Snorri_Sturluson все записи автора Мне очень-очень-очень нужны мнения. Я остро в них нуждаюсь. Если у кого-нибудь найдется свободное время и желание прочесть главу - напишите, пожалуйста, что вы об этом думаете. Вам это в карму зачтется, без сомнений.
На прям-таки новаторство не претендую. Более того, скажу, что клише здесь предостаточно. На самом деле, так и задумывалось.
Мне важно знать - эта глава способна заинтересовать? По окончании хочется перевернуть страницу и узнать, что будет дальше? Проще говоря - есть потенциал?
Заранее спасибо.
За сим откланяюсь.

То, что творилось на улице, назвать просто плохой погодой можно было лишь с очень большой натяжкой. Град размером с перепелиное яйцо, барабанил по дорожкам, крышам, окнам города, с каждой минутой усиливаясь, преумножая свою ярость. Стихия вознамерилась отомстить людям, запирая этим вечером замки домов и квартир.
Все добропорядочные обыватели, находящиеся в здравом уме, включили свои телевизоры и уютно примостились в креслах с чашечкой чая или ликера. Никому и в голову не придет выйти во тьму, навстречу ледяному обжигающему ветру, измочаленной небывалым дождем земле, тягостному одиночеству. Никому, кроме маленького тщедушного человечка, упорно бредущего по городскому парку. Весь его неказистый облик не вызывал ничего, кроме жалости. Заискивающий взгляд побитой собаки, постоянно растрепанные волосы, костюм, раскроенный кособоко и неумело, плохо сидящий на его далекой от совершенства фигуре. Все в нем было нескладно, неухожено, некрасиво, потрепанно. На вид ему было лет тридцать пять или чуть больше.
Человечек шел, сгибаясь под безжалостным прессом ветра, то и дело, оглядываясь назад, уклоняясь от особенно сильных порывов града. К груди он прижимал кожаную сумку, неуклюже, но бесконечно любовно, как маленького ребенка.
От него исходили два полярных друг другу чувства, две противоположные эмоции – флюиды невоздержанного животного страха и фанатичное счастье, бьющее через край. Глаза, обычно виноватые и стреляющие по сторонам, светились торжеством и смотрели прямо – на маленькую беседку в самом глухом уголке парка.
Это место давно пользовалось дурной славой у горожан. Единственный парк в городе, который обходили стороной и влюбленные парочки, и собаководы, и мамочки с колясками. Даже при свете дня гнетущая атмосфера не покидала аллей и лужаек. Что-то темное, пугающее, древнее пряталось в кронах деревьев, каменных оградах, странных рисунках, выбитых на скамейках для отдыха. Парк разросся в самом центре, разделяя город на два крупных района – Верхний и Нижний. Поговаривали, что раньше здесь было кладбище, но письменных источников, свидетельствующих об этом, не сохранилось.
Зато это место пришлось по вкусу насильникам, грабителям и убийцам. Многие из них говорили что-то о голосах и тенях парка, которые приказывали им совершать преступления. Естественно, полиция относилась к подобным высказываниям с изрядной долей скепсиса – на что только не пойдут нарушители закона, чтобы оградить свою шкуру от тюрьмы.
Но в этот мрачный, дождливый вечер даже они не соблазнились сомнительным удовольствием прогуляться по парку.
А человек все шел, непреклонно и уверенно. Беседка выросла перед ним, как алтарь какого-то грозного языческого бога – величественная, пугающая. От неё веяло зовом, сводящим с ума, опьяняющим. Воздух и ветер словно шептали в тишине: «Здесь исполнение всех твоих желаний! Здесь безграничная власть!».
Зов зацепил человека в нескольких шагах от арки-входа в беседку. Крылья его носа алчно задергались, учуяв запах соблазна. Он прибавил шаг и буквально влетел внутрь.
Робкий голос заискивающе произнес, едва слышный за воем стихии:
- Ты знаешь, что я хочу. Я принес тебе жертву. Дай мне то, что обещал!
