Pannat все записи автора
Майя Кристалинская

Мало кто знал, что неизменная косынка, обвивавшая шею певицы — не талисман, не новомодная придумка, которую тут же начали копировать многие женщины,
— она скрывала огромную человеческую трагедию Майи Кристалинской.

Никто не подозревал, почему так печально звучит её голос, почему так печальны порой песни, которые она выбирала для исполнения, что скрывается под её знаменитой косынкой…



Самая обыкновенная

Майя Кристалинская родилась 24 февраля 1932 года в простой московской семье.
Ни особого достатка, никаких привилегий.
Разве что жили в центре столицы, да одна из тетушек Майи была оперной певицей. Она работала в Театре Станиславского и Немировича-Данченко и жила в доме рядом с театром.
Тетя Лиля была человек компанейский и даже светский, а муж ее Павел Самойлович Златогоров долгое время возглавлял театр.
Таким образом, музыка вошла в жизнь Майи с детства. Однако нотную грамоту она освоила, став уже профессиональной певицей.
Ни о какой карьере эстрадной звезды она не задумывалась, поступила в МАИ и училась весьма успешно. Вот только в хоре пела...


Руководители этого хора и разглядели в этой скромной, тихой девушке поставленный от природы голос. Несильный, но очень «душевный». А подруга по хору, будущая прима Александринки Галина Карева, настаивала, чтобы Майя посвятила себя пению…
Карева ушла и из хора МАИ, и из института. Ее ждала серьезная карьера оперной певицы.
Ну а Майя… Подобно героиням многих своих песен, она чего-то ждала, надеялась, но… все не решалась.
В 1955 году Кристалинская окончила МАИ и получила распределение в Новосибирск.


«Путевка в жизнь» и … дорога обратно

Ей предстояло три года отработать на производстве. Конечно, домашней московской девочке было и интересно (время-то какое романтическое: начало «оттепели», подъем целины!), и все же боязно.
В путь она отправилась с подругой Валей Котелкиной, которую тоже направили в Новосибирск.
Девушки надеялись, что их ждет интересная работа, участие в культурной жизни столицы Сибири. А им предложили выдавать детали рабочим в цеху, далеко от центра города. Они оказались в условиях непривычных и даже страшноватых. Короче, через несколько дней девчонки рванули назад, в Москву.
По тем временам это было почти преступлением. Их выручили, пожалуй, лишь связи Златогорова да то архиважное обстоятельство, что отец Вали Котелкиной был личным шофером партийного бонзы Шкирятова.
Дело возбуждать не стали, а Майю устроили в КБ знаменитого Яковлева.


Праздник со слезами на глазах

Решающим в жизни Майи стал 1957 год, – год Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Ассы нашей эстрады забеспокоились: нужно было выдвигать молодые дарования.
Полигоном для этого стала студия «Первый шаг» при ЦДРИ.
Ее возглавил молодой композитор и дирижер Юрий Саульский.
Участников для фестивальных программ отбирало строгое жюри, куда входили такие монстры и зубры от искусства, как Валерия Барсова, Рина Зеленая и Леонид Утесов.


Тогда, в стенах студии, начали свою серьезную артистическую карьеру будущие звезды Майя Кристалинская, Гюли Чохели, Ирина Подошьян.
Несколько фестивальных дней (конец июля – начало августа) вылились в сплошной праздник. Спектакли, концерты, шоу, общение на всех улицах, на всех языках.
Это был такой поток и потоп счастья, что молодой Гарсия Маркес (тоже гость фестиваля) заметил: счастье советского народа и советского правительства в том, что народ ПРОСТО НЕ ЗНАЕТ, как он плохо живет.

Однако для «Первого шага» прозрение наступило чуть ли не на следующий день после праздника.
Газета «Советская культура» вышла с разгромной статьей, в которой грубо и «навсегда» раскритиковала «стиляг» на эстраде, – а именно «Первый шаг» во главе с Ю. Саульским.
За статьей, как выяснилось, стояли Д. Кабалевский и главный джазмен страны А. Цфасман. Он-то и был вдохновителем этого опуса, справедливо усмотрев в ребятах из «Первого шага» будущих конкурентов себе.
Удар был точно рассчитан: девушки из «Первого шага» рыдали, мужчины ходили мрачнее тучи. И все понимали, что вскоре, как это и было у нас принято, последуют «оргвыводы».
На «Первом шаге» карандаш бюрократов и конкурентов поставил жирный-прежирный крест.

Певица и… женщина

Итак, уходить из родного КБ пока не стоило… хотя известность Кристалинской как певицы становилась все шире. Правда, звездой ее еще не считали, – видели в ней, скорее, «свою девчонку».


