Jostr все записи автора
1902 – родился Меер (Марк) Моисеевич Аксельрод (1902 - 10.01.1970), советский художник




Меер Моисеевич (а среди друзей — Марк) Аксельрод родился в начале прошлого века в Белоруссии, в еврейском местечке Молодечно, выросшем потом в город. Учиться рисовать он начал в Тамбове (из родных мест, ставших в годы Мировой войны прифронтовой полосой, евреев выселили). В революционные годы в Минске, зарабатывая на жизнь плакатами для кино, продолжал учиться и показывал на художественной выставке свои зарисовки еврейских кварталов и кладбищ. Настоящую школу, сделавшую его профессиональным художником, проходил в московском ВХУТЕМАСе у Фаворского.

Еще не окончив институт, Аксельрод участвует в выставках общества "Четыре искусства" вместе со своими вхутемасовскими учителями. Его быстро выделили критики — А.А. Федоров-Давыдов, Я.А. Тугендхольд, А.А. Сидоров и особенно А.М. Эфрос, возлагавший на молодого художника чрезвычайно большие надежды. С 1928 года, окончив ВХУТЕМАС-ВХУТЕИН, Аксельрод преподает в нем и в Текстильном институте рисунок. В то же время он продолжает выставлять свои работы и в Минске. В поисках характерного типажа, "шолом-алейхемовского колорита" путешествует по еврейским местечкам Белоруссии. Эти многочисленные рисунки с натуры, быстрые, темпераментные и острые — едва ли не главное из того, что создал художник в конце двадцатых годов. Рисовал он сперва больше карандашом, а затем — все чаще кистью: широким, обобщающим форму мазком, нередко в скупом, тоже обобщенном и порой достаточно условном колорите. Аксельрод зорко видел натуру и умел подчеркнуть в ней естественную характерность позы и черт лица. "Сквозь эти как будто только "реалистические", как будто только "изобразительные" наброски проступают залежи "измов" левого искусства, понятых, переработанных, дифференцированных, разборчиво введенных" (А.М. Эфрос).

В 1930 г. Аксельрод отправился в командировку в степной Крым, где во второй половине двадцатых годов началось осуществление одного из утопических советских проектов: "землеустройство трудящихся евреев". Еврейскую бедноту из местечек бывшей "черты оседлости" переселяли в крымские степи, где им дали землю для организации сельскохозяйственных коммун. История этих поселений оказалась недолгой и печальной. Но поначалу не знакомые с сельским трудом переселенцы горячо взялись за новое для них дело. Их энтузиазм разделяли и приехавшие к ним рисовать выпускники ВХУТЕИНа (вместе с Аксельродом в бригаду входили Мендель Горшман, Лев Зевин и Лидия Жолткевич). Год спустя Аксельрод приехал сюда еще раз. Итогом этих двух поездок была серия "В степи", которую составляют свободные и быстрые наброски мягким и светлым цветом на бумаге (главным образом, это гуашь, реже акварель). К портретам прибавились подвижные сценки совместного труда и коллективного быта, обедов в поле, купания детей, праздников.

Еще в студенческие годы Аксельрод пробовал свои силы в ксилографии. Гравюры его тогда очень хвалили, и заслуженно (в частности, А.А. Сидоров). Но многоступенчатая кропотливая работа над доской не увлекала художника: "Гравюра мешает мне непосредственно выражать то, что я чувствую при виде модели". Так проявилось обособление от тесно сплоченной школы Фаворского, к которой Аксельрод, вроде бы, принадлежал. От Фаворского он принял и усвоил лишь самые общие принципы построения изобразительного пространства, организации плоскости листа и пластики цветового пятна, которые составляли суть его теории. О верности им, пожалуй, наиболее ясно свидетельствуют выполненные Аксельродом иллюстрации. Как правило, это были иллюстрации к изданиям современной еврейской литературы.

