falling_to_sky все записи автора Сегодня нашла замечательный фанфик, а так как я не жадная - выложу его сюда))
Ремонт

Как-то раз после репетиции пришел Кипелов к себе домой. И, снимая в прихожей ботинки, почувствовал что-то неладное. «Это» было не похоже на запах несвежих носков, или щедро описанных мавринским макадашем брючин (такое тоже бывало, особенно когда Валера задерживался в гостях у гитариста допоздна). «Это» исходило из спальни, висело в воздухе прихожей, выползало, протискивая тощее невесомое тельце, из-под кухонной двери. Запах краски!
Кипелов, зажав нос двумя пальчиками, осторожно приоткрыл входную дверь и попытался незаметно прошмыгнуть обратно на лестничную прощадку, сделав вид, что ошибся квартирой. Но его догнал ехидный возглас: «Валера! Ты как раз вовремя». Вздохнув, вокалист перенес ногу с порога в пределы комнаты и преувеличенно-любезно проворковал: «Что, Галочка, птичка моя?»
Дверь в кухню распахнулась. Кипелов закрыл глаза, для верности ущипнул себя за бочок, но не проснулся, а от щипка глаза сами раскрылись как два бутона. Зрелище ему открылось удручающее: вся мебель была вынесена, на полу в четыре слоя лежали старые арийские постеры, где Валерка еще молоденький и кудрявый, на них в боевом порядке маршировали банки, бутылки, баночки и бутылочки с краской. Посередине, на стремянке, королевой восседала супруга Кипелова Галина. Вместо скипетра в руке она держала малярную кисточку, а корону заменяла бумажная пилотка из старой газеты.
-Что это? – задыхаясь от удушливого запаха краски, произнес Кип. Нос он все еще зажимал, поэтому получилось: «Ждо эдо?»
-Я решила сделать небольшой ремонт… - Галина выразительно помахала кисточкой перед лицом мужа, отчего две капельки шмякнулись на кипеловский свитерок. – Обои пеереклеить, потолок покрасить… Послезавтра с дачи вернутся дети, ты должен все успеть.
-Я??? Ты это серьезно?! Может, стоит позвать какой-нибудь «Квартирный вопрос», чтобы они все сделали?
Галина нахмурила брови.
Кипелов сглотнул нервую слюну.
-С чего начать, кисонька?..

Через час прославленный рокер, согнувшись в три погибели у стены, ножом отковыривал старые обои и ругался вполголоса. Галина, написав список необходимых материалов для ремонта и последовательность манипуляций с обоями, отбыла на дачу за отпрысками, оставив своего соловья возиться в одиночестве. Хотя… Почему в одиночестве?
Кипелов от такой мысли даже разогнулся, несмотря на боль в пояснице. Конечно! У него теперь есть его друзья, коллеги по «КИПЕЛОВУ» – Маврик, Теря, Маня и Харек! А раз они все в команде, то не откажутся помочь застрявшему в квартирном вопросе товарищу.
Он кинулся к телефону.
Первым делом позвонил Маврину. Рыжий гитарист долго выяснял, с какой радости Кипелов звонит ему в неурочное время, и зачем устраивать репетицию дома. Поняв, что речь идет о ремонте в квартире Кипелова, сразу же согласился приехать, но с условием, что возьмет всех своих собачек. Валерий радостно согласился.
Пока искал номер Мани, позвонил Маврик и спросил, можно ли захватить Лешу Харькова. Кипелов разрешил. Следом позвонил сам Харьков, спросил, точно ли ему можно приехать.
«Да можно, можно!» – с некоторым раздражением в голосе ответил Кипелов. Потом опять позвонил Маврин, и спросил, что нужно с собой взять.
-Ничего не бери, просто приезжай, - отвечал Кипелыч, начиная сердиться.
-А гитару можно?
-Гитару можно.
-Дядь Валера, а бас можно? – раздался несмелый голос Леши Харька откуда-то из-за голоса Сергея.
-Бери! – рявкнул Кипелов.
На этом они попрощались.
У Мани никто не хотел брать трубку.
«Четыре, пять, шесть, шесть, шесть… Тьфу, опять «Антихрист» привязался», - досадовал Кипелов, считая длинные гудки.
-Але? – Манякинский басок прервал череду «ууканий».
-Саш, будь другом, приезжай на часик ко мне.
-Ты чего, сдурел?.. – Маня что-то пробурчал матом, но из-за потрескиваний в трубке ничего не было слышно.
Еще минут десять Кипелов умолял барабанщика приехать, взывал к его дремлющей совести, а Маня отбрыкивался, грозя запихать свои палочки Кипелову прямо в распевалку. Но, в нужный момент посулив литровую бутыль пива за труды, хитрый Кип склонил-таки сердце ударника в свою сторону.
Следующим предстояло уговорить Терю. Этот двухметровый богатырь первым делом спросил, будет ли пьянка после окончания ремонта. Кипелов поспешно ответил: «Да», после чего гитарист сказал куда-то в сторону: «Закрой за мной дверь» и положил трубку.


