Garin007 (Цой_и_его_КИНО) все записи автора
я не знаю былоли это у вас...
РОМАНС
Рассказ
Памяти посвящается
Это было шестого июля, да?
А Стриндберг
Глава 1
Когда все было готово ко сну, то есть зубы вычище¬ны, необходимые части тела вымыты и одежда бесфор¬менным образом лежала на стуле около кровати, Он лег поверх одеяла и принялся разглядывать неровности давно небеленного потолка. День прошел достаточно обычно: несколько встреч, несколько чашек кофе и ве¬черние гости с поучительной, но не очень интересной бе¬седой. Вспомнив об этом, Он скептически улыбнулся, а затем откровенно зевнул, автоматически прикрыв рот рукой. Потом мысли его приобрели более возвышенное направление, и Он вдруг задал себе вопрос:
— Что у меня есть?
— У меня есть Дело, — начал размышлять Он. — И есть люди, которые помогают мне, котят они того или нет, и люди, которые мешают мне, также хотят они того или нет. И я благодарен им и в принципе делаю это Дело для них, но ведь мне это тоже приносит удовлетворение и удовольствие. Означает ли это наличие какой-то гар¬монии между мной и миром? Видимо, да, но нитка этой гармонии все-таки очень тонкая, иначе не было бы так трудно просыпаться по утрам и мысли о смерти и веч¬ности и собственном ничтожестве не повергали бы в такую глубокую депрессию.
Однако единственный, по Его мнению, приемлемый путь добиться спокойного отношения к смерти и вечнос¬ти, предлагаемый Востоком, все-таки не мог найти от¬клика в Нем, так как предполагал отказ от различных развлечений и удовольствий. Сама мысль об этом была Ему невыносимо скучна. Казалось нелепым тратить жизнь на то, чтобы привести себя в состояние полного безразличия к ней. Напротив, Он был уверен, что в удо¬вольствии отказывать себе глупо и что заложенные в Нем духовные программы сами разберутся, что хорошо, а что плохо.
Он приподнялся на локтях и посмотрел за окно, и огоньки еще не погасших оком показались Ему искрами сигаре! В руках идущих в ночную смену рабочих. Он вдруг представил, как они стоят кучкой на перекрестке и, ежась от ветра, вырванные из теплых квартир, ждут служебный автобус. Захотелось курить. Решив, что же¬лание курить все-таки сильнее, чем желание остаться ле¬жать и не шевелиться, Он встал, набросил свой старый потрепанный халат и, сунув ноги в тапки, побрел на кухню. Закурив, Он некоторое время сидел нога на ногу, жмурился от яркого света и внимательно смотрел на дым папиросы. Со стороны мундштука дым шел слегка желтоватый, а с другой - синеватый. Переплетаясь, дым тягуче поднимался вверх и рассеивался у закопчен¬ной вентиляционной решетки. Тут Он поймал себя на мысли, что минуту назад вообще ни о чем не думал, а был всецело поглощен созерцанием поднимающегося вверх дыма. Он засмеялся. Видимо, в этот неуловимый момент Он как раз и находился в состоянии полной гар¬монии с миром. Затем Он вспомни,!, что нужно достать где-то денег и купить не особенно протекающую обувь. «Старая, - практично подумал Он, протянет еще от силы недели две, а скоро весна». Докурив и снова зев¬нув, Он немного подался корпусом назад, отчего на груди Его, под левым соском, образовался проем с мяг¬кими неровными краями. Глубоко погрузив туда руку, Он осторожно достал свое сердце, которое лежало там как в мягко выстеленном птичьем гнезде. Ощупав его и немного подышав на гладкую глянцевую поверхность, Он открыл дверцу кухонного шкафа и бросил его в му¬сорное ведро. Сердце лежало гам неподвижно, затем стенки ведра начали покрываться инеем. Он встал, по¬тянулся и пошел обратно в комнату. Перед самым смы¬канием краев проема внутрь незаметно залетел мотылек. Уже засыпая, Он услышал, как за стеной зазвонил бу¬дильник.