Ответ невозможно было разобрать, но его интонации, манера говорить… Словно несколько человек в одном теле одновременно пытались контактировать с внешним миром – там было все. Манерность, грубость, строгость, томность.
Человечек удивленно, и в то же время, радостно воскликнул:
- Это и есть… то самое? Мое вознаграждение?
Тихий удовлетворенный смех прошелестел перед его лицом. Голос трансформировался, слился в один и ответил холодным, безразличным тоном:
- Да, это твое вознаграждение. А теперь уходи, ты мне больше не нужен.
Человек вышел из беседки и быстрым шагом направился к выходу из парка. Сумки при нем уже не было, но в кулаке правой руки он сжимал флакон темного стекла, в котором едва-едва улавливалось легкое движение – густая жидкость омывала стенки сосуда.
Дождь и град закончились. На улицах блестели лужи, капли воды срывались с веток деревьев и падали вниз, как камни. Ветер тоже затих. Весь мир замер в ожидании чего-то, что вот-вот должно случиться. Воздух был насквозь пропитан напряжением, наэлектризован.
Человечек вышел из парка и остановился на пустынной автобусной остановке. Воровато оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, поднес к глазам флакон. На его гранях отразился вожделенный взгляд. Открыв флакон, он осторожно понюхал содержимое – запах был тяжелый и пряный, пахло кровью и травами. Задержав на мгновение дыхание, и закрыв глаза, человек опрокинул в себя жидкость, а пустой сосуд отбросил в угол остановки. Жалобно звякнув, флакон разлетелся на несколько крупных осколков.
Несколько минут человек стоял неподвижно, глядя в пустоту остекленевшим испуганным взглядом, а потом упал, неестественно выгнув спину, и застыл на мокром асфальте.

У входа в ночной клуб возмущенно гудела толпа отвергнутых грозным секьюрити, как разноцветный, разномастный осиный рой. Из-за закрытых дверей доносилась музыка, в зарешеченных окнах мелькали вспышки стробоскопа. «Грех» был рад всем желающим, кто мог себе позволить отдохнуть в лучшем клубе города. Самые красивые и раскрепощенные девушки, самые дорогие коктейли, самые именитые гости – заведение было ожившим воплощением слова «самый».
Вечер только начался. Каждые пять минут подъезжали машины, из которых выходили ослепительные красавцы и красавицы.
Со стороны дороги к клубу неторопливо шел молодой человек, на вид около двадцати трех лет, в черной шелковой рубашке, темно-серых брюках и легком, почти невесомом пальто, облегающем его совершенную фигуру. Он был невысок, но статен, и обладал идеальными пропорциями. Его лицо – породистое, гладкое, с высокими скулами. Темно-русые волосы закрывали лоб и уши. Но все в нем было слегка искажено, позволяя смотреть на него как на живого человека, а не статую греческого бога.
На лице сияла блаженная улыбка, словно он только что отыскал Рог изобилия, и все удовольствия мира упали к его ногам.
Большинство стоящих у входа в клуб заинтересованно посматривали на него, и чем ближе он подходил, тем сильнее становился интерес. Казалось, что мужчина накрыл пространство вокруг себя мощной волной природного магнетизма, которому невозможно противостоять.
Единственное, что выделялось в нем и вызывало недоумение – это скованность, изредка проскальзывающая в его жестах, походке, выражении лица. Словно он не в своей тарелке. Но это было как тень, видение – исчезало, уступая место уверенному в себе, прирожденному покорителю.
Девушки без всякого стеснения разглядывали мужчину и зазывно улыбались, а он, слегка неуверенно, но вожделенно, улыбался им в ответ.
У ограждающей цепи секьюрити остановил мужчину вопросом:
- У вас есть приглашение?
- Приглашение? – растерянно отозвался он.
- Да, приглашение. Сегодня частная вечеринка – посторонним вход воспрещен.