Через два часа вся группа собралась в полном составе. Маврик и Леша с гитарками, Маня прихватил на всякий случай палочки (вдруг пригодятся к пиву?), а Теря без «Гибсона» никуда – лучшего штопора не придумаешь. Вокруг них с радостным лаем прыгала Варежка, которую из-за маленьких размеров было проще упаковать в сумку, в то время как остальные четвероногие друзья Маврина туда влезть не смогли и не захотели, поэтому сидели дома.
Вдохновленный Кипелыч носился по квартире, отыскивая и указывая музыкантам на упакованные в полиэтилен обойные рулоны, коробки с сухим клеем и краской. Никогда еще слово «ремонт» не вызывало у него столь бурного энтузиазма. В отличие от остальных, которые уже просчитали площадь неоклеенных участков на стенах, и эта цифра приводила металлюг в легкий трепет.
В общем, каждый нашел дело по душе. Маврик с Лешей ушли клеить зал, Теря – коридор, а Манька остался на кухне под тем предлогом, что здесь потолки ниже (а холодильник ближе). Кипелыч же взял самую большую кисточку, ведро с белой краской и, произнеся лозунг: «Пришел, увидел, побелил», полез на стремянку. Его ждал потолок в ванной комнате.
Надо мною потолок,
Я его покрасить смог,
Чтоб он больше не протек,
Я это сделал сам.
Я певец, а не маляр -
Очень ценный экземпляр!
Без кефира и «водяр»
Я крашу потолок,
Так тесен мой мирок,
И от усталости почти не чую ног.

Я спокоен, словно трактор «Беларусь»,
Я спокоен, если за ремонт берусь.
Я спокоен, будет все у нас путем,
Я спокоен: нам все беды нипочем!

Так напевал Кипелов, водя кисточкой над головой. Красил он из рук вон плохо, побелка капала ему за шиворот и засыхала, отчего спина жутко чесалась. Зато он мог петь в свое удовольствие, и никто не ворчал: «Опять воешь на ночь глядя? Соседи уже третий раз на нас в милицию жаловались! То фанаты под окнами начинают орать «Вавилон, Вавилон», то лифт похабными надписями поганят, а тебе хоть бы хны! И ухом не ведешь!»
Тут спина зачесалась совершенно невыносимо. Бедный Кипелов терпел как мог, даже зубы стиснул, но противные чесоточные мурашки никак не проходили.
-Маня-я-я! Теря-я-я! Кто-нибудь!!! – наконец, разжав зубы, простонал Кип. Но Маня так увлеклся наклеиванием обоев на холодильник, что сожрал кило сырокопченой колбасы и полбатона хлеба, и сейчас доедал сосиски.
Вопли из ванной услышал Теря. Но он, будучи немного злопамятным человеком, не стал отзываться. Мало ли чего Кипелов скажет? «Теря, выкрути лампочку! Теря, закрути ее обратно! Теря, сними шторы! Теря, повесь шторы! – Этого добра я и на репетиции наслушался. А стремянку ему пусть кто-нибудь другой держит»...
И Терентьев незаметно придвинул к двери тяжелую тумбочку.
Кипелов, услышав щелчок закрывшейся двери, сперва испуганно затих, потому что подумал, что это лестница под ним складывается и уже приготовился орать «Ма-а-мочки-и-и!!!», но раздумал. Спина зачесалась сильнее, и он, подрыгивая свободной ногой, полез тереться об раковину. И тут – хрусть – штыречки, державшие умывальник, обломились, и раковина накрыла Кипелова как панцирь черепаху. Сверху медленно и противно капала белая краска. На пол. На раковину. На красивые светлые кипеловские волосы, перевязанные черной резиночкой.
«Вот сейчас самое время кричать», - подумал Кипелов и набрал в грудь побольше воздуха.
-ПОМОГИТЕ!!!!!!


