Она очутилась в совершенно незнакомом мире. Странный красноватый свет струился с неба, освещая поляну, на которой стояла Серенити, и руины дворца, дымящиеся неподалеку. Она огляделась вокруг, остро ощущая присутствие боли и смерти витающей в воздухе.
— Сейя, где же ты?, — шептала она, с ужасом разглядывая следы разыгравшейся вокруг чужой трагедии, совершенно не думая о том, что враги, погубившее этот мир, могут быть еще здесь.
Она должна была найти его. В неясном рассеянном свете она увидела чьи-то длинные волосы, раздуваемые ветром, и кинулась в ту сторону.
— Тайки, — с ужасом прошептала она, приблизившись к поверженному Творцу, даже не прикоснувшись к нему, она точно знала, что он мертв.
"Тайки, но где же остальные, где Сейя, Ятен, где их принцесса? И что здесь произошло?" - Жуткий страх охватил ее, и она бегом кинулась к развалинам когда-то прекрасного дворца, надеясь найти там хотя бы одну живую душу.
Но там тоже было пусто, мертвая тишина, разрушаемая только ее шагами, чудовищной тяжестью давила на принцессу, пришедшую из другого мира. Серенити шла по пустынным залам с обуглившимися полуразрушенными стенами. Дорога привела ее, как ей показалось, в тронный зал. Наверное, раньше это было прекраснейшее место во дворце, но теперь, теперь это была почти дочерна обгоревшая комната, сквозь отсутствующий потолок заливаемая все тем же странным, нереальным светом, освещающим мертвые тела демонов, валявшиеся на полу. Осторожно ступая среди мертвых врагов, принцесса вышла на середину залы и беспомощно застыла, увидев зрелище, открывшееся ее глазам. На окровавленном полу лежало распростертое тело принцессы Оливии, а рядом, протянув к ней руку в последнем, немом жесте любви и преданности, лежал мертвый Звездный Сейлор Целитель. Приняв на себя удар, предназначавшийся его принцессе, он умер, как и жил, бесконечно преданный своей единственной любви, но, к сожалению, его жертва не смогла спасти ее.
— Сейя, Сейя, — начала звать охваченная ужасом Серенити, в отчаянии предчувствуя самое страшное.
Она закрыла глаза и, прислушавшись к голосу своего сердца, пошла, повинуясь его зову, навстречу судьбе. Когда она открыла глаза, она увидела, что уже вышла за пределы дворца, и что недалеко от нее среди огромной груды поверженных демонов, лежит тот, кого она так долго искала.
— Сейя! — бросилась к возлюбленному Усаги. — Сейя, очнись, прошу тебя!
Услышав любимый голос, который никак не мог быть реальным в этом мире, Сейлор Воин открыла глаза.
— Ты?... — выдохнула она, не веря себе, вглядываясь в прекрасные черты склонившейся над ней девушки. — Это действительно ты? Что ты здесь делаешь, как ты сюда попала?
— Я пришла за тобой, — ответила Усаги, сама того не желая, заливаясь слезами.
Собрав последние силы, Сейлор Воин подняла руку, перчатка с которой, разодранная в клочья, лежала где-то среди поверженных врагов, и стерла слезы с бледной щеки золотоволосой красавицы.
— Не надо…Уса, прости… но я… не смогу… исполнить свое обещание, — прерывающимся от почти нестерпимой боли голосом прошептала она.
— Нет! Ты не можешь… ты не можешь оставить меня, ты ведь обещал, — в отчаянии твердила Серенити, не желая верить в страшную неизбежность.
— Я помогу, я вылечу тебя, — прошептала она, доставая серебряный кристалл.
— Нет, это бесполезно, ты ничего не сможешь сделать, — покачала головой, Сейлор Воин, — слишком поздно. Прости.
— Нет! — закричала Усаги, сжимая ее лицо в своих ладонях. — Ты не можешь меня оставить, не теперь. Я люблю тебя, и ты нам нужен.
— Нам? — вопрос засветился в наполненных любовью и болью глазах умирающего Воина.
— Нам, — повторила принцесса, беря обеими руками ее слабеющую руку и кладя ее себе на живот туда, где уже жил их ребенок.
— Ты... — догадка, казавшаяся невероятной, яркой вспышкой озарила затухающее сознание, и, собрав в одно целое оставшиеся силы, страстное желание жить и все огромную любовь, жившую в сердце, она вернулась в облик Сейи.