После одного из выступлений к ней подошел молодой человек, чем-то похожий на сильно исхудавшего Марчелло Мастрояни. Он представился. Это был выпускник «меда» Аркадий Арканов. Знакомство состоялось в конце апреля 1958 года. А в начале июня они расписались.
Брак был недолгим и вскоре распался.
Арканов и Кристалинская сохранили приязненные отношения и даже числились еще несколько лет мужем и женой, пока Арканову не понадобился развод для получения отдельной жилплощади.


Теперь уже « профи»

Лето 58-го стало для Майи судьбоносным. Этим летом она взяла в КБ сразу два отпуска: очередной и месяц «за свой счет» и отправилась на гастроли по Закавказью.
Успех был ошеломляющий. Одна из юных поклонниц, не имея никакой другой бумажки для Майиного автографа, протянула ей… свою «зачетку»!
После этих гастролей Майя в КБ уже не вернулась. Она твердо выбрала для себя эстраду.
Поступило предложение от «первого трубача Старого Света» Эдди Рознера, которому в ансамбль требовалась солистка после ухода Ирины Бржевской.
Майе достался ее коронный лирический репертуар.


Страшное

Во время гастролей в начале 60-х Майя свалилась с высокой температурой. Сначала подумали: ангина. Но врач осторожно назвала ангину «атипичной». Разбухшие узелки на шее певицы яснее ясного говорили: ОПУХОЛЬ!
Трудно представить себе, какой стресс пережила молодая женщина. Слушая ее голос, страшно думать, что это записи смертельно больного человека.
И эта скрытая от большинства трагедия Майи Кристалинской тоже сообщает особенный колорит ее песням. Большинство из них не грустны, они печальны. Печальны и мудры.
Они о жизни, цену которой Кристалинской суждено было осознать так рано и так трагически.


Ей, правда, сразу повезло на врачей: знаменитые гематологи Кассирский и Воробьев «вели» ее около четверти века. Да, жизнь ей продлили на двадцать пять лет, а ведь это половина всего срока ее земного пути!
Может быть, этот срок был бы и длиннее, если бы…

Большой успех и «малые» неуспехи

Хрущевская «оттепель» имела массу примет. В частности, радио стало менять свой формат на менее официальный. Появилась популярнейшая передача «С добрым утром!», где полагалось давать семь премьер песен и эстрадных номеров в каждом выпуске!
Теплый, задушевный голос Майи Кристалинской стал, можно сказать, визитной карточкой этой передачи.

Именно здесь состоялась премьера знаменитого «дворового» цикла А. Островского на стихи Л. Ошанина. Композитору, поэту и исполнителю (им был Иосиф Кобзон) удивительно точно удалось попасть в яблочко: создать шедевры простоты, лиризма и совершенной эмоциональной, интонационной точности. Без преувеличения этот цикл можно назвать неформальным гимном начала 60-х. Хотите почувствовать аромат того времени, – послушайте эти песни.
Вот только приходили нарекания от многочисленных слушательниц: как же так, лирический герой дан во всей полноте, а женщины, – чем они хуже?..
Ошанину и Островскому срочно пришлось написать несколько песен и от лица героини.
Их исполнила Майя Кристалинская, сразу став первой лирической певицей поколения. А может, и всей нашей тогдашней эстрады…


Мало кто помнит, что и еще один хит времени – песню «Пусть всегда будет солнце!» – первой исполнила Майя Кристалинская. Только потом песня стала популярнейшей в исполнении Тамары Миансаровой.
С Кристалинской сотрудничали лучшие эстрадные композиторы-песенники. Молодой Микаэл Таривердиев начинал писать именно для нее.

Но огромный успех песен среди слушателей не гарантировал и от провала… Он, этот провал, состоялся на телевидении. Увы, «роман» Майи с телевидением не состоялся. Насколько она была востребована на радио и в фирме «Мелодия», и в Госконцерте, настолько же упорно ее отторгало теленачальство! Некоторые объясняют это антисемитизмом Лапина.

Отец Майи был евреем, мать – русская. Оформляя паспорт, она, как это было принято у советских людей, записала национальность «по отцу». Наивная девушка не подозревала, что поступила опрометчиво…
Немилость теленачальства порой совмещалась и с прямой завистью «коллег по цеху».

Когда в начале 70-х Майя баллотировалась на звание заслуженной артистки РСФСР, она получила только один черный шар. Он был… от Гелены Великановой.
Не забыла Гелена Марцельевна знаменитого «дамского концерта» 66-го года. Тогда лучшая эстрадная площадка столицы – Театр эстрады – был предоставлен двум самым популярным певицам: Майе Кристалинской и Гелене Великановой. По категорическому требованию последней, Великанова выступала во втором, более престижном отделении.