Маврик и Лешей вообще ничего не слышали. Варежка флегматично жевала кисточку для клея, а Сергей учил басиста правильно клеить обои, для чего они раскатали почти все рулоны и теперь по миллиметрам высчитывали, под каким углом клеить.
-Смотри, Леша, - Маврик водил грифом баса как указкой по стенам. – Вот здесь выступ, потребуется к длине обоя прибавить сантиметра два.
Харьков, сидя на полу, прилежно записывал в тетрадку все услышанное.
-Дядя Сережа! – он поднял руку. – Можно выйти?
-Дождись перемены… Тьфу, перерыва. Записывай задачку. Дано: обои зеленые в цветочек. Розовый цветочек.
-И синенький!
-В розовый и синенький цветочек. Требуется: рассчитать количество метров обоев на комнату площадью… ммм… ну, пусть 24 квадратных метра.
Харьков критически оглядел зал.
-Тут меньше 24 метров, - заметил он.
-Леша, не спорь со старшими, - заметил Маврин, похлопывая ладонью по басу. Харек послушно уткнулся в расчеты. Маврик погладил басиста по склоненной над тетрадкой голове, и уже собрался накорябать пару-другую гитарных солячков, как вдруг из ванной раздался душераздирающий вопль.


Крик Кипелова, порывом ветра облетев квартиру, создал несколько непритяных ситуаций: заставил Маню подавиться последней сосиской, Терю – шарахнуться башкой об потолок, Маврина – уронить гитару на Лешу Харькова, отчего бедный басист напрочь забыл как складывать и вычитать (как умножать и делить его еще не научили).
-Ч-ч-т-т-о-о э-э-т-т-о-о б-б-ы-ы-л-л-о-о?? – произнес Маврик. От неожиданности он начал заикаться так сильно, что даже знаки вопроса получились двойными.
Харьков поднял на него преданные глаза, в которых не читалось ни единой мысли. Таким взглядом Мавру обычно отвечали его волосатые друзья – Мотя и Варежка, наделав лужу на хозяйский процессор.
-Кто-то зовет на помощь, - предположил Харек.
-Э-э-т-т-о-о К-к-и-и-п-п-е-е-л-л-о-о-в-в, - сказал Маврин, поднимая с Лешиной головы гитару.
-Может, у него краска закончилась? – задумчиво произнес басист. – Или обои не приклеиваются.
– П-п-о-о-й-й-д-д-е-е-м-м п-п-о-о-м-м-о-ож-ж-е-е-м-м.
Маврик смело двинулся в коридор. Впереди него с воинственным рычанием бежала Варежка.


Теря, стукнувшись головой о потолок, сперва рассердился на Кипелова за то, что он так невовремя решил распеться, потом на него же за низкие потолки, и в третий раз снова на него за неровность стен. Поэтому сейчас Терентьев представлял собой нешуточную угрозу всему живому в радиусе сорока квадратных метров. И когда он уже двинулся тяжелой поступью в сторону ванной с намерением намылить Кипелычу шею, вдруг мимо него с гавканьем прошмыгнула маленькая белая пушистая крыса. Теря, несмотря на внушительные габариты, крыс не любил.
В детстве с будущим гитаристом супер-группы «Ария» никто не хотел играть. Даже воспитательница в яслях его боялась, потому что все дети были маленькие и визжали тоненько, а Теря был большой и орал басом, отчего у заведующей уши сворачивались в трубочку. Тогда его сажали отдельно от других детей и давали большую плюшевую крысу с обгрызенным носом. Сереженька лупил игрушкой по стенам, пока из нее не полезли нитки. А уж с нитками он разобрался по-своему: натянул их на веник и разучивал первые аккорды.
Варежка, пробежавшая по коридору, напомнила Терентьеву о тяжелом детстве, отчего тот сначала громко чихнул, а затем снял с ноги тапок и запустил ей вслед. И только убедившись, что крыса не воображаемая, а вполне реальная, и даже повизгивает, снял второй тапок и двинулся на врага.
Мане вопли Кипелова были глубоко по барабану, как и все прочие проблемы в жизни.
Так уж повелось в группе, что все шишки валились на невезучего стукача, а сливочки собирали гитаристы да вокалист. Им и фанатки посимпатичнее, и цветы посвежее, и в автобусе места помягче. А Мане вечно доставались костлявые и стервозные девицы, задрипанные веники и один складной стул в багажнике, на котором обычно лежали Терины ноги. Но Манякин предпочитал не обращать внимания даже на такие мелочи, как тараканы в своих носках, куда их складировал Дуб. На все жизненно-важные вопросы он отвечал или: «Мне по барабану» (музыканты даже хотели посвятить ему песню с таким названием, но в последний момент передумали и заменили фразой «Не хочешь – не верь мне»), или «Нафиг!» (самое смешное, что музыканты хотели посвятить ему песню и с таким названием, причем на том же самом альбоме, но почему-то в тот же последний момент заменили ее на «Зомби». Маня потом долго дулся на Дуба и один раз даже отомстил, но это уже другая история), что практически одно и то же.
Поэтому он, дожевав последную гирлянду сосисок, принялся хлебать вчерашние щи, засунув голову прямо в кастрюлю. Кастрюля не ожидала такого поворота событий и крепко вцепилась ему в волосы своим содержимым. Барабанер с вхлюпыванием втянул в себя два литра супа и, схватив кастрюлю за ручки, стал вытаскивать голову. Голодные уши прилипли к стенкам кастрюли, отчего Маня стал похож на средневекового рыцаря в шлеме. Из-под шлема раздалось рычание – это уши не желали покидать новый домик. Маня шарахнулся в сторону, повалил стремянку на холодильник, отчего из-под дверцы потекла белая лужица молока. Испугавшись грохота, он резво отпрыгнул в сторону, тут ему попалось окно. Голова-в-шлеме со звоном впечаталась в стекло, осколки по закону всемирного тяготения устремились вниз, на мирно распевающих «Вавилон» фанатов. И сам Маня, не удержавшись, перемахнул через подоконник и со скоростью подстреленного Икара полетел вниз.

