"Раннее творчество"

Илья Сергеевич Глазунов родился и вырос в Ленинграде. Пережив кошмар ленинградской блокады, когда у него на глазах от голода умерли отец и мать, он по воле Божьего промысла остался жить, чтобы выполнить свое предназначение — быть художником.

"Мне иногда кажется, что Бог, сохранив меня, оставил меня на нашей страшной апокалипсической земле, чтобы я выполнял миссию художника и гражданина. Тогда, во время блокады, мне было 11 лет. И сегодня, спустя полвека с лишним,не покидает страшное чувство близости смерти и вера в Божье чудо. Я должен жить и победить," - говорит о себе Илья Сергеевич.

Маленькая деревушка Гребло, затерянная в необъятных лесных просторах Новгородчины, где он трудился в эвакуации вместе с крестьянскими детьми, зарабатывая свой первый хлеб, оставила глубокий след в душе и творчестве будущего художника.

Вернувшись в город своих предков — Санкт-Петербург (тогда Ленинград) — Глазунов поступил в среднюю художественную школу при Академии художеств, проявлял с юности несокрушимую волю и упорство и стал примером трудолюбия и безграничной любви к искусству для всех, с кем учился. Перед глазами юного художника и его друзей-соучеников постоянно были нетленные образцы высокого Искусства — творения старых мастеров Эрмитажа и Русского музея.

"Меня, как и многих друзей, потрясали картины Эрмитажа и Русского музея. В течение 12 лет мы изучали натуру и старых великих мастеров. Это были годы величайшего напряжения и освоения, подъема по ступеням школы высокого реализма... Глядя на несовершенство своих ученических работ, я порой приходил в отчаяние и старался, как мог, отказывая себе во всем, постигнуть тайны профессионального мастерства, без которых художник не может стать художником Я написал об этом в моей книге "Россия распятая". Меня уже тогда поражали многие произведения советских художников, которые были словно глухи к реальности окружающей нас жизни и видели ее как запрограммированный оптимистический фарс, который был так не похож на то, что мы видели вокруг нас," - вспоминает Илья Сергеевич.

Илья Глазунов навсегда сохранил трепетный восторг перед священными для него именами Веласкеса, Рубенса, Ван Лейка, Тициана и Веронезе... Русские художники — Иванов, Репин, Васильев, Нестеров, Суриков, Васнецов, Кустодиев и Рябушкин — учили его любить Россию, осознавая свою причастность к ее судьбе. Так складывалось мастерство будущего великого художника. Сегодня, глядя на его ранние работы, с трудом веришь, что они созданы учеником. И не случайно его студенческая работа, показанная на выставке в Праге, принесла ему первый мировой успех — "Гран-при". Следствием международного признания стала затем выставка 26-летного ленинградского художника в залах Центрального Дома работников искусств в Москве в 1957 году .

Резонанс выставки Ильи Глазунова был подобен взрыву атомной бомбы: полярность мнений, огромные очереди, восторженные почитатели и враги. С того момента они сопутствуют художнику по сей день.

Большинство работ Глазунова тех лет, быть может, не погибло безвозвратно. Но даже то, что сохранилось у самого художника, поражает всех удивительным мастерством, высоким профессионализмом и какой-то по-глазуновски особой сложностью внутреннего мира, которая сквозит даже не только в его серьезных и законченных работах, но и в зарисовках, сделанных им в поездках по Волге или в излюбленной им Луге.

Взято с http://www.glazunov.ru/RU/Ran_tvorch.htm

Плёс. 1951. Х., м 20х29

Весна. 1949. Х., м.  35х45,5