Проснулся Он от занудно крутящейся в мозгу
строчки:
Ты, семь, восемь, Ты, семь, восемь
Встав с постели, Он шатаясь пошел в туалет. По пу¬ти из туалета в ванную Его настиг приступ рвоты. Перегнувшись через эмалированный край, Он засунул в рот два пальца и вдруг почувствовал, как под пальцами что-то шевелится. Он резко отдернул руку, и вслед за этим бесчисленное множество мотыльков так облепили лам¬почку, что уже через минуту Он оказался в полной тем¬ноте, в которой было слышно только шуршание крыльев и звук падения в раковину маленьких мертвых тел. Он успел заметить, что мотыльки были ярко-красные, как кровь. Строчка продолжала играть:
Ты, семь, восемь, Ты, семь, восемь.
Вернувшись в комнату, Он достал из ящика два пис¬толета, вставил дула в ушные раковины и одновременно нажал на курки. Падая, Он почувствовал, что пули со¬шлись точно в центре и расплющились одна об другую.
Глава 2
Некоторое время Он лежал приходя в себя. Навяз¬чивая строчка звучала все тише и тише и наконец умолк¬ла совсем. Он открыл глаза и взглянул на часы. Было без четверти двенадцать. Он вспомнил, что в двенадцать у него встреча с братом, который хотел познакомить Его со своей невестой и пообедать втроем в каком-нибудь не¬большом ресторане. Он снова прошел в ванную комна¬ту. Мотыльков уже не было. Он побрился, удивляясь, куда же они делись, уложил волосы и, быстро одев¬шись, вышел на улицу. Несколько минут Он стоял ос¬матриваясь. Был обычный летний день. Несколько пыльных тополей буквально кишели галдящими птица-ми. Несколько бледных детей сосредоточенно ковыря¬лись лопатами в песочнице, на деревянных бортах кото¬рой было написано:
Хуже всего быть мишенью в тире с плохими стрелками!
Их мамаши, разомлевшие на солнце, лениво судачи¬ли о чем-то, рассевшись в ряд на недавно выкрашенной скамейке. Он придал лицу лениво-высокомерное выра¬жение и отправился к месту встречи.
Брата Он увидел издалека. Тот стоял, образуя проб¬ку в движении людской массы, и оживленно беседовал с маленькой светловолосой девушкой. Она слушала его, внимательно и влюбленно следя за его лицом и иногда кивая. Единственная ее примечательность была в том, что она была одета.
— Привет! — сказал Он подойдя.
— Привет, — сказал брат. — Погоди, я сейчас, ми¬гом, - добавил он и наотмашь ударил девушку по лицу. Ее отшвырнуло на несколько шагов, и какой-то прохо¬жий старик подхватил ее и, подталкивая в спину, повел к своей стоявшей неподалеку машине.
— Что, раздумал жениться? — спросил Он.
— Да нет, просто решили пару недель повременить. Пойдем куда-нибудь, перекусим.
Они замолчали.
Отношения с братом у них были сложные: тот, по¬скольку был старше, всячески опекал Его и вообще, по¬хоже, испытывал к Нему ото четкие чувства, но при этом всегда соглашался с Ним и без сомнений пускался за Ним в самые безрассудные предприятия. — Ну, как она тебе? — набравшись храбрости, спросил брат. — Ничего, да?
— Ничего, — ответил Он. — Странная какая-то.
— Нет, она просто нездешняя, не обвыкла еще. Но зато пока еще готовить умеет.
— Что готовить? — опешил Он.
— Ну, соль, сахар, перец черный, — мучительно краснея, сказал брат. — Я-то не очень в этом разбира¬юсь.
— А-а... — протянул Он.