- Мне не нужно, чтобы меня приглашали, - улыбнулся незнакомец – я сам решаю куда идти, а куда нет.
Он внимательно посмотрел внушительному амбалу в глаза:
- Просто пусти меня.
Каменное лицо профессионального вышибалы изменилось – по нему прошли волны непонимания, удивления. Затем – ступора. Минуту он стоял с пустым взглядом, а когда очнулся – почтительно посторонился, открывая мужчине путь.
- Спасибо, - очаровательно улыбнулся тот.
Двое других охранников распахнули перед ним двери, ведущие во чрево «Греха». Когда мужчина исчез в недрах клуба, с толпы спало восхищенного оцепенение, а лицо вышибалы снова приобрело должную суровость. Чары отпали сами собой. Кто-то из присутствующих еще продолжал смутно, едва-едва, ощущать ту томительную сладость и вожделение, что испытал при появлении незнакомца, но никто не смог бы точно описать его или хотя бы уверенно сказать, что необыкновенный красавец вообще здесь был.
Внутри клуб поражал размахом, роскошью интерьера и многообразием лиц. Помещение, освещаемое только отдельными вспышками света на танцполе и подсветкой барной стойки, было заполнено почти полностью. По крайней мере, пробиться через танцевальный сектор к бару было очень затруднительно.
Мужчина шел, аккуратно и изящно лавируя между разгоряченными телами. За барной стойкой он занял свободное место и огляделся. Клуб принадлежал какому-то строительному воротиле, помешанному на оккультизме, черной магии, демонической эстетике и тому подобном. В клубе звучала только тяжелая музыка, антураж в духе готического театра ужасов и соответствующая публика в изобилии. «Грех» также был известен как место, где всегда можно найти алкогольные напитки, наркотики и любовников на любой, даже самый взыскательный и изощренный вкус. Владелец успешно практиковал и пропагандировал разного рода излишества, и его единомышленники с удовольствием собирались в клубе каждую ночь.
За стойкой работала очень ярко накрашенная девушка с темно-синими волосами, вся затянутая в эластичную кожу. Ловко управляясь с бутылками, шейкером и бокалами, она создавала нужную атмосферу для гостей и посетителей. При появлении незнакомца она облокотилась на сверкающую барную стойку прямо напротив него.
- Ты здесь впервые?
- Да, пожалуй.
Бармен улыбнулась ему своей самой манящей улыбкой.
- Как твое имя?
Мужчина нахмурился, словно не мог вспомнить, как его зовут.
- Виктор. Называй меня Виктор.
- Тебе здесь понравится, - уверенно сказала девушка – «Грех» удовлетворит любое желание. Может, выпьешь что-нибудь для начала?
- Позже, - улыбнулся Виктор своим мыслям, будто бы знал нечто такое, о чем девушка за стойкой даже не догадывалась.
На другом конце бара уже слышались недовольные голоса, и она была вынуждена оставить мужчину. На её красивом раскрашенном лице застыла гримаса неудовольствия.
В это время музыка смолкла, на короткое мгновение, пока диджей менял пластинки, и в секундной тишине был явственно слышен вздох обожания, волной прокатившийся по танцующей толпе.
Виктор обернулся и увидел уверенную, необычайно пластичную и раскованную девушку, которая вошла в клуб в сопровождении двух охранников. По меркам «Греха», она была – само совершенство. Невероятный костюм, буйство красок на голове и лице, обилие пирсинга. Однако, под яркой оберткой была видна и другая красота – благородная. Миндалевидные глаза, гладкая кожа, женственная фигура – всё, что так ценится мужчинами.
Она равнодушно и холодно окинула взглядом зал. Тот факт, что девушка постоянно здесь бывала, не вызывал никаких сомнений. Также было понятно, что в клубе она важная персона и обладает рядом привилегий, недоступных простым смертным.