Надежда на лучшее с новой силой вспыхнула в душе Усаги, ее показалось, что вот теперь все будет в порядке. Разжав руку, Сейя протянул ей звезду-талисман:
— Отдай это... ей, — прошептал он, едва заметно гладя начинающими неметь пальцами другой руки складки ее платья, за которыми уже развивалась новая жизнь.
— Сейя...
— Я...люблю тебя и его, — задыхаясь, торопясь сказать, пока еще есть время, произнес Сейя. — Помнишь, что я тебе тогда сказал? Воин жив, пока цело его...
— Сейя! — душераздирающий вопль нечеловеческой боли вырвался из груди Усаги. — Сейя, — рыдала она, прижимая к себе его безжизненное тело.
Она не знала, сколько времени провела, оплакивая свою любовь. Когда она обрела способность видеть и ощущать, ее окружала беспроглядная мгла. Бережно уложив на землю уже холодное тело Сейи, она склонилась и поцеловала его губы, которые теперь никогда не раздвинутся в ласковой, чуть поддразнивающей улыбке.
— Прощай, — смахнув слезу, шепнула она и, прижав к груди прощальный подарок, покинула чужую планету, погрузившуюся во мрак безвременья и вечной ночи.

Рей напряженно вглядывалась в танцующее пламя, пытаясь найти ответы на вопросы, мучившие ее в последнее время. Губы, шептавшие заклинания, не останавливались ни на секунду, темные глаза, не мигая, смотрели прямо в огонь, в котором внезапно появилось знакомое лицо.
— Усаги? — вскрикнула от неожиданности Рей, и видение тут же исчезло.
Усаги, Усаги в беде, предчувствия ее не обманули, впрочем, как и всегда. Раздумывать было некогда, и, резко поднявшись, Рей, побежала к своей машине. Она неслась на предельно возможной скорости по улицам Токио, стараясь как можно скорее добраться до дома Усаги. Громко взвизгнув тормозами, машина резко остановилась у знакомых ворот. В доме, стоявшем за ними, было тихо, ни в одном окне не горел огонек, гостеприимно приглашая войти внутрь. К удивлению Рей, входная дверь была открыта. Не желая рисковать, Рей вытащила жезл и, впервые за долгое время перевоплотившись в воительницу Марса, вошла в темную прихожую.
— Усаги, — позвала она, настороженно прислушиваясь к звенящей тишине в ожидании ответа.
Дом ответил ей могильным молчанием. Окруженная полной темнотой и оглушающей тишиной всеми покинутого дома, Рей добралась до комнаты Усаги и только там решилась включить свет. Яркий свет залил, казалось, пустую комнату. Оглядевшись вокруг, Марс остановилась на месте, не в силах пошевелиться. На кровати в застывшей позе, сжимая в побелевших руках футболку, сидела Усаги, нет, не Усаги, а принцесса Серенити. Замешательство Рей длилось не более нескольких секунд, она бросилась к кровати и опустилась на колени перед своей принцессой.
— Усаги, Усаги, что случилось? — спрашивала Марс, не смея к ней прикоснуться, сама не зная почему.
Усаги долго не отвечала, затем, словно сквозь плотную пелену до нее достучался настойчивый голос, она подняла глаза, и сердце Рей рухнуло в пропасть, наполненную самыми ужасающими страхами, увидев их мертвый взгляд.
— Он умер, — пустым голосом ответила Серенити, глядя мимо своей подруги куда-то в пустоту. — Он умер.
— Кто? Про кого ты говоришь? Кто умер? — непонимающе переспрашивала Рей вновь замолчавшую принцессу . — Мамору? Ну говори же, Усаги!
— Сейя. Сейя умер и больше не вернется ко мне, — безжизненным голосом, едва слышно проговорила та.