Еврейские темы преобладали и в театральных работах мастера тридцатых-сороковых годов. Аксельрод оформлял спектакли еврейских театров в Москве, в Белоруссии, на Украине. В них был тот же, что в иллюстрациях, до мелочей ему знакомый местечковый быт, похожие персонажи. Но меньше всего интересовало художника бытовое правдоподобие, подробности обстановки. Он искал эмоциональную атмосферу спектакля, создавал выразительную и целостную структуру зрелища. Многочисленные эскизы мастера, варьирующие решение сцены, всегда энергичны, остры, контрастны. В них найдено главное, а прочее дано лишь намеком.

Благожелательное отношение, с которым критика встретила первые выставленные работы Аксельрода, вскоре меняется. Уже в 1933 году в итоговой статье, посвященной развитию графики за 15 лет советской власти, А.Д. Чегодаев попрекал его "аморфным, эмоционально неопределенным экспрессионизмом" и другими подобными грехами. Однако дело было вовсе не в индивидуальных особенностях произведений художника, а в нарастающем изменении ведущих тенденций и, главным образом, официальных установок в искусстве. Круг Фаворского, к которому принадлежал Аксельрод, целиком оказался под ударом. Весьма далекие от каких-либо крайностей авангардизма, эти художники все же подозревались в "формалистических" тенденциях. И дальше, вплоть до начала пятидесятых годов, их неустанно перевоспитывали, подгоняя под общий ранжир официального "реализма".

Аксельрод оказался неподатливым. Он, правда, не отказывался писать маслом "тематические" картины. Сперва, еще в конце двадцатых годов, на драматические темы гражданской войны — "Белопольская оккупация". Затем — на материале своих крымских колхозных этюдов — "Красный обоз" (1932). К середине тридцатых потребовались промышленные сюжеты — "Консервный завод" (1934), "Стекольный завод". Но и при такой заданной сюжетности работы Аксельрода не вполне укладывались в благополучный ряд советских "тематических картин", выделялись своей композиционной свободой и живописной экспрессией.

В последние десятилетия жизни мастера, в пятидесятые-шестидесятые годы, "цветная графика" его старых работ определенно вытесняется живописью. Многочисленные прибалтийские и крымские пейзажи этого времени и обширная серия портретов написаны темперой на больших листах бумаги и картона. Работы эти лишены прежней беглости, стремления ухватить что-то налету, поймать и закрепить только главное. Более законченные, они при этом лаконичны, не засушены, очень цельны. Активный, усиленный внутренними контрастами колорит становится едва ли не главным выразительным средством художника.

Почти всю полувековую творческую жизнь Аксельроду не давали возможность развернуть свои работы на персональной выставке. Лишь в 1966 году он смог показать относительно широкую их панораму (по каталогу — около трехсот листов) на выставке групповой. Еще раз, уже в самом конце жизни, была у него выставка в Ростове-на-Дону. Весьма скудными были долгие годы и условия жизни мастера и его семьи. Художественная культура и творческая свобода обходились в то время художнику очень дорого.

Серию "Гетто", посвященную трагической судьбе евреев в годы гитлеровской оккупации, он написал в свои последние годы. Драматизм темы не потребовал от него возвращения к экспрессивному языку его ранних работ. Он очень сдержан. Ни прямого изображения ужасов, ни экстатических жестов отчаяния нет в этих скорбных композициях. Аксельрод ищет решения, далекого от истерики или сентиментальности, в тесноте сдавленных композиций, в их безнадежно холодном колорите.

Последняя серия пейзажей Аксельрода — "Воспоминания о старом Минске". Он мысленно видит город своей молодости, не измененный разрушениями и перестройками.

http://spek.keytown.com/tvorch/ENCYCLOP/a/text/akselrod.htm
http://web-gallery.org/Akselrod/Bio-ru.htm
http://www.feor.ru/events/2006/02/01/id1924/?136
http://www.kultura-portal.ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=627&rubric_id=205
http://www.lechaim.ru/ARHIV/134/aspiz.htm
http://www.mjcc.ru/Galereia_MEOC/Akselrod_Meer/index.html
http://www.museum.ru/gmii/exh.asp?last=1-26feb2006
http://www.ng.ru/culture/2002-10-04/7_grafic.html