Little_Hachiko все записи автора Интегра
У меня болит голова и спина, и ещё ноют запястья. Максвелл так сильно их сжал, что на них остались синяки. Ужас, какой, и что на меня нашло сегодня? Я как будто с ума сошла, хотя, наверное, так и было. Какая женщина в здравом уме захочет целоваться с епископом, у которого лицо человека любящего заниматься сексом тридцать минут. И это я не про вторую категорию, а про первую. Я снимаю очки и тру уставшие глаза. Ох, если бы со всех частей тела было так же легко снять усталость. Нет, работать мне уже точно не удастся. Пойду спать, надеюсь, вызовов сегодня не будет. От чего я так устала, вроде бы ничего особенного не сучилось? Сил не хватает даже на то чтобы со стула подняться. Наверное, это от нервов, все врачи так говорят, когда не могут поставить нормальный диагноз. Может быть, найдется кто-нибудь кто согласиться донести меня до спальни? Теперь я знаю, зачем мне нужен муж – чтобы носил меня на руках до спальни и обратно, ну еще, чтобы раздевал и заботливо укрывал одеялом.
- Можно я буду временно исполнять обязанности мужа? Пока он у тебя не появился?
- Ох, Алукард мне ещё тебя не хватало, - вздыхаю я, надевая очки и выпрямляясь.
- Мне тебя тоже не хватало, хозяйка.
- Да, не в этом смысле! – я резко оборачиваюсь и сердито смотрю на вампира.
- О, видно силы в тебе ещё есть.
- Уйди, - как я устала от него.
- А кто же тогда отнесет тебя в спальню, разденет и укроет одеялом? – его губы касаются моего уха, а руки ложатся на мои плечи и начинают осторожно разминать их.
- Ммм, Алукард…
- Да, моя хозяйка, - одна его ладонь начинает поглаживать заднюю сторону шеи, перемещаясь к затылку.
- Ммм, - все слова тонут в его ласках, - ммм… прекрати.
- Ты, правда, этого хочешь? – ну, не то чтобы я была совершенно в этом уверена, но…нет, вообще-то не хочу.
- Думаю, нам стоит продолжить в другом месте, - думает он! Распустился совсем! Однако я позволяю ему взять меня на руки и нести в мою спальню.
- Только не думай, что это что-то значит, - вампир тихо смеется.
- Ты никогда не привыкнешь, - качает он головой.
- К чему?
- К тому, что тобой распоряжаются.
- Возможно, но тебе легко говорить у тебя ведь было столько лет, чтобы к этому привыкнуть.
- Я проглочу этот выпад.
- Главное чтобы выпад, а не меня.
- Я бы с удовольствием, ты так вкусно выглядишь, - он слегка напугал меня этими словами.
- Не волнуйся, хозяйка, в не съеденном виде ты мне нравишься больше, - говорит Алукард, укладывая меня на кровать. Успокоил, называется!

Интегра
Хочу ли я этого? Да, определенно хочу, только не сейчас. Я так устала.
- Алукард, не надо, - у меня даже голос ослаб.
- Не надо чего? – он снял с меня рубашку, и теперь его руки тянутся к брюкам.
- Ничего не надо.
- Ты же хотела, чтобы тебя раздели и накрыли одеялом.
- Да, но…
- Я не стану нарушать приказ, хозяйка, - улыбается вампир.
- Дурак, - так обзывают своих одноклассников пятиклассницы, которые ещё ничего не понимают в отношениях полов, но всё равно считают себя взрослыми.
- Нет, я сошел с ума. И знаешь кто в этом виноват?
- Кто?
- Ты, - как говорит Каролина: «у мужчин всегда во всем женщины виноваты. Библия яркое тому доказательство». Алукард всё-таки расстегивает мои штаны и стягивает их вниз.
- Не надо, - уже почти умоляю я, когда его холодный язык касается разгоряченной внутренней стороны моего бедра. Слишком много ласки, я столько не выдержу. Голова кружится, всё тело словно ватное, конечности мне не подчиняются, а в низу живота разгорается пожар. Слишком всё ново и страшно. Я не могу, мне страшно.
- Доверься мне, в этом нет ничего страшного.
- Мне нехорошо. Алукард, уйди, когда ты уходишь, это проходит.
- Что, это?
- Такое ощущение, внизу живота, как будто кто-то щекочет. Я не могу, уйди, - я упираюсь ему руками в грудь и пытаюсь отодвинуть от себя, но он, вместо того чтобы отстраниться целует меня. Нет, слишком хорошо, слишком много всего. А когда это он успел раздеться?
- Смешная ты, вроде бы такая взрослая, а размышляешь о сексе как шестнадцатилетняя девушка, - он, что, издевается надо мной?!
- Не смей читать мои мысли!
- Как хозяйка прикажет, - смеется вампир и внезапно ныряет к моей груди. Обхватывает один сосок губами и водит вокруг него языком. О, Боже мой. Тянущее ощущение внизу живота становится совершенно невыносимым. Возможно, Алукард прав – я такая взрослая, а не могу понять чего хочет моё тело. О чем так настойчиво просит моё женское естество? Вампир тем временем подкладывает свои ладони мне под спину, а его рот переключается на другой сосок.