Но Кристалинская в первом отделении, в своем привычном тогда костюмчике, сорвала такие овации, что перед ними померк успех разодетой в вечернее платье Гелены Марцельевны. Этого она не забыла и не простила Кристалинской. Даже в одном из последних своих интервью назвала давно ушедшую в мир иной Кристалинскую не коллегой, а «соперницей», «конкуренткой». И с большой, характерной для Великановой, ядовитостью назвала…
А чем, собственно говоря, задержалась в нашей памяти сама сверхзаслуженная и сверхкарьерная Гелена Марцельевна? Своими «Ландышами», – милым, но вполне «типовым» шлягером начала 60-х.
«Время – честный человек», – говорят испанцы.

Нежность

60-е годы – годы наивысшей популярности Кристалинской. И все же это во многом горькие для нее годы. Конечно, проклятая болезнь, которая проявлялась рецидивами и загоняла ее в клинику. А там – химиотерапия, тяжелые для организма лекарства, вызывавшие тошноту, вгонявшие в депрессию.
Личная жизнь тоже не очень ладилась.

И все же в жизни Майи Владимировны произошли две очень важные встречи.
Она встретила свою лучшую песню и встретила любимого, достойного ее человека.
Песню эту все знают, – это «Нежность» А. Пахмутовой, С. Гребенникова и Н. Добронравова.


Вообще говоря, «Нежность» во многом обязана своим успехом настойчивости именно Майи Владимировны. Когда Кристалинская исполнила ее в первый раз, то особого успеха «Нежность» не имела.
Аркадий Островский даже набросился на Пахмутову в антракте: «О чем вы пишете? Какой-то никому не известный французский летчик! Уж тогда бы о Чкалове написали, что ли! Ближе к народу быть надо! Вот у меня: “А у нас во дворе…” – всем понятно, близко, и все довольны…»

Но Кристалинская упорно ВСЕГДА включала эту песню в свои концерты. Да тут еще и успех фильма «Три тополя на Плющихе», где лирическим лейтмотивом – «Нежность». Теперь представить историю нашей эстрады без этой песни уже невозможно…

А человек, которого Майя встретила на счастье себе и на беду, – личность глубоко незаурядная.
Его звали Эдуард Барклай. К известному полководцу он никакого отношения не имел, а вот к героям советского периода нашей истории – самое непосредственное.

Эдуард Барклай как дизайнер участвовал в установке памятника С. Орджоникидзе. В ходе работ завязался роман с дочерью портретируемого, и завершилось все это законным браком. Молодой красавец, душа общества, Эдуард Барклай вошел в высшие круги московского бомонда. Запросто общался с дочерью Сталина Светланой, с дочерью Молотова…
Брак с дочерью Орджоникидзе вскоре распался, но Барклай остался весьма успешным дизайнером и желанным гостем в лучших домах Москвы и ее элитно-дачных окрестностей.
Вот этот-то человек и стал Майиной судьбой. Они оба были уже не первой молодости, но полюбили друг друга с молодой пылкостью и с заботливой мудростью зрелых людей.


Барклай все делал для Майи, заботился о том, чтобы она вовремя принимала лекарства. Их однокомнатную кооперативную квартиру он постарался сделать настоящим убежищем для усталой, измученной души своей любимой женщины…
Наступили годы счастья.


В июне 1984 года Майя и Эдуард собирались на курорт и устроили «отвальный» пир для друзей (на такие дела Барклай был великий искусник, хотя его аппетит серьезно ограничивала болезнь – сахарный диабет).
Застолье шло своим чередом. А потом Эдуарда не стало…
Его похоронили 19 июня 1984 года.

Постскриптум

Майя тяжело переживала эту потерю. Правда, она находила в себе силы заниматься переводом с немецкого мемуаров любимой своей актрисы Марлен Дитрих. Перевод был подготовлен к печати, но требовалось разрешение самой Дитрих. Ей позвонили в Париж, она попросила сверить перевод и с подлинником, который, оказалось, был написан ею по-английски. Друзья помогали Майе, не знавшей английского.
И все же черной тенью за ней бродила растерянность, даже потерянность. Кристалинская не раз признавалась, что после смерти Эдуарда потеряла интерес к жизни, даже перестала наблюдаться у Воробьева.
Точно махнула на жизнь рукой.


Но однажды встретила на улице знакомую женщину-врача. Та убедила Майю лечь к ней в клинику на облучение.
После этого болезнь стала прогрессировать с сокрушительной скоростью. Майя потеряла голос. В полном смысле этого слова: она не могла говорить, только набирала номер знакомых и плакала в трубку.
19 июня 1985 года, ровно через год после похорон Барклая, ушла из жизни и Майя Владимировна.
Ее похоронили на старинном Донском кладбище.

Есть певцы великие, есть знаменитые и есть любимые. Далеко не всегда все три качества совпадают. Майе повезло, – она была и осталась певицей любимой, а это, как говорится, главное...

В основном, текст взят из статьи В.Бондаренко "Лики истории и культуры" на сайте Library.ru