Отважная собачка Варежка, восприняв крик вокалиста как команду «Фас!», бросилась в ванную со всех своих коротеньких волосатых ножек.
Итак, картина! (Кисти неизвестного худохника, холст, масло).
Распахивается дверь в ванную. На пороге – Кипелов, придавленный раковиной и измазанный краской. На него с лаем кидается Варежка и кусает за нос, отчего Валера принимается орать суровым фальцетом. За Варежкой бежит Терентьев с тапком в руке и ругается очень некрасиво, зато его хорошо слышно на весь дом. Соседи взволнованно приникают ухами к стенам: «Ты смотри, какое радио Кипелыч себе купил. Наверное, «Голос Америки» ловит…». За ним бежит Маврин с гитарой наперевес, на ходу сочиняя новый альбом и выпиливая немыслимый аккорд на любимом «Джексоне». Следом торопится Леша Харьков с рулоном обоев под мышкой, размахивая банкой краски. Вся эта компания с разбегу врезается в ванную. Кипелов, поскуливая, прячется в стиральную машину, раковина отлетает в стену от мощного пинка Тери и с хрустом разламывается на бессчисленное количество осколков, Маврик подхватывает свою собачку и уносит ее в безопасное место, а Леша Харьков начинает клеить обои на потолок.
-Кипелыч, вавилон твою налево! Вылазь, кому говорят! – это добрый Теря заглядывает в стиральную машину. Из-за стекла виден бледный профиль вокалиста с зажатым в зубах полотенцем. Кип отрицательно мотает головой и чего-то показывает на пальцах. То ли «фак», то ли «не видишь, я тут отдыхаю». Гитарист понимает в меру своей испорченности (а испорченность у Тери двадцать второй свежести), поэтому он, недолго думая, мстительно включает машинку в сеть. И Кипелова начинает колбасить, плющить, таращить и лохматить.
-Дядя Сережа, а чего это с ним? – заинтересованно спрашивает Харьков. От удивления он даже про обои забыл.
-Иди, иди отсюда, мальчик. Не видишь, Валерик в машинке катается. Вот сейчас его прополоскает, и он выберется чистеньким.
-А-а-а, - понимающе кивает головой послушный мальчик Алеша Ха, и гребет на кухню, где Маврик успокаивает разбушевавшуюся Варежку. Собачка вылизывает молочную лужицу под холодильником и радостно виляет хвостом.