- Пожалуйста, ну, Алукард, умоляю, не надо, - бормочу я, вцепившись ему в волосы. Внезапно его глаза оказываются напротив моих, а поперек моего тела, где-то в области живота, вдруг резко проносится волна боли.


Интегра
Я чувствую, как из меня что-то вытекает. Видимо кровь, так как сомневаюсь, что Алукард стал бы так увлеченно слизывать какую-нибудь другую жидкость. Боль прошла так же быстро, как и появилась, а на смену ей пришло уже знакомое чувство неги и ожидания. Ожидания чего? Мне страшно, оттого что я не могу понять саму себя, мне плохо и хорошо одновременно, холодно и жарко, хочется плакать и смеяться. И всё же… «Ты можешь мне довериться?» - спрашивает вампир. Я не столько могу, сколько хочу. Хочу верить, что кроме ЭТОГО ему больше ничего не нужно от меня, хочу верить, что он действует сейчас как мужчина, с обычными мужскими мыслями, а не как вампир с далекоидущими планами, например на то, что я освобожу его. «Одна ночь тебя ни к чему не обязывает, хозяйка». В сущности он просто не оставил мне выбора, когда засунул свой язык в моё влагалище.
- Ах! – я широко открываю глаза, вцепившись вампиру в волосы, и чуть приподнимаю верхнюю часть тела, судорожно глотаю ртом воздух, потому что от наслаждения, завладевшего мной, мне сложно дышать.
- Хватит, - к моему удивлению вампир подчиняется, но как только его язык покидает меня, мои бедра тут же приподнимаются вверх, желая продлить контакт. Алукард тихо смеется, прижимая мои бедра к кровати.
- Ммм…Алукард, - теперь я знаю чего хочу – наполнености, чтобы он был внутри меня, чтобы сделал…
- Да, вот так, - мои ногти оставляют на его спине кровавые дорожки, которые быстро зарастают лишь, для того чтобы появиться вновь.
- Нравится? – интересуется вампир так словно он что-то приготовил и теперь хочет знать моё мнение о его стряпне. Я очень хочу ответить да, но не могу даже губы сомкнуть, поэтому просто много раз киваю. Алукард улыбается, трудно вспомнить день, в который он бы так часто улыбался, как сегодня. Он целует мои щеки, нос, подбородок, минуя шею, переходит к плечам и при этом не перестает двигаться во мне. Мир сужается до узкой дорожки проложенной от моего мозга, вниз к моему женскому естеству. Из звуков я слышу только тихое утробное мурлыканье моего вамп…любовника и свои собственные стоны.
- Ещё, - вырывается у меня непроизвольно, и, прогнувшись, прижимаюсь своим горячим животом к его холодной коже.
- Ещё так ещё, - легко соглашается вампир и ТАК глубоко входит в меня.
- Ах! – где-то в моей груди зарождается огромный горящий шар, который опускается всё ниже и ниже, пока не опускается совсем вниз и…мир распадается на тысячи осколков.
- О, Алукард!


Интегра
Сон или правда? Женщина или глава организации? Только в это утро я поняла, кем была все эти годы: руководителем, машиной, которая не имеет права на ошибку, чувства, а мне хотелось быть женщиной. В конце концов, какой бы век не был на дворе, в любой женщине живет желание иметь кого-то, кто мог бы подчинить её себе и в то же время преклонялся перед ней. Как говорит, опять же, моя сестра: «мужчины правят миром, а женщины правят мужчинами». И почему я раньше никогда не задумывалась о том, как приятно просыпаться заключенной в кольцо его рук, прижатой к его холодной груди, ощущая себя полностью защищенной. Кажется, он спит, по крайней мере, его глаза закрыты. Я чуть отстраняюсь, чтобы заглянуть в его лицо, пусть изображение нечеткое из-за отсутствия очков, однако совершенно ясно, что он похож на уличного кота, которого какой-то добрый человек накормил жирной сметаннкой. Кажется, он даже объелся немного.
- Ага, у меня прямо живот пучит, - не открывая глаз, улыбается вампир.
- Ты не спишь!
- Уже нет, - он открывает глаза и тут же целует меня. Глубоко, жадно и…с благодарностью. Чего же я такого сделала вчера, что он меня так благодарит? Вспоминая все подробности прошлой, ночи мне становится немного стыдно, а местами даже очень сильно.
- Алукард? – я сама не знаю, что хочу сказать, просто хочется произнести его имя.
- Ммм? – он перевернул меня на спину и целует мои плечи, кажется, у него есть планы на это утро.
- Кстати, а сколько времени?
- Недавно пробило одиннадцать.
- Ой!
- Никаких «ой», - тоном, не терпящим возражений, говорит Алукард, - до первого вызова на задание ты моя, - ничего себе, даже если сегодня буду вызовы, то в любом случае ночью. Ну, и ладно раз уж я справилась с собой и переспала с Алукардом нужно пользоваться моментом. Похоже, он тоже так думает. Вампир аккуратно подкладывает меня под себя, целует мои плечи, опускаясь ниже, и я чувствую его возбуждение, почти так же ясно, как и своё…
- И здесь разврат! – прерывая интимность момента, звенит, отталкиваясь от стен, голос моей младшей и единственной сестры.
