Жарким июльским вечером к окраине маленького городка подъехала старенькая темная машина. Из нее вышла тоненькая хрупкая девушка с коротко остриженными черными волосами. Ее лицо нельзя было назвать красивым: слишком хищный, орлиный нос выступал над тонкими губами, а огромные зеленые глаза, казалось, излучали тревогу.
Девушка – а ее звали Катарина – скользнула взглядом по обшарпанным домам маленького провинциального городка и, увидев вывеску «У Фила», зашла в бар.
В зале сидело несколько человек. Никто из них не обернулся на стук двери, лениво потягивая холодное пиво.
Катарина прошла внутрь. Желая привлечь внимание бармена, она постучала монеткой по старому потресканному дереву стойки. Крупный человек неопределенного возраста – возможно, сам Фил – лениво обернулся и не слишком вежливо спросил:
–Ну, чево?
Девушка заказала стакан холодного пива. Выпив несколько глотков, она вдруг спросила бармена:
– Вы не подскажете, как проехать к старому дому Лесвудов?
Мужчина смерил ее подозрительным взглядом:
– Вам зачем? Там давно никто не живет.
– Я новая хозяйка этого дома. Мой дед оставил мне этот дом в наследство, но я даже не знаю где он находится.
– Барышня, лучше б вы никогда и не знали про этот дом. Говорят – да я и сам в это верю, – что в нем живет привидение этого старого хрыча – Джона Лесвуда. Рассказывают, что он, построив дом, заперся в нем, отгородился от всего мира, да там и подох, оставив кругленькую сумму в подвалах своего детища. Да только, насколько я знаю, никто из его многочисленных наследников так и не нашел деньги. Знаете, этот дом после смерти старого Джона никому не принес счастья – все живущие там умирали странной смертью, а то и вовсе исчезали.

– Но все равно, я хочу его увидеть.
– Ну, барышня, как знаете. Поезжайте по главной дороге, потом выедете за город и доедете до первого поворота налево. Это и будет дорога к дому Лесвудов.
Заплатив за пиво, Катарина вышла из бара и села за руль. После рассказанной барменом истории ей было немного жутковато, но она, будучи упрямым человеком, все-таки хотела посмотреть на этот дом.
Около часа вокруг нее простирался ничем не примечательный скучный пейзаж: пожухлая трава и где-не-где одинокое скрюченное деревце тянуло ввысь свои тонкие голые ветки, уронив наземь свои пожухлые листки. Везде лежал отпечаток жары и скуки. Этот монотонный пейзаж прямо убаюкивал девушку, так что она едва не пропустила нужный поворот. Выехав на боковую дорогу, Катарина с удивлением начала замечать изменения в окружающей ее природе. Чем ближе, по ее меркам, она подъезжала к дому, тем страннее становился пейзаж. Сначала появились какие-то деревья, со скрученными ветвями и поникшими листьями: казалось, несмотря на то, что был жаркий июль, здесь царила промозглая и сырая осень. Потом появились какие-то кошмарные кусты, норовившие запрудить своими ветками дорогу.
Незаметно опустилась ночь. В компании с полной, как в классических ужастиках, луной, Катарина въехала во двор дома. Выключив фары и выйдя из машины, девушка вытащила из сумки фонарик и, зажгла его, осветив фасад. Из того, что смог осветить скудный свет фонаря, Катарина смогла уловить только то, что дом знавал лучшие времена и теперь хорошо было бы провести косметический ремонт хотя бы фасада.
Не смотря на наступление ночи, в окнах не горел свет: значит, в доме действительно никого нет. За домом виднелись густые переплетения сада. Там, в темной глубине старых деревьев, виднелся робкий огонек; со слов бармена девушка знала, что в там живет со времени смерти ее деда сторож.
Посветив себе, Катарина нашла едва заметную тропку. Осторожно, чтоб не споткнуться, она пошла вперед. Через несколько минут девушка вышла к небольшому уютному домику. Катарина постучала в двери и, не дождавшись ответа, постучала в окно. Через секунду со скрипом открылась дверь. От изумления девушка застыла на месте: она еще никогда не видела такого большого человека. Казалось, что это не человеческое существо, а сама гора вышла навстречу. Но на проверку это «существо» оказалось очень даже дружественным:
– А, новая хозяйка старого дома! Заходите. Меня зовут Рон. Не бойтесь, я только кажусь таким страшным. Мистер Роджерсон, наш городской нотариус, предупреждал меня, что вы приедете. Вы хотите сейчас отправиться в дом или утром?
Ошеломленная бешеным натиском этого не в меру говорливого гиганта, Катарина только и сумела кивнуть, так и не поняв толком сути вопроса. На ее согласие Рон подошел к столу, порылся в ящике, отчего несчастная мебель заходила ходуном, и с удовлетворенным кряканье достал здоровенную связку ключей. Все это время девушка испуганно жалась к стенке: казалось, от движения такого громадного тела в таком маленьком пространстве обрушит не только крышу, но и стены маленького домика. Рон взял с полки большой мощный фонарь и вышел за двери. Девушке только и оставалось, что последовать за ним.
По дороге Рон давал новой хозяйке пояснения и «дружеские советы»:
– Ночью я здесь не остаюсь: ухожу домой, к жене и детям. Я вам включу генератор, так что свет и тепло у вас будет. Но я бы вам советовал не оставаться здесь, а уехать обратно в город. Недоброе это место. Если что, вас здесь никто не услышит и некому будет вам помочь.
Огромным ключом Рон открыл парадную дверь, которая неохотно, со скрипом начала открываться. В просторном холле было темно, как в погребе. Со словами: «Подождите меня здесь» Рон ушел куда-то в сторону. Через несколько минут, замигав, в комнате зажегся свет. Он осветил громоздкую мебель в чехлах, старинные картины и гравюры на стенах и толстенный слой пыли.
– Я рад, что с вами познакомился. Извините, но меня ждут дома. Надеюсь, эта ночь не будет последней в вашей жизни, все-таки вы его родственница, – с этими словами Рон поднял руку, как бы салютуя, и вышел из дома.
Оставшись одна, Катарина вдруг поняла, что очень устала. Не сильно обращая внимание на слова бармена и сторожа, она решила найти себе спальню «по вкусу». Порядком оглядевшись, девушка наконец выбрала комнату в бледно-зеленых тонах. Сорвав с себя пропыленную одежду она повалилась в кровать. Едва ее голова коснулась подушки, она провалилась в сон.