А тем временем в квартире ниже Кипеловской, где жила одна глуховатая на одно ухо и подслеповатая на один глаз, но все еще очень бойкая старушка Перепидаклия Степановна, творилось нечто странное. Степановна уже давно сидела, отложив вязание и прислушиваясь единственным работающим ухом к безобразию на верхнем этаже, и изредка принимаясь стучать спицами по батарее. Кипелова она недолюбливала, хотя Валерий Александрович всегда с ней здоровался, выходя из подъезда, потому что к нему постоянно ходили какие-то темные личности. Вот и опять – навел полный дом гостей, ходят, шумят, стучат, вопли какие-то доносятся. Не дай бог, затопят еще, али окурок бросят с балкона, и все – прощай, плетеное кресло и сохнущие на прищепках носки!
«Фулиганьё!» – в который раз подумала Перепидаклия Степановна и сухо сплюнула в сторону воображаемого Кипелова. Толстый кот Мурзик, спавший у нее на коленях, поднял голову и коротко мявкнул, соглашаясь.
В это время Маня пробил стекло головой и полетел вниз. Но не успели фаны поднять крик по поводу стремительно приближающейся барабанщиковой туши, как Маня не пойми как очутился на балконе Перепидаклии Степановны. То ли в решающий момент у него проснулся инстинкт самосохранения, то ли помогли косорукие рабочие, когда-то установившие балкон соседки Кипелыча на полметра дальше, чем следовало.
Итак, Маня свалился на балкон. Перепидаклия Степановна надела очки побольше, взяла в каждую руку по спице и двинулась на врага.
-Хто тута? – возопила она на удивление пронзительным голосом. Старушка и так была туговата на одно ухо, а в другом стояла мощная затычка.
-Ась? - отозвался Маня, стаскивая «шлем». – Бабусь, ори громче, у меня в ухах мырмышель застряла. Тьфу, вермишель.
-Хто ты??? – заорала Перепидаклия Степановна, потрясая спицами аки античный воин дротиком.
Это услышали фанаты и хором подхватили: «…наказанье или милость?»
-Бабусь, я Манякин! – сказал Маня, выковыряв вермишель из ушей.
-Какой Маняки? Уж не Маньки ли с восьмого этажа внучок?
-Я из старой «Арии»!
-Какой старой Марьи? Уж не Марьи Феоктистовны, соседки моей?
-Тьфу на тебя, бабка! – рассердился Маня. – Я к Кипелову в гости приехал, пусти меня.
-Ах, к Кипелову? Так это ты подъезд расписываешь и под окнами поешь! Вот тебе, вот! – и Перепидаклия Степановна запустила спицами в Манякина. Барабанщик с воплем вылетел из ее квартиры, на ходу выдергивая спицы из задницы.
-Бешеная бабка! – сказал он себе, отдышавшись на лестнице.
Когда стиральная машинка выпустила Кипелыча, он был почти без сознания. Только это обстоятельство спасло его от крепкого Териного кулака, потому что даже в отключке Кип умудрился круто отматерить всех, вплоть до ни в чем не повинной Варежки.
Для откачивания вокалиста группа примения радикальные меры: Маня стучал палочками по черепушке, Варежка облизывала бледный фэйс, Леха Ха больно щипал Кипелова, а Мавр щекотал ему пятки. Теря благодушно взирал на все это, прихлебывая пиво из заначенной в «Фендере» бутылки.
И вот когда уже Кипелов почти очнулся, в дверь позвонили.
-Галина! – в ужасе прошептал Кип и снова отрубился.
-Валерия Саныча можно? – спросил чей-то бодрый голос.
-Валерка, к тебе фанаты пришли! – крикнул Маврин. – Пускать?
-Пускай… – еле слышно произнес Кипелов.
На счастье группы «Кипелов» фаны оказались не какими-нибудь бессердечными панками, а вполне даже отзывчивами ребятами. Они перенесли Кипелова в ванную, сбрызнули холодной водичкой, после чего принялись клеить обои. Поставили новую раковину, побелили потолок, и через два часа квартира Кипа выглядела как новинькая.
После ремонта кипеловцы с фанами сели отмечать окончание мучительного процесса.
-Предлагаю тост! – сказал Маврин, поднимаясь. – Пусть эти обои не расклеиваются, краска не облезает, и хозяева останутся довольны нашими потугами! Ой, извините, у меня мобильник пищит. Алло, Леночка? Да, я слушаю. Что???? Прямо щас??? Ну… ладно, едем…
Все вскочили.
-Что случилось?
Он всхлипнул.
-Лена предлагает заодно сделать ремонт и у нас. Она уже купила клей и обои. Ждет всех через час. Собирайтесь…