- Каролина! – восклицает Алукард возмущенно и, отпрыгнув к окну, прикрывается шторой.
- Ой, да чего я там не видела?! – хихикает сестренка. Надев очки, я вижу, что она полностью одета для выхода на улицу.
- А почему и здесь разврат, где ты ещё узрела разврат в нашем доме?
- Ну, не знаю на счет всего дома, но один разврат лежит у меня на кровати, - улыбается она и подбежав ко мне целует в щеку несколько раз.
- Поздравляю, - кажется, сестра рада больше меня.
- Спасибо, - говорю я, немного смутившись. Наде же считается, что невинность это самое дорогое, что есть у женщины, а меня поздравляют с её потерей. Однако я действительно чувствую себя лучше, как будто камень с души свалился, скорее не с души, а с…ну, в общем, ясно.
- Кхм, - подает голос тот, кто эту невинность у меня украл.
- Ну, что, страдалец, как себя чувствуешь?
- Ммм, - Каролина способна лишить дара речи и смутить до потери сознания кого угодно, даже Алукарда.
- Можешь не отвечать, - глядя на его плачевное состояние, милостиво разрешает сестра.
- Ладно, - обращается она ко мне, - грешите тут пока, но потом я приеду, и ты мне всё расскажешь. Кстати, если мой персональный разврат проснется и будет меня искать ты, надеюсь, скажешь ей в каких магазинах или кафе меня можно найти? – до моего мозга, припудренного вчерашней ночью и затуманенный недавними алукардовыми поцелуями, только что дошло, кое-что очень, очень…вызывающее противоречивые чувства.
- Так ты с ней…ну, то есть…ну…да?
- Ага, - подмигивая нам обоим и выбегая из комнаты, отвечает принцесса.
- Так на чем мы остановились? – Алукард обнимает меня сзади, когда дверь захлопывается.
- Она с ней?.. – всё ещё немного потрясенная, спрашиваю я вампира.
- Ну, да. Ты же вроде не против была?
- Но все же…я просто не понимаю как две девушки…
- Я тебе сейчас объясню, - ныряя куда-то вниз, говорит Алукард.
- О, Господи! – вырывается у меня непроизвольно.
- Не по адресу.


Интегра
Я вспоминаю как отец катал нас по Серпентайну*, когда мама была жива и потом тоже. Отец всегда был очень занят, но хотя бы раз в лето он находил время, чтобы свозить нас туда. Мы плавали на лодке, иногда останавливаясь прямо на середине пруда, и не бросали якорь. Лодка так успокаивающе и медленно качалась туда-сюда из стороны в сторону, мне кажется, что я снова сижу на лодке, и размеренно качаюсь на редких волнах. Алукард медленно входит в меня, а потом так же медленно выходит и снова всё повторяется, с каждым его толчком по мне словно проводят маленький электрический заряд. Я вздрагиваю, издав тихий резкий стон, потом чуть расслабляюсь, но жду нового толчка. Его поцелуи как летний ветер – прохладные и легкие, ненастойчивые и в то же время любопытные. Есть в нем один маленький изъян – перчатки, их ткань довольно мягкая, однако так хочется почувствовать касания его пальцев. Хотя этот изъян он полностью компенсирует невероятным количеством достоинств.
- Я ещё не все показал тебе, богиня, - жарко шепчет он мне на ухо. И как ему удается во время секса ещё что-то говорить? Я от наслаждения даже губы сомкнуть не могу. Хотя, похоже, слов от меня он и не ждет.
- Да, я ведь умею читать мысли, - да, это Каролина включила в список его положительных особенностей. Я поднимаю верхнюю часть тела от кровати и подбородком цепляюсь за плечо моего вампира. Мне кажется, я сейчас почти…но очередного толчка не следует.
- Ммм, - тяну я разочарованно, падая обратно на подушки. Алукард улыбается. Видимо, его способность читать мысли иногда может выйти боком. Или скорее другим местом.
- Ну, Алукард, - почти хнычу я, пытаясь вернуть себе ощущение прикосновения в самом интимном месте, максимально прогнувшись.
- Ты мне ещё прикажи, - издевается он.
- А вот и прикажу, почему бы и нет.
- Очень хочется послушать.
- Твоя старшая хозяйка приказывает тебе… - я останавливаюсь, почти наслаждаясь выражением его лица, он думает, что я не смогу этого сказать, - продолжать её трахать, - вампирское лицо вытягивается, а потом довольно ухмыляется.
- И куда делась та скромная девушка, которая смущалась от одного поцелуя?
- Ты лишил её девственности, - ощущение наполненности возвращается.