— Сейя? - в голосе Рей послышалось искреннее удивление. — Но почему Сейя? Да говори же ты!
И она бесцеремонно начала трясти Усаги за плечи, пытаясь привести ее в чувство, разозлить, что угодно, лишь бы вывести ее из этого состояния. Она остановилась только тогда, когда Усаги закричала от боли, которую начали причинять настойчивые руки Рей.
— Говори! — потребовала Воин Огня. — Все эти дни ты была с ним? И когда я звонила тебе, тоже?
Легкий кивок головы в ответ подтвердил ее слова.
— Я ничего не понимаю, — устало произнесла Рей, опускаясь на кровать рядом со своей принцессой. — Почему Сейя?
— Я люблю его, — ответила Усаги, повергнув Рей в шок своими словами.
— Любишь? — переспросила та, недоуменно глядя на печальную девушку. — А Мамору? А Хрустальный Токио? А ЧибиУса?
— ЧибиУсы не будет, — прервала ее вопросы Серенити.
— Почему? — удивлению Рей не было границ.
— У королевы Серенити может быть только один ребенок, — по-прежнему не глядя на нее, произнесла принцесса.
Минута прошла в молчании, прежде чем Рей поняла смысл только что сказанных принцессой слов.
— Ты ждешь ребенка от Сейи? — только и смогла выдавить из себя Рей, не отводя ошеломленных глаз от Усаги. — А как же Мамору?
— Мамору? Когда он приедет, я поговорю с ним и отменю свадьбу, — неожиданно твердо заявила принцесса, в первый раз за все время разговора взглянув прямо в глаза Рей.
На какой-то миг Рей задумалась, а затем ее глаза вспыхнули фиолетовыми искрами, ответ, спрашиваемый у храмового огня, сам возник в ее голове.
— Нет, ты ничего ему не скажешь! — убежденно произнесла она. — И ты выйдешь за него замуж!
— Рей, ты что? Я не могу, — пыталась протестовать Усаги, но была прервана решительным голосом подруги, который, казалось, зазвенел в комнате.
— Можешь! — отрезала Рей. — Будущее Земли зависит от тебя! Пойми это, наконец! Ты должна выйти замуж за Мамору и вместе с ним воссоздать Серебряное тысячелетие. Пойми, — голос Рей неожиданно смягчился. — Одна ты не сможешь этого сделать. Я не знаю, как получилось, что ты влюбилась в Сейю. Конечно он был достоин твоей любви. Думаю, с ним ты могла бы править в Хрустальном Токио, но, Усаги, он умер, а Мамору жив. Ты ведь любила Мамору и любила сильно, ваша любовь насчитывает множество веков, поверь, он сделает тебя счастливой.
— Но ребенок... — попробовала возразить Усаги.
— Ты ему ничего не скажешь, и он будет считать его своим, — пожала плечами решительная воительница Марса.
— Но Мамору не заслуживает, чтобы его обманывали, — сопротивлялась принцесса, которой были не по душе обман и ложь.
— Ты права, но ведь он не заслуживает и той боли, которую причинят ему твои слова о том, что ты его больше не любишь. Он ведь дорог тебе, Усаги, поверь, так будет лучше для всех, — умоляющий взгляд фиолетовых глаз встретился с наполненными болью синими глазами.
— Я не знаю... — покачала головой Усаги, примеряя на себя роль, которую ей придется играть всю свою жизнь.

— Она права, соглашайтесь, принцесса, — раздался позади них тихий, печальный голос.
— Сецуна? — вскрикнула Рей, резко оборачиваясь к распахнутой двери.
— На кого будет похожа моя дочь? — неожиданно спросила Усаги, вставая и подходя к окну.
— Вы видели ее, принцесса, — грустно улыбнувшись, ответила Сейлор Плутон.
— Значит, все так, как должно быть, — тихо произнесла Серенити, глядя сквозь стекло на звездное небо туда, где умер ее любимый. — Ничего не изменилось в будущем. Моя судьба определена, и ничто не может изменить ее, как бы я не пыталась...

Будущее было таким, каким видела его Сейлормун. Было возрожденное Серебряное Тысячелетие, был Хрустальный Токио, в котором правили королева Серенити и король Эндимион, была Маленькая Леди — их дочь. Все это было, и были несколько дней в году, когда глаза королевы наполнялись грустью, и она запиралась в самых дальних покоях огромного дворца, куда не мог войти ни один человек. Она перебирала старые вещи, бережно хранимые ею: маленький брелок в форме медвежонка, старую мужскую одежду, хранившую, как ей казалось, до сих пор тепло и запах любимого, звезду-талисман, которую она хранила, не решаясь отдать ее Маленькой Леди.
Никто, ни король Эндимион, ни Маленькая Леди, ни верные подруги, никто не знал, почему в эти несколько дней каждый год королева плакала, стоя у распахнутого настежь окна, не сводя печальных глаз с неба. Сначала они, конечно, пытались узнать это, но Серенити никогда не сказала им ни слова, не раскрыла тайны. И поэтому король Эндимион только терпеливо ждал, когда пройдет грусть его жены, и она вновь станет прежней. Никто не знал, кого оплакивает Серенити, кроме двух человек, страстной надежде которых на то, что их королева забудет пришельца из другого мира, так никогда и не суждено сбыться…