- Кто это прекрасное создание? – спросил Виктор у мужчины, сидящего рядом с ним за стойкой.
Тот восхищенно разглядывал девушку.
- Даже не думай о ней. Не твоего поля ягода. Это Мацуми, известная модель и близкая подруга хозяина «Греха». Здесь она – почетная гостья, никто не имеет права с ней заговорить, пока она сама к кому-нибудь не обратится. Приехала откуда-то из азиатской глубинки и сделала головокружительную карьеру. Богата, красива, одинока и своенравна – настоящая Богиня! – влюблено выдохнул мужчина. На его лице отражалось нечеловеческое желание обладать Мацуми, даже ценой собственной жизни.
Виктор отреагировал на речь собеседника равнодушно – повернулся к танцполу спиной, облокотился на стойку и призывно улыбнулся девушке-бармену. Она кивнула ему и вернулась на свое обычное место, устроившись на высоком табурете напротив незнакомца. Мужчине, любовавшемуся скучающей моделью, она насмешливо сказала:
- Дейв, ты как всегда пытаешься привлечь внимание своей бесценной Мацуми? Предложи ей контракт на кругленькую сумму, и она станет твоей послушной овечкой!
Девушка зло рассмеялась. Всем своим видом она выказывала пренебрежение к успешной красавице, но втайне завидовала её успехам.
Дейв вспыхнул от ярости и бессилия, и ушел, оставив недопитый бокал.
- Зачем ты над ним подшутила? – спросил Виктор.
- Просто так, - беспечно пожала плечами девушка – все время сидит здесь и скулит о своей большой любви, слушать противно. Можно подумать, кроме этой куклы никого больше не существует вокруг.
- Она тебе не нравится? – уточнил Виктор, наклоняясь к ней все ближе, пристально изучая её темными и влажными глазами.
От этого зовущего взгляда девушка задрожала и стушевалась, как неумелая школьница на первом свидании. Она очень хотела понравиться этому необыкновенному мужчине, и с её стороны было ощутимой промашкой обругать Мацуми – наверняка она выглядела жалкой склочной неудачницей.
Она попыталась сгладить неприятный момент:
- Не то чтобы не нравится, просто мне неприятно её высокомерие и презрение к обычным клубным тусовщикам, вроде нас.
Виктор играючи провел рукой по её шее и мягко коснулся рукой волос:
- Но однажды найдется кто-то, для кого обычной и незамысловатой станет она…
От прикосновения его холодной упругой руки девушка вздрогнула и непроизвольно отстранилась. Кожа была словно неживая. Как кусок высококачественной резины. Его красота начала казаться ей не так уж привлекательной и манящей. Скорее пугающей. Его рука вызвала у девушки отвращение и беспричинный панический страх. Виктор заметил изменения в её настроении, но виду не подал.
Легкая тень легла на стойку рядом с ним. Он увидел Мацуми, напряженную, как туго натянутая струна, готовую зазвенеть от любого прикосновения.
- Налей мне, пожалуйста, немного абсента. Неразбавленного.
Голос у неё был под стать образу – хриплый, прокуренный, низкий и очень сексуальный. Он вибрировал на тех частотах, которые воспринимает уже не слух, а только лишь подсознание. От звуков этого голоса возбуждение нарастает само собой и долго не покидает тело. Мацуми пахла терпкими сочными духами и хорошим дорогим табаком. На лице Виктора на мгновение отразился легкий интерес, какой бывает у медика в начале занимательного эксперимента.
Девушка-бармен воспользовалась просьбой модели, чтобы скрыть свой испуг и оказаться как можно дальше от опасного незнакомца. Выполнив заказ, она извинилась и ушла в другой конец бара.
Мацуми пригубила напиток, и какое-то время смаковала его, отдавшись во власть своих ощущений. Виктор молчал, и не показывали ни удивления, ни радости от её появления. Модель недовольно нахмурилась – она не привыкла, что её персону оставляют без внимания. Залпом, допив абсент, она повернулась к Виктору и окинула его оценивающим взглядом с головы до ног.