Интегра
Я устала: сначала Алукард, это физическая нагрузка, потом сестра – нагрузка моральная. Её совершено бесцеремонные вопросы вплоть до размеров его…хм, ну в общем ясно, пожалуй даже более тяжелое испытание, чем заседание круглого стола. К ужину я смогла избавиться и от первого и от второй, и теперь мне нужно только посидеть в кабинете, закурить, выпить, сделать всё как всегда и упорядочить мысли в моей голове. Подумать об Алукарде вплотную…ну, все же не так плотно. Ладно, попытка номер два: Алукард…эй, эй, я хотела подумать не об этом, точнее об этом только в другом ракурсе! Фантазия, тебя понесло совсем не туда! Надо думать о нем, как обычно, в смысле представить его…на задании: и так Алукард с пистолетами…нет, НЕ голый! Одетый Алукард с пистолетами, нет лучше без пистолетов и без шляпы и штан…очков. О, Господи! Неужели я стану такой же озабоченной как моя сестра?! В продолжение нашего «разговора» она периодически вставляла фразы типа: «А у Хейнкель всё тело в маленьких шрамиках, это ТАК сексуально» или «Когда кончает, она кусает мои плечи», а что меня вообще добило: «так и представляю её привязанной к кровати, такую беспомощную и…» и так далее. Мне кажется, что я не в штаб-квартире «Хеллсинга», а в доме терпимости. И все-таки Алукард голый и с пистолетами…Господи, сколько я выпила?! Глядя на полный до краев стакан и недавно открытую бутылку коньяка, я понимаю, что ни капли. И почему я представляю себе такую…гадость? Ой, что-то мне нехорошо, может Максвелла позвать – уже одна мысль о нем действует на меня антивозбуждающе.
- Добрый вечер, - католиков звать не нужно – они приходят сами.

Интегра
Ну, вот сначала ни одного, а теперь сразу два. Да ещё каких! Я бы сказала один опасней другого. Максвелл… он мужчина, здесь никак не поспоришь, натуральный искуситель я чувствую в нем ту силу духа, которая способна сломить меня, что называется поставить на колени. Он уважает меня, и хочет, почему именно меня, а не Каролину? Загадка. Алукард… тоже мужчина, и ещё какой! В общем, то ОЧЕНЬ опытный соблазнитель и охотник. Он терпелив тем и привлекает. Однако меня пугает недосказанность, которая хвостом вьется вслед за прошлой ночью, которую я провела с ним. С Максвеллом всё гораздо яснее, он даже не пытается скрывать твердого намерения затащить меня в постель да не один раз и каждый раз надолго. Но Алукард… я провела в его объятиях около двенадцати часов, но так и не поняла: чего ему было нужно? Владеть мною или был какой-то подвох, о котором я не знаю. Хм… Надо выспаться сегодня, правда сестра смогла уговорить меня поужинать и теперь желудок тяжелый. Ну и черт с ним! Даже если мне приснится кошмар, я всё равно его забуду.
Я захожу в свою комнату, стягиваю пиджак, развязываю галстук и страшно хочу покурить. Открыв окно, я достаю сигары и закуриваю, глядя в темноту на улице. Прохладный воздух тонкой струйкой приятно ласкает почему-то горячую грудь, я расстегиваю рубашку. Странно, я ведь кажется, одевала лифчик. Или нет? Ой, да какая разница всё равно никто не видит. Правда Каролина говорит, что с нашим размером лифчик носить обязательно: «…так хотя бы грудь больше кажется». И почему я её постоянно слушаю, я ведь старшая сестра? Но вот сомневаюсь, чтобы Каролинка прислушалась хоть к одному моему совету. Мне вдруг приходит мысль о том что кто-нибудь (например, один красноглазый, клыкастый, извращенец) может стоять под окном и смотреть на мою полуголую грудь. Да и Виктория сегодня потащит «Гусей» тренироваться, а путь к тренировочному полю пролегает как раз под моими окнами. Выбросив сигару на улицу, я закрываю раму и отхожу к кровати, предварительно плотно задернув шторы. Спать. Спать мне совсем не хочется, хочется полежать, просто расслабить мышцы. Может быть лучше залезть в ванну? Нет, сил нет никаких. Мне удается снять ботинки, штаны, положить очки на тумбочку и всё. Тело словно налитое свинцом падает на не расправленную кровать и больше не хочет совершать никаких движений. Да, определенно пора завести мужа. Хм, завести – как будто это собачка. Ну, в моем случае так оно и будет. Никто не даст мне времени искать единственного и неповторимого. Просто однажды мне придется влезть в традиционное белое платье, фальшиво улыбаясь, войти в церковь, а затем не менее фальшиво произнести: согласна. Нет, я стараюсь быть как можно более убедительной, хотя бы ради Каролины. Раньше была надежда, что сестра влюбится, выйдет замуж и нарожает детей, которые наполнят огромный мрачный особняк смехом и жизнью. Что ж сестренка влюбилась, вот только не так как хотелось бы. Не могу же я заставить свою дорогую, свою любимую, свою ненаглядную маленькую «проблему» заставить жить с тем, кого она не любит. Ну, уж нет! Я выйду замуж! Выйду, и буду терпеть мужа, кем бы он ни был!