В это время из нескольких окон сразу застрочили пулеметы, и праздничная толпа сразу задвигалась, за¬шумела, побежала. Он вспомнил, что утром по радио диктор с торжеством в голосе объявил о каких-то пока¬зательных учениях лучшего в стране стрелкового полка и пригласил всех желающих посмотреть на этих про¬стых бравых ребят, не жалеющих времени и сил на вос¬питание в себе качеств настоящих защитников народа.
Люди бежали. Некоторые падали, нелепо выворачи¬вая шеи, некоторые останавливались и тихо садились на асфальт, привлеченные видом текущей из них крови. Тут из репродукторов, висящих на стенах домов, грянул марш. Все это производило такой шум, что они с братом едва могли слышать друг друга. Брат картинно вытара¬щил глаза и, с ужасом глядя на Него, зажал пальцами уши. Он пожал плечами и, отпихнув попавшуюся под ноги дамскую сумочку, толкнул ладонью дверь, на кото¬рой висела табличка: РЕСТОРАН «КОМАНДИР Не работает рано утром
Через час они вышли из ресторана и, достав каждый
по папиросе, уселись на старой белой скамейке, испи¬санной именами, телефонами и просто словами. Чаще всего попадалось слово «рука», иногда оно сопровожда¬лось изображением этой части тела. Вдруг Он заметил между ног странную надпись, видимо, зашифрованную: буквы В, А, изображение квадрата, буква Г и треуголь¬ник, после которого стояло: Она. Он достал записную книжку и зарисовал все это, затем достал перочинный нож и тщательно срезал надпись, а по свежему срезу ак¬куратно написал: «Рука».
Брат, взглянув на часы, забеспокоился.
— Извини, у меня еще дела, мне пора. Позвони в конце недели. — На слове «недели» он закашлялся. Жестами показав, что говорить больше не может, он по¬рылся в кармане, достав оттуда смятую купюру, акку¬ратно расправил ее и положил Ему на голову. Затем ко¬ротко пожал руку и засеменил в сторону стоянки такси.
Нo асфальт под ним вдруг начал проваливаться, и брат, с каждым шагом погружавшийся все глубже, в конце концов завяз окончательно. Он некоторое время рас¬сматривал широкую спину брата, удивляясь, насколько все-таки тот представительнее выглядит, затем встал и походкой скучающего франта отправился куда глаза
глядят.
— Как странно, - подумал Он, глядя на прохо¬жих. — Ведь в голове у каждого из них есть схожий с — А не протекут? — строго спросил Он. — Дай-ка я проверю.
Проворно схватив один ботинок, Он побежал в дру¬гой конец помещения, где еще при входе заметил рако¬вину и кран. Бросившийся за ним продавец споткнулся и упал на пол,
— Но там же нет воды! взмолился продавец, про¬тягивая к Нему руки. — Честное СЛОВО, нет воды.
— Ну нет так нет, — сказал Он. Я беру их без проверки.
Продавец встал, потирая ушибленное колено. Он с удивлением заметил, что тот совершенно не запачкался, хотя пол в магазине был покрыт натасканным несчет¬ным количеством ног раскисшим, грязным снегом. Он сел и, сняв свои старые туфли, связал их шнурками и, раскрутив над головой, кинул их в продавца. Туфли об¬мотались тому вокруг шеи, и продавец, захрипев, снова упал и, совершив несколько конвульсивных подрагива¬ний, вскоре затих. Он надел новые ботинки, встал и вы¬тащил из головы запутавшуюся в полосах купюру. Затем вырвал посередине ее клок, НАКЛОНИЛСЯ над телом и старательно продел в образовавшуюся дырку кончик носа лежавшего. Случайно взглянув па безвольно ле жавшую руку продавца, Он увидел на запястье налитые кровью буквы: «рука». Потом Он отошел на несколько шагов, осмотрел всю картину в целом вышел.