- Я вас никогда раньше не видела в клубе. Мне хотелось бы познакомиться с вами, если не возражаете. В последнее время, новые лица здесь большая редкость.
Виктор улыбнулся в ответ:
- Я слышал, что вы не часто общаетесь с заурядными посетителями.
Мацуми заносчиво кивнула:
- Мне кажется, сейчас я нахожусь на достаточно высокой ступеньке, и могу решать, с кем говорить, а с кем – нет.
Мужчина ничего на это не ответил. Поднявшись со своего места, он потянул девушку за руку на танцпол. Мацуми с удовольствием последовала за ним.
Той ночью не было пары ярче и эффектнее. Вокруг них быстро собралась толпа подражателей – как любители погреться в лучах чужой славы, так и завистники, но Мацуми и Виктора это не волновало. Растворившись в звуках электронной, пульсирующей музыки, они сосредоточили все свое внимание друг на друге. Каждое движение, каждая улыбка и жест предназначались только партнеру – окружающие для них просто не существовали.
Через пару часов Мацуми предложила занять кабинку для особых гостей и отдохнуть от танца. Она была сильно возбуждена, её щеки пылали, а глаза приобрели опасную глубину. Она много выпила, и алкоголь все сильнее подогревал её и без того разгоряченные тело и мысли. В начале вечера она еще могла подмечать странности нового знакомого. Краем сознания она даже понимала, что подойти и заговорить – не лучшая идея, но все эти смутные, неуверенные предчувствия и тревожные намеки утонули в абсенте.
Роли поменялись. Мацуми смотрела на Виктора с восхищением и неприкрытым вожделением, а он надменно принимал это, как должное. Получив желаемое – неприступную красавицу – он медленно избавлялся от маски чуткого и очаровательного собеседника. Все чаще на его лице проскакивала циничная усмешка и презрительная улыбка. А в его глазах появился азарт охотника, готового забить и освежевать свою жертву.
Оказавшись один на один с Виктором, девушка перестала действовать одними намеками и перешла к решительным действиям – обвила его шею руками, прижалась и поцеловала так нежно и искусно, как только умела. Мужчина вяло и равнодушно отвечал на её ласки, все время смотрел на часы и хмурился. Во всем его облике появился какой-то дискомфорт, словно он находился в душной и тесной клетке. Виктор поминутно облизывал пересохшие губы и оглядывался на стены – они давили, обрушивались на него, не давали вздохнуть.
- Да что с тобой такое? – воскликнула Мацуми.
Виктор вымученно улыбнулся:
- Нехорошо себя чувствую. Подожди здесь, я выйду ненадолго на улицу…
- Я пойду с тобой, - сказала Мацуми не терпящим возражений голосом – тем более, в клубе делать больше нечего. Лучше уйти в более спокойное и тихое место.
- Какое же?
- Например, мы можем выпить по бокалу вина у меня дома. Это совсем близко.
Виктор задумчиво посмотрел на неё, а затем оскалился:
- Да, это действительно великолепная идея.
Мацуми потянулась, как сытая и довольная кошка, поймавшая мышь:
- Мы пойдем через черный ход, чтобы моя охрана не думала за мной увязаться.
Лицо молодого человека на секунду приобрело радостное выражение, которое бывает у ребенка, неожиданно получившего подарок.
- Нужно позаботиться, чтобы персонал также не заметил нашего ухода, иначе уже через четверть часа по клубу будут гулять сплетни.
- Ты прав, милый, - кивнула девушка – тогда используем старый, как мир трюк – уйдем порознь.
Мацуми со скучающим видом вышла из клуба и села в машину. Охрану она отпустила царственным жестом у выхода, сказав, что хочет немного прокатиться перед возвращением домой.
