаемся с "Гражданской обороной".

(Звучит песня "Про дурачка")


http://finam.fm/archive-view/2515/
взято тут