Пройдя несколько кварталов по направлению к центру города, Он почувствол жажду и зашел в одно из тех многочисленных маленьких кафе, которые, работая в разных режимах, обеспечивали население города кофе и бутербродами практически круглосуточно. Как Он и ожидал, в кафе почти никого не было. Единствен¬ным источником света было большое, почти от иола до потолка окно с зеленоватым стеклом. Он прошел к стойке и заказал себе кофе. Обернувшись на звук от¬крывающейся двери, Он увидел, что в кафе вошла де¬вушка. Посмотрев по сторонам, она подошла к Нему и спросила:
— Как мне найти Его?
— Это я, — ответил Он. — А вы кто?
— Я это Она, — сказала Она. — Я люблю Его.
— Странно, — подумал Он и, разбежавшись, с раз¬гона прыгнул в манящую зелень окна. Падая, вместе со звоном разбитого стекла Он услышал, как внутри Его зародилось новое сердце.
Глава 4
Вечер. На улицах стемнело. Он шел, облизывая раз¬битую при падении губу, и фонари делали Его тень то короткой, то какой-то немыслимо длинной. Редкие про¬хожие жались к стенам домов, спеша поскорее попасть к своим семьям, к уютным экранам телевизоров и удоб¬ным креслам с заботливо положенной подушкой. Вдруг Он остановился и напряженно прислушался. Где-то вдали слышался лай собак и хриплые крики: Он почувствовал, как вместе с холодным вечерним воздухом ужас заполняет Его грудь, и замечался по ули-цам в поисках такси. Наконец одна из машин останови лась.
— А цветы есть? — спросил шофер, недоверчиво ог¬лядывая Его разбитое лицо и разорванные брюки.
— Есть, есть, быстрее, — задыхаясь, проговорил Он и сел на заднее сиденье. — Домой!
Шофер ухмыльнулся, обнажив десны, и машина развернулась и поехала по ночным улицам. Насторо¬женно глядя из окна, Он видел группы вооруженных людей, обшаривающих подъезды и разные темные уголки.
— Да, конечно, это Охота, — подумал Он. — Нача¬лась Охота.
И вдруг Он понял, что совершенно не готов к смер¬ти: именно сейчас жизнь стала Ему удивительно дорога, и что в жизни Его никогда ничего не совпадает, и как счастливы должны быть те, кто добился хоть какого-ни¬будь совпадения...
Он достал папиросу, жадно закурил и вдруг совер¬шенно успокоился. Остановив на полпути такси и вру¬чив покрасневшему от удовольствия шоферу помятый букет ландышей, Он, насвистывая, зашагал по улице.
— Почему люди все время повторяют одни и те же ошибки и иногда, даже зная, что совершают ошибку, все-таки совершают ее и потом сразу же начинают раска¬иваться. Почему весь практический опыт, накопленный человечеством за тысячи лет развития, в результате ока¬зывается никому не нужным хламом, размышлял Он, рассеянно глядя по сторонам. Глава 5
Все, кто шел Ему навстречу, были совершенно пьяны, смех и икота душили их, слезы заливали их весе¬лые глаза. Они шатались, падали, с криком хватали друг друга в объятия. Некоторые тут же на земле засы¬пали. За ними внимательно следили собаки-спасатели, и, если кто-нибудь падал в слишком глубокую лужу или на трамвайные пути, одна из собак выходила из своего укрытия и оттаскивала спящего на более безопасное место. На ошейниках собак тускло поблескивали жето¬ны народной дружины.
Проходя мимо слабо освещенной телефонной будки, Он вдруг заметил в ней какую-то странность. Рывком оттащив прислонившегося к ней спящего человека, Он открыл скрипящую дверь и увидел: на телефонном диске вместо цифр — буквы и геометрические фигуры. Он достал записную книжку, набрал номер: В, А, квад¬рат, Г, треугольник и почти сразу услышал радостный, знакомый голос:
Это Ты?
Это Он?
Это Ты? Это Он?
Ленинград, котельная. 19 февраля 1987
_М_Е_Ч_Т_А_Л_К_А_ (Цой_и_его_КИНО) все записи автора
IDX (Цой_и_его_КИНО) все записи автора