Через какое-то время Виктор подошел к бару и попросил девушку вызвать ему такси. Бармен выполнила просьбу, внимательно наблюдая за мужчиной. Ей показалось, что за те два-три часа, что Виктор провел в клубе, он как будто бы постарел. Увидев его в первый раз, она была сражена его идеальным обликом, абсолютно безукоризненным. Но сейчас…
Виктор был чем-то обеспокоен. Когда бармен подала знак, что такси на месте, и быстрой походкой направился к выходу. Со стороны казалось, что он боится опоздать на какую-то важную встречу, от которой зависит его будущее. Девушка удивленно посмотрела ему вслед – он даже не взглянул на неё, хотя в начале вечера его знаки внимания и неприкрытый флирт пугали её.
Меняясь сам, незнакомец неуловимо, незаметно для глаза, но весьма ощутимо менял обстановку вокруг себя. Атмосфера нескольких часов ранее – искрящаяся, наэлектризованная, чувственная – таяла, как хвост удаляющейся кометы. Окружающие чувствовали это, но не могли понять, что происходит. Им больше не хотелось благоговейно расступаться перед Виктором, они не видели в нем живого бога, сошедшего с недосягаемого Олимпа. Он стал еще человечнее. И это сделало его несовершенным. Но его красота и манеры по-прежнему притягивали взгляд.
У входа в клуб было пустынно – секьюрити, да парочка безумных тусовщиков, не теряющих надежды попасть внутрь. Такси замерло на обочине, водитель услужливо держал дверцу открытой.
Виктор наскоро кивнул охране и сел в машину. Таксист уловил настроение незнакомца и без лишних слов устроился за рулем.
- Куда поедем?
- Пока прямо. На перекрестке свернем в переулок – там ко мне присоединится девушка.
Виктор взглянул в окно. Рассвет брезжил тонкой светлой полосой где-то далеко за городом. Ночь подходила к концу, но утро еще не наступило. Пограничное состояние мира – между сном и бодрствованием – наводило на мысли о чем-то нереальном и пугающем. Незнакомец тоскливо провожал глазами одинокие фонари, разбросанные по двум сторонам дороги. Тревожно раздувались крылья породистого, точеного носа, а руки теребили и мяли шелковый носовой платок. На пальцах змеились узловатые фиолетовые болезненные вены, кожа выглядела, как высохший, пожелтевший пергамент. Виктор старел на глазах. С каждой минутой он терял несколько лет своей молодой завидной, привлекательной и завидной жизни. Он знал об этом, и потому спешил заполучить нечто, способное вернуть ему прежний прекрасный облик, одарить безграничной властью над миром и способностью подчинять одним взглядом. Для этого ему нужна была Мацуми.
Девушка стояла под навесом цветочной лавки в глубине переулка. Свою броскую машину она оставила на стоянке в квартале от места встречи.
Виктор кивнул водителю, открыл дверцу и улыбнулся Мацуми из освещенного салона. Покачиваясь на высоких каблуках, она неловко залезла в машину и сонными глазами посмотрела на незнакомца. На её красивом лице появилась гримаса удивления и недоумения. Заметив это, Виктор взял её руку и коснулся губами запястья. Продолжая улыбаться, он неотрывно смотрел ей прямо в глаза. Взгляд девушки стал бессмысленным, она вся обмякла и откинулась на спинку сидения, словно её покинули силы.
- Любимая, скажи водителю адрес, - вкрадчиво произнес Виктор.
Мацуми вздрогнула, как от удара током. Губы скривились от боли, но спустя мгновение лицо девушки приобрело отсутствующее, абсолютно равнодушное выражение. Механически, как кукла, она продиктовала адрес. Виктор довольно улыбнулся и крепче сжал запястье модели. Оставшуюся часть пути они ехали молча. Незнакомец погрузился в свои мысли, а девушка сидела с пустым и глупым видом.