Всё спать. Спать крепким сном

Интегра
Я чувствую его губы. Холодные и до странности твердые они касаются моих ступней. Он наверняка думает, что я сплю, если, конечно, не читает мои мысли. Но вряд ли Алукард позволил бы себе продолжать, зная, что я проснулась. Он целует один пальчик, другой, потом переходит к другой ноге. Что за наклонности у этого вампира?! Его язык прокладывает мокрую дорожку от щиколотки к коленке, заставив меня вздрогнуть. Алукард на время замирает, как будто прислушиваясь и силясь понять: сплю я или нет. Я стараюсь выглядеть спящей, не знаю, верит он или нет, однако через некоторое время снова припадает губами к моим ногам. Его клыки чуть царапают мои коленки, а потом поднимаются выше. Он ведь наверняка заметит, что я возбуждена и намокла. Может быть, ему просто нравится играться? Ну, я ведь не против. Скажу вам, что наблюдать за ласкающим вас вампиром в маленькие щели между веками, при этом, не поднимая головы и делая вид, что вы вообще спите – занятие не самое легкое. Его лицо буквально в нескольких сантиметрах от холмика светлых, намокших волос, он раздувает ноздри жадно, но беззвучно вдыхая в себя мой запах. Алукард чуть приоткрывает рот, наверное, желая ласкать меня языком, но потом внезапно резко поднимает голову, глядя прямо мне в глаза.
- Я сделал тебе больно вчера? – неожиданный и в то же время такой естественный вопрос? Естественный для человека, но не для него. Однако я нахожу нужным ответить:
- Нет. Только сначала.
- Тебе что-то не понравилось?
- Нет, всё было великолепно.
- Хм, - задумывается он, одновременно с этим приближая свое лицо к моему, - тогда почему? – а что ответить? Максвелл более грубый или мне нравится его наглость? Да, если представить до какой степени наглым может стать Алукард, узнав, что мне это нравится, уже можно испугаться! Или просто сказать: Максвелла проще понять, так как у него всё на лице написано, а с тобой без выпивки не разберешься? Пфф, это всё равно, что сказать Алукарду: я боюсь тебя. Нет! Какое ему вообще дело до этого?! Ещё пусть скажет, будто ревнует и люб… короче говоря, это всё невозможно!
- Поцелуй меня, - говорю я просто.
- Зачем?
- Потому что я этого хочу.
- А что если я не хочу?
- А что если мне всё равно хочешь ты или нет? – и он целует, грубо, почти кусая, но в то же время не может скрыть желания и того факта что ему нравится целовать свою хозяйку. Ощущение теперь прямо таки абсолютной власти над ним, не только как над вампиром, но и как над мужчиной, почему-то страшно меня утомляет. Мне очень хочется спать.
- Останься со мной на ночь.
- Это приказ? – чуть насмешливо спрашивает он, хотя в вопросе нет никакого смысла, так как вампир уже устроился рядом, крепко обняв меня.
- Да.
- Как хозяйка пожелает.


Интегра
- Ты великолепна. Ты даже не представляешь, как ты великолепна, - сжимая меня всё сильнее и сильнее, шепчет он, щекоча мочку моего уха губами.
- Не стану отрицать, - всё-таки он помял мне блузку, теперь все быстро догадаются, куда я пропадала.
- Потерпишь ещё? – не в силах сопротивляться я просто закрываю глаза, которые вампир считает своим долгом тут же поцеловать. Он хорош, он тоже не представляет насколько великолепен. Алукарда не назовешь красавцем, точнее его красота особая, на любителя так сказать. Он даже не красивый, всё дело в его непреодолимом обаянии, будто кто-то запихал в него особый магнит, притягивающий сердца. И сейчас ероша пальцами его волосы, зарываясь в них носом, целуя алебастрово-белую кожу, мне снова хочется сказать, то чего говорить не следует. Любить вампира занятие бесполезное. Почему? Нет, вы действительно можете представить нас с ним обсуждающими какой фильм посмотреть вечером, или меня завязывающей ему галстук и целующей перед уходом на работу? А вот ещё картинка: я в фартуке у плиты и куча детишек вокруг, а Алукард в грязной майке с бутылкой крови у телевизора. Представив себе такое, я хихикаю ему в плечо. Нет, будет не так, буду я, сморщенная и старая, в своем обычном костюме, будет Каролина тоже уже не молодая, обе не замужем у обоих нет детей, и будет вампир всё ещё великолепный и клыкастый радостно потирающий руки в ожидании нашей смерти.
- Хмф, - словно последняя мысль явилась последней каплей переполнившей чашу его наслаждения, Алукард входит в меня куда совсем уж глубоко, так глубоко будто пытается протаранить меня и стену на которую я оперлась. Но всё же мне нравится быть с ним. Порой я саму себя забываю, начинаю неприлично извиваться и выкрикивать совершенно неприличные вещи. Но ведь вместе с тем моя душа не извивается в экстазе вместе с телом, и душа не кричит и не просит…она просто хочет сказать: я люблю тебя. Я чувствую, как его чуть обмякший орган снова наливается силой прямо внутри меня. Боже, я могла бы вечно находиться в этой кладовке вместе с вампиром, если бы, конечно, была такая возможность.