Лес… Тропинка… Старый дедушкин дом… Но почему он выглядит таким ухоженным, как будто в нем живут люди? Что это – сон или явь? Вот из дома выбегает маленький мальчик, следом за ним степенно вышагивает пожилая няня. В саду садовник подстригает траву, а молодая женщина, чем-то напоминающая саму Катарину, аккуратно срезает розы с кустов и складывает в корзину. По ее осанке, манере держаться, можно понять, что она никак не служанка, а хозяйка этого дома. К ней подбегает малыш и что-то просит…
Но почему всё блекнет? Почему всё сминается, как мятая бумага?
… Дом в запустении, кусты разрослись, давно не стриженные, а лепестки роз уныло лежат на земле… Вдруг в одном окне вспыхивает неестественный голубоватый свет, потом в другом, а за ними и весь дом начинает, казалось бы, гореть… Хлопают двери и рамы окон, из дома слышится вой… Жуткий вой одинокого человека (призрака?)… И холод, собачий холод пробирает до костей… Назад, скорей назад! Тропинка… Лес…

Утром Катарина проснулась с тяжелой головой. Она не могла припомнить, что ей снилось, но она была уверена, что снилось что-то ужасное. Кое-как умывшись и натянув первые попавшиеся джинсы и футболку, она направилась на поиски кухни. Дом казался бесконечным: все эти переходы, лестницы, анфилады комнат, коридоры, спуски и подъемы могли запутать кого угодно. Поплутав какое-то время в этом лабиринте, Катарина вышла, наконец, на кухню. Вопреки сомнениям, одолевавшим девушку на протяжении поисков, кухня была очень даже модернизированной и никак не отвечала этому дому: здесь были всевозможные приспособления, назначение которых – облегчать жизнь кухарке.
Сварив кофе и съев несколько бутербродов, девушка задумчиво затянулась первой «утренней» сигаретой. Ей предстоял нелегкий труд – привести дом в порядок. Она все еще не предавала никакого значения словам жителей города, но в то же время надеялась, что все это обычные бредни, навеянные близостью такого дома.
«Для начала, –– решила Катарина, – примемся за уборку дома от накопившейся пыли». Казалось, одной все это убрать казалось невозможным: количество комнат казалось бесконечным, а пыль, на первый взгляд, лежавшая везде, оказалась не таким уж страшным врагом.
Немного подумав, Катарина взяла в руки справочник, лежащий возле телефона в холле, и решительно набрала первый номер фирмы по найму служанок, домработниц и нянь «Белоснежка»:
– Добрый день! Могу ли я нанять у вас домработницу, и на каких условиях?
– Здравствуйте! Если вам нужны услуги по минимальной цене, то вы правильно сделали, обратились именно к нам. Каков ваш адрес и мы немедленно направим по нему нужного вам человека.
– Я живу в Лесвуд-хаус и мне нужен человек, который смог бы помочь мне убраться в доме и …
– Извините, но я не знаю, согласится ли кто-нибудь работать там, ведь у дома плохая репутация. Но, я думаю, за доплату кто-нибудь согласится. Оставьте нам свой номер телефона, и мы вам сообщим, если кого-нибудь найдем.
Положив трубку, Катарина решительно взяла в руки тряпку и веник и приступила к работе. С каждой проходящей минутой девушка открывала для себя все больше и больше: старинную мебель, драгоценные картины и гобелены, невероятные скульптуры и фрески… Все это излучало ауру старины и странной истории семьи.
