— А ЧТО, ЕСЛИ У МЕНЯ ВДРУГ ПРОТЕЧЕТ ПАНЦИРЬ? — СПРОСИЛА однажды черепаха у белки.
     — Ну... — сказала белка. — Тогда и посмотрим. Сейчас ведь нет дождя?
     — Нет, но если вдруг пойдет дождь и если вдруг панцирь протечет...
     — Не надо так переживать, черепаха, — сказала белка и ободряюще похлопала ее по панцирю.
     Черепаха вздохнула.
     — А если вдруг у меня земля уйдет из-под ног, и я повисну в воздухе. Что тогда?
     Этого белка тоже не знала. Не знала она и что будет, если черепаха вдруг не сможет ползать или ей целый день придется горевать. А ведь ей этого совсем не хотелось.
     — А если это все-таки случится, белка, — спросила черепаха в отчаянии, — и мне придется целый день горевать...
     Белка попыталась себе это представить, и эта картина совсем ей не понравилась.
     — Скажи, белка, я — грустная? — спросила черепаха.
     — Да, — ответила белка, — я думаю, ты сейчас грустная.
     — Правда? — спросила черепаха и удивленно улыбнулась. — А я и не знала, что могу быть грустной. Так-так. Значит, сейчас я грустная.
     Она радостно огляделась по сторонам и издала какой-то странный звук, как будто хрюкнула.
     — Но теперь ты уже не грустная, — сказала белка.
     — Да? — спросила черепаха, и лицо ее помрачнело.
     — А теперь опять грустная.
     — Правда? — спросила черепаха. — Как трудно быть грустной!
     И она задумчиво нахмурила лоб.
     Белка подтвердила, что и в самом деле быть грустной очень непросто и что ей самой это ни разу не удавалось.
     Черепаха засияла от гордости, но тут же спохватилась и постаралась опять тревожно нахмуриться.