- Она есть, - вдруг говорит он.
- Что?
- Мы можем вечно быть вместе. Я могу дать тебе вечность, - почему?! Почему он вечно сам всё портит?!
- Не надо об этом, а?
- Но ты ведь пожелала, чтобы…
- Нет! Я ещё ничего не пожелала!
- ЕЩЁ ничего?
- Уйди, - вот этот приказ абсолютно поставил его в тупик.
- Интегра…
- На самолет опоздаешь. Выйди, мне одеться надо.
- Но…
- ВОН! – не заботясь о том, что нас, услышат, кричу я. Вампир знает, что в такие моменты лучше подчиниться. Он «одевается», на самом деле одежда просто возникает на нем из ниоткуда, и выходит, не открыв дверь. Однако в щель видна тень от его ног. Ладно, я рада, что он все же находится поблизости. Вид у меня ужасно глупый: в пиджаке с задранной до груди рубашкой, в то время как на нижней части тела нет ничего кроме носков. Желая поскорее избавиться от странного ощущения, будто швабры и ведра смотрят на меня с насмешкой, я натягиваю брюки, но очень быстро понимаю одну вещь: я забыла надеть трусики. Где же они? В такой полутьме кусок белой ткани должен быть хорошо виден.
- Вампир, куда ты дел мои трусики?
- Эээ, - раздается смущенный ответ из-за двери, - в общем…вот, - в небольшую щель просовывается его рука, сжимающая моё нижнее белье.

Интегра
Он уехал.
Он остался. Пятна на простыни, запах пота на подушках, пепельница на тумбочке (раньше я никогда не курила в постели), оторванная пуговица на пиджаке, в котором я была в первую ночь, трусики, которые он пытался контрабандой провезти за границу – Алукард остался во всех этих вещах и запахах. Хорошо, что не в моих мыслях и сердце. Вампиру не место там. Я до сих пор ощущаю его руки по всему телу, поцелуй остался на губах, даже его самого где-то глубоко внутри себя, точнее в оболочке, в теле, но не во мне самой Алукарду не место в душе – он туда не поместиться. Однако он всё чаще проситься туда и мне страшно, я боюсь, что вампир вломиться в мою душу и продырявит её, пытаясь уместить свою ноги (по краней мере на мою кровать его ноги полностью не помещаются). Хотя иногда я думаю - неужели у меня такая маленькая душа? Дело вообще не в её размерах, дело в том, что нельзя любить вампира. А я и не люблю. Но почему я так часто думаю о нем? Как я справлялась с этим раньше? Раньше я была девственница – это верно, однако дело не в этом. Возможно, я так сказать «дозрела», как гнояк который рано или поздно ДОЛЖЕН взорваться, даже если его никто не выдавливает. Не самое аппетитное сравнение, но сестра, часто не стесняясь, замечала, что я зараза. И все же когда это началось? Нет, в мои тринадцать вампир не проявлял никаких гумбертовксих наклонностей, впрочем, как и в четырнадцать и пятнадцать. Однако раньше мы были как-то ближе. То есть я спокойно выносила его общество, не особенно даже задумываясь о его сущности и половой принадлежности. А вот потом стало сложнее. Я ведь была на домашнем обучении и как раз к шестнадцати начинала постигать половые различия. Нет, я знала о различном строении тела, однако есть ещё и чисто психологическое. Например, тот факт что мужчины (как бы они не отпирались) любят глазами и думают о сексе, если не всегда, то всё равно чаще женщин. Уолтер рассказывал мне об этом с каменным выражением лица, явно смущаясь, но с поразительным упорством возвращаясь к этой теме. Вместе с осознанием половых различий была ещё и обида – мужчины считают себя «сильным полом» и от века угнетают женщин. В общем, вампиру пришлось отдуваться за всех мужчин. Возможно в этом дело? Цитируя Каролину, пожизненно увлекающуюся психологией, можно заметить, что Алукард просто почувствовал «дичь» и как любой уважающий себя охотник вышел на охоту…
Так, теперь получается, что я его соблазнила?! Интересный способ – вам кто-то нравится, а он не обращает на вас внимания, тогда «опускайте» его почаще. Всё-таки Алукард не «наседал» на меня, были всякие призрачные комплименты, настолько призрачные, что почти совсем незаметные за шквалом цинизма. Но вот однажды Каролина, не дожидаясь соответствующей темы в школе на уроке биологии, нашла родительскую «Камасутру» Бог знает какого года выпуска! В отличие от меня, сестренка быстро сообразила, ЧТО есть у вампира и что у меня, а ещё что со всем этим можно делать. Знаете, чему я поражаюсь? Её, впервые проснувшемуся и позже навсегда уснувшему, альтруизму – она уступила Алукарда мне, хотя сама могла получить его в любой момент. И вот где-то лет с девятнадцати я вынуждена была подавлять два желания: убить свою сестру, слишком много говорящую о сексе, и согласиться с ней. Хотя сейчас я думаю, что Алукарду тоже пришлось не сладко.