Часа через три позвонил телефон и дрожащий голос девушки из «Белоснежки» еле слышно сообщил, что никто не хочет идти в Лесвуд-хаус и грозятся разнести контору к чертовой матери, если их заставят там работать.
Даже после такого, казалось бы, зловещего намека на дом, Катарина не потеряла своего оптимизма. Убрав «главные» комнаты, в которых она собиралась поселиться, девушка с удивлением отметила, что проработала весь день и подумала, не пора ли ей подкрепится.
Приготовив скромный ужин и утолив свой голод, девушка прошла в кабинет своего деда. Надо сказать, что комната была выполнена в темных, зловещих тонах: темно-бордовые стены дополнялись пушистым темным ковром, мебелью из красного дерева и огромным камином почти во всю стену. Коллекция различного оружия на стенах могла бы стать неплохим достоянием любого музея.
Немного замешкавшись на пороге (все-таки комната была жутковатой на вид), девушка решительно зашла внутрь и, подумав, зажгла камин. Потом, пристально оглядевшись вокруг, Катарина двинулась к старинному бюро, которое имело множество ящиков и ящичков, всевозможных полок и, конечно же, хитро спрятанных потайных мест. Она начала беспорядочно открывать дверцы, безжалостно вываливая содержимое на пол. Там были всякие бумаги, с которыми следовало еще разобраться, шкатулки, футляры и свертки. В одном из ящиков девушка нашла связку писем, судя по всему, не отправленных. Они-то и заинтересовали ее больше всего. Катарина придвинула кресло к камину и начала читать.

12 сентября 1696 года
Лесвуд-хаус

Дорогая Эллен!
Сегодня я решил написать тебе, хотя, скорее всего, ты так и не прочитаешь это письмо. Знаешь, я с удивлением замечаю, что мне сейчас плохо, очень плохо, и становится как будто бы все хуже и хуже.
Сегодня утром мне показалось, что мир начал бледнеть перед моими глазами, как будто я перестаю видеть яркие цвета, цвета жизни. Я уже не вижу красоты в твоих портретах, в цветах, в окружающем меня мире. Все стало каким-то одинаковым, неестественно одинаковым. Это так страшно! Мне кажется, что у меня скоро будет истерика! Я боюсь, что это не последнее изменение… Жаль, что ты не сможешь меня утешить… Извини… за такое письмо… просто мне так жутко… так одиноко…

Подписи не было. Казалось, письмо было оборвано не случайно. Бегло просмотрев еще три или четыре письма, Катарина увидела, что все они примерно одинакового содержания: тот же страх, печаль, тоска, та же любовь к этой загадочной «Эллен»… И образ человека, который писал эти письма, казалось, размывался с каждым следующим письмом, все становился прозрачнее и неуловимей.
Очнувшись от мыслей об адресанте спрятанных писем, Катарина с удивлением заметила, что часы не так давно пробили полночь. Девушка аккуратно сложила неотправленные листки и, взяв лампу, пошла в спальню.
Когда она зашла в комнату, она с удивлением отметила, что в комнате холодно, как в холодильнике. Она зажгла камин, легла в постель и незаметно провалилась в сон.