А вот если бы Каролина не подталкивал нас друг к другу? Если бы я не привлекала вампира как женщина? Если бы…Какая разница! Разве мне не нравится? Разве я не чувствую себя лучше? Разве Алукард не замечательный любовник? И…А черт с ним, пусть все знают. В порыве буйного помешательства я резко открываю окно, вывешиваюсь из него по пояс и громко кричу так громко как могу:
- Я рада, что переспала с Алукардом!!! – порыв ветра, напоенный теплом и экзотическим запахом Южной Америки, приносит мне тихое:
- Я тоже рад.

Интегра
Я стою у окна, прижавшись горячим лбом к холодному стеклу и пытаюсь представить будто это его холодные губы прикасаются ко мне. Максвеллу всё-таки удалось возбудить меня, не так как это принято понимать, но удалось. Просто он пробудил во мне воспоминание о другом мужчине, об Алукарде. Обычно он всегда появлялся как раз, для того чтобы отвадить от меня католика и пристать ко мне самостоятельно. А сегодня этого не случилось. А мне так хочется чтобы он обнял меня, поцеловал, желательно не только в губы. Хочу его холодного тела рядом с моим горячим, хотя оно не было бы горячим, если бы сейчас на всех каналах не говорили об объекте моих желаний.
- А я думала вампиры фототофобны, - заявляет Каролина. Телевизор это лишь первая причина, вторая смуглая причина разлеглась на моем рабочем столе, согнув, обнаженные, совершенные ноги в коленях.
- При чем здесь это? – старательно отводя глаза от плохо запахнутого халата, точнее того, что под ним, интересуюсь я.
- Как при чем, по идее его не должно быть видно на экране.
- Нет, вампиров не видно на фотографиях и они не отражаются в зеркалах…
- А может быть он не вампир? – как это в духе Каролины: почему травка зеленая и так далее.
- По крайней мере, он не обычный вампир.
- Для вампира он слишком хорошо смотрится на экране, - конечно, я не могу удержаться и смотрю туда. Да, он необычайно хорош, ни для человека, ни для вампира, это просто невозможная красота незаметная с первого взгляда, но как только разглядишь, уже не выпутаешься. Для меня это плохо закончиться, я знаю, но почему-то всё меньше и меньше хочу сопротивляться.
- А ещё он умеет передвигаться по тени, - задумчиво говорит Каролина, глядя в потолок стеклянным взглядом. Слишком хорошо я знаю, почему с её лица исчезает подвижность лицевых мышц, так характерная для сестры.
- Эй, сестренка…
- Знаешь, было темно, когда я бежала по болоту, но потом взошла луна и моя тень упала на дорожку, а потом я увидела два глаза, - продолжая изучать важные стратегические объекты потолка стеклянными глазами, вещает Каролина бесцветным голосом.
- Прекрати…
- И он поднялся, представляешь, прямо из моей тени вырисовывался его косматый силуэт, и он так тянул ко мне руки…
- Эй, не думай, будто пострадала больше всех, Алукард пытался оставить себе на память мои трусики, - конечно, это сразу действует.
- Что?! – все приличествующие моей сестре отличительные черты – искорки во взгляде, необычайно живая мимика и, разумеется, любопытство, - когда?!
- В аэропорту, - ей можно не рассказывать всё и до конца, фантазия у сестры быстро работает.
- Ооо, - теперь взгляд у неё мечтательный, а улыбка…извращенская. Просто неописуемо извращенская, такая как у тех, кто покупает себе порнуху или даже банальный плейбой, у таких на лицах написано, что вот сейчас он пойдет в туалет и…фу!
- Слушай, не представляй себе всякого, - предостерегаю я Каролину.
- Ну, да, поди забрались в какую-нибудь кладовку и трахались там как бешеные кролики, - ехидно замечает она косясь на меня лукаво и кажется представляя, что у меня там под костюмом.
- Ты что свечку держала? – морщусь я в ответ.
- Надо мной самой можно было свечку держать.
- Помирились?
- Да это глупость была.
- В чем дело? – давно мы с ней не разговаривали, теперь то мы на равных правах у обеих есть, то что привычно называть «личной жизнью».
- Ну, видишь ли…Хейнкель так на Викторию смотрела.
- Обычно, по-моему.
- Тебе не понять.
- Ладно, допустим. И чем дело закончилось?
- Хм…видишь ли Виктория…
- Что? – Каролина снова не смотрит на меня и теребит поясок халата. Почему-то мне кажется, что становится тихо, хотя телевизор до сих пор включен, и диктор возбужденно вещает о штурме отеля. Новости, шуршание бумаг, лежа на которых ерзает Каролина и больше ничего. Как будто вокруг нас вакуум, из которого высасывается не воздух и не звук, а время, здесь его не существует. Со мной такое иногда случается, время не тянется, не летит, как стрела оно просто исчезает, и я чувствую себя словно выпавшей из общего порядка вещей. Кажется что это ужасно здорово, но, черт возьми, такого человека как я, это просто дезориентирует.
- Интегра, телефон! – а сестра единственная кто может вернуть меня в реальный мир.

Интегра
Чертов телефон! Отличное начало утра. Я дергаюсь, чтобы дотянуться до трубки, но мне что-то сильно мешает. А точнее у меня руки заняты чьей-то талией.
- Эй, поа!.. Бум! – слышно откуда-то слева.
- Высший пилотаж, католичка! – раздается у меня прямо над ухом. Я тем временем пытаюсь проанализировать ситуацию, или хотя бы вспомнить, что было вчера. Весь курьез ситуации в том, что я даже не могу понять, где и в какой позе нахожусь, и вообще: лежу я или стою…а может быть сижу. Голая я, или просто в комнате камин не зажгли. Так, нельзя хвататься за всё сразу. Начнем с того, что я прижимаю к себе Каролину и это стопроцентный, легко доказуемый, факт. А вчера мы с ней и Хейнкель вспоминали камасутру на практике. Ах, да, ещё мы в моем кабинете, точнее на столе моего кабинета. Я так волновалась за этот антиквариат, а он оказался очень даже крепким парнем! Такой мебели уже не делают.
- Каролина, - робко начинаю я.
- Об этом никто не узнает…
- Да, нет! Возьми трубку.
- А прочему я? Пусть Хейнкель возьмет, она всё равно упала.
- Я всё равно не встану, - заявляет католичка.
- Прикинь, - опустив глаза, говорит Каролина, - мы свалили и разбили всё что можно, а телефон, гад такой, стоит, - и правда, мы положили на него ноги и сдвинули на самый край стола, но он не упал и не разбился. Наверное, не судьба.
- Кому-то придется взять трубку или мы тут все свихнемся от этого звука, - у моего телефонного аппарата, действительно ужасно противный звонок. Но вставать всё равно не хочется.
- Может быть, они перестанут?
- Ну, уж конечно. Он уже почти двадцать минут звонит, - плаксиво сообщает Хейнкель, - я из-за него проснулась.
- Ладно, - вздыхаю я, - Каролина подвинься.
- Нууу
- Хочешь, чтобы он звонил?
- Пфф, - сестра неохотно сползает.
- Оденься сейчас же! – шиплю на неё я, и католичка меня поддерживает, - Да, - говорю я в трубку.
- Интегра?
- А, это ты.
- А это ты?
- Почему сомнения?
- Что у тебя с голосом?
- Она просто тебе изменяла, - ну и слух у этого ребенка!
- Да? – вампир явно заинтересовался, - а в наших отношениях есть такое понятие?
- Ты чего звонишь? – лучше сразу остановиться, пока мы не завязли в понятиях и их неверном применении к ситуации.
- Я…э…ну, ты вчера телевизор смотрела? Или изменяла мне всю ночь? – Господи! У Каролины слишком длинный язык, после вчерашней ночи я в этом убедилась окончательно. Я сажусь, скрестив ноги, и закуриваю, любезно поданную мне католичкой, сигару.
- Не всю. Смотрела. Ты возвращаешься?
- Да…я постараюсь. Тут проблемы с самолетами.
- Приезжай быстрей.
- На тебя давит круглый стол?
- Нет, это сверху…
- Кстати кто был сверху? – встрепенувшись, громко интересуется сестренка.
- Все! - кратко отвечает ей католичка.
- Хейнкель? – словно только что, узнав о её присутствии здесь, Каролина сдвигает брови.
- Ага.
- Ты где?
- Здесь.
- Потрясающий ориентир.
- Женщины, чем вы там занимались? – Алукард явно сделал неправильные…то есть вполне правильные, выводы, но мне совсем не хочется чтобы он их сделал. Каролина тем временем, с самым сосредоточенным выражением лица обползает стол. Кажется, они собираются ещё чуть-чуть размяться с утра.
- Наверное, это битва тебя так возбудила, - то же мне секс-эксперт.
- Замолкни, недоумок!
- Хорошо. Только… - я уже хочу положить трубку и присоединиться к Каролине, но странное чувство обязательства вдруг меня останавливает.
- Ну, говори быстрей.
- Ты…это просто, потому что меня не было или я чем-то…
- Господи, Алукард…
- Великолепное сочетание слов, - у сестры сегодня всё в превосходной степени.
- Хоть ты замолчи. А ты, - переключаю я своё внимание на вампира, - лучше приезжай быстрей.
- Но…ты ведь не…то есть я ведь не…
- Никогда не думала, что у вампиров, особенно у таких как ты, бывает комплекс неполноценности.
- У меня не комплекс, просто…
- Просто что?
- Просто я… - и это «просто», просто повисает в воздухе. Какое-то слово между нами, которое есть, но никто его не видит. Однако оно пахнет. Пахнет сандалом, мандарином, ванилью, корицей и розами, иногда чем-то одним, а иногда всем сразу. Почему я так думаю? Возможно, я схожу с ума, и у меня начались обонятельные галлюцинации? Это всё равно приятные галлюцинации.
- Чем там пахнет, Алукард? – спрашиваю я вдруг, а он долго, долго молчит.
- Л… - высказывает вампир робкое предположение.
- Да?
- Ликером, - скороговоркой отвечает он и кладет трубку.
Ну, так чем же? Ликером или любовью?
Конец