Лес… Тропинка… Старый дедушкин дом… Окно в кабинет раскрыто настежь… Спиной к окну сидит мужчина… Вот он поворачивается… Лицо совсем как у дедушки в молодости… Что такое? Почему оно меняется? Вот был молодой человек с властным лицом и осанкой… а теперь он, кажется, истончился, стал прозрачным… Горящие глаза проникают в самую душу, видят то, что тебе хочется спрятать, сжигают тебя…

С криком Катарина проснулась. Глаза постепенно привыкают к легкой рассветной мгле и все, виденное во сне, отступает перед реальностью комнаты. Через несколько минут Катарина вдруг подумала, что она не помнит свой сон. Боясь снова уснуть и увидеть реальный (слишком реальный!) кошмар, девушка встала и, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, прошла в дедушкин кабинет.
– Что… как…? – от удивления у Катарины перехватило дыхание. И не мудрено – в комнате как будто бы похозяйничал ветер, вихрь – или разозленный призрак? Из мрачноватого, но жилого, кабинет превратился в абсолютно нежилое помещение – шторы разодраны, зола из камина разбросана по полу, бумаги разнесены по всей комнате, стекло на шкафах перебито, а самое главное – письма – весело потрескивают в разожженном невесть кем камине.
Не зная что делать, девушка начала бестолково кидаться от одной вещи к другой. Казалось, она не знала, за что браться в первую очередь. Наконец, выхватив из камина письма, она пошла, нет, побежала, в гостиную. В этот момент они казались ей самым дорогим предметом. Беспорядочно перебирая их, она наткнулась на последнее, если судить по дате, письмо.

25 декабря 1696 года
Лесвуд-хаус

Дорогая Эллен!
Знаешь, сначала я хотел поздравить тебя с Рождеством, но потом понял, что мне очень тяжело писать тебе. Наверное, это мое последнее письмо к тебе. Я не думаю, что когда-нибудь осмелюсь послать их тебе, да и ты, скорее всего, посмеешься надо мной. Знаешь, это так тяжело – жить одновременно тут и там. Ты, наверное, спросишь меня, где это – ТАМ. Если честно, я и сам не знаю. Я как будто-бы живу одновременно в двух мирах. Я-здешний управляю поместьем, решаю свары со своими соседями, езжу в город к нотариусу и адвокату. Я-чужой выхожу по ночам на улицу, смотрю на звезды, понимаю, что не могу больше так жить, и как-будто бы перехожу в другой мир. ТАМ я могу проникать туда, куда хочу, ТАМ я по-настоящему ЖИВУ, не заботясь о чем-либо и не имея никаких проблем. Веришь, мои слуги меня сторонятся, обходят десятой дорогой. Это так больно – ждать того, что с тобой будет. Ты не знаешь, что с тобой будет – тебя сожгут, как упыря или попросту убьют, навалившись скопом. Я боюсь… Лучше уж самому уйти из жизни, никому не мешая. Ты ушла от меня, ты не разрешаешь нашим детям видеться со мной… Наверное, ты права… Я никому не нужен… Я не хочу мешать тебе и твоему счастью, поэтому ты никогда не получишь это письмо… Прощай, любимая…

С последними строчками письма перед Катариной предстал ОН. Человек или призрак – она не знала. Просто ей вдруг показалось, что она его знает очень-очень давно, что он ей близкий и родной. Рядом с ним она почувствовала себя нужной. Она не думала, кто это – призрак ее пра-, пра-, пра-какого-то дедушки или кто-то чужой. Просто ОН был свой, с ним не было страшно. Она встала и связка писем выпала из ее помертвевших рук…
* * *
Через несколько дней в Лесвуд-хаус вызванная из города полиция нашла труп девушки. На ее лице застыла улыбка. Местные жители шептались, что призрак старого дома наконец-то нашел свою единственную. Через года дом пошел с молотка. Его приобрел какой-то мужчина, не имевший никакого отношения к Лесвудам. Дом перестал быть «домом с привидениями» и местные жители стали рассказывать своим детям красивую, хотя и страшную сказку о старом привидении и молодой девушке.