Расплатившись, он мягко вывел модель из машины. Они стояли перед высоткой с широкими раздвижными стеклянными дверями. У входа вытянулся по струнке швейцар в форменной ливрее. Дом выглядел, как очень дорогой отель – холл, застеленный кроваво-красным ковром, роскошная люстра, освещающая пространство десятками лампочек. Сразу напротив входа – стойка «портье», за ней стоит миловидная девушка, одетая и причесанная просто, но со вкусом, как и подобает обслуживающему персоналу в элитных домах.
И швейцар, и девушка с появлением знаменитой модели приобрели самый благожелательный и дружелюбный вид, но Мацуми не обратила на них внимания. Она повисла на руке Виктора, который невозмутимо вел её к лифту, не забывая при этом одарить девушку за стойкой очаровательным взглядом.
В просторном лифте, выложенном зеркалами, Мацуми повела себя беспокойно, испуганно оглядываясь по сторонам и пытаясь вырвать руку из цепкого объятия Виктора. Он не удивился этому, а только усилил хватку. Он знал, что сейчас видит его спутница. В блестящей поверхности сверкающих зеркал множились и кружились отражения незнакомца; его глаза и жесткий, голодный взгляд настигали её везде, куда бы она ни повернулась. От этого невыносимого взгляда её мутило, у неё кружилась голова, и подгибались колени. Девушку постепенно охватывал нестерпимый, животный слепой страх, захотелось убежать и забиться в дальний угол, где её никто не найдет. Паника усиливалась и нарастала с каждой секундой, ударами протяжного колокола билась в висках кровь, мощными, ослепляющими толчками, а нестерпимый шум и скрежет где-то глубоко в голове перекрыл все звуки. Обессиленная, Мацуми зажмурилась и прислонилась спиной к одной из зеркальных стен. На своей шее она почувствовала обжигающее дыхание Виктора, оставляющего влажные дорожки на её гладкой коже, и услышала его смеющийся голос, с трудом продиравшийся сквозь звуковую завесу, в глубинах сознания:
- Расслабься, это скоро закончится. Страх уйдет, останется только удовольствие, которое ты так хотела получить.
Девушка вздрогнула и распахнула свои чуть раскосые глаза, отчего стала похожа на дорогую фарфоровую куклу. Виктор неотрывно смотрел на неё темными глазами, бездонными, но ничего не выражающими. Казалось, в его глазах плескается черная, вязкая, маслянистая жидкость. Мацуми утонула в ней вся, без остатка. Двери лифта плавно раскрылись, обнажая свое чрево, а модель и незнакомец все стояли, прижавшись друг к другу.
Странное наваждение уже не покидало девушку ни на минуту. Она вышла из лифта и стремительно направилась к двери своей квартиры, требовательно и настойчиво увлекая Виктора за собой.
В квартире Мацуми пахло деревом и восточными благовониями. Все предметы были выполнены в одной цветовой гамме – бежевый, охра, цвет слоновой кости. В комнатах царила идеальная чистота.
В гостиной девушка скинула туфли и легко опустилась на пушистый ковер. Слегка изогнув спину, она бросила на Виктора взгляд, в котором сквозил вызов. Полумрак, окутавший комнату, не давал ей рассмотреть стремительные метаморфозы её спутника. Лицо осунулось, кожа плотно облепила острые выступающие кости, на пальцах появились уродливые заостренные когти, а фигура стала костлявой и нечеловечески гибкой.
Виктор сел рядом с девушкой и рывком приподнял её тело над полом. Не дав ей опомниться, он коснулся губами жилки, яростно пульсирующей на её шее, и Мацуми провалилась в пустоту.

Офицеру полиции Дитеру Грефу снился долгожданный и заслуженный отдых. Отпуск маячил перед ним неуловимой синей птицей больше шести месяцев, однако вчера принял вполне осязаемые очертания – через три дня Большой Ди (как его ласково называли коллеги) будет свободен от трупов, допросов и погонь. На долгий спокойный месяц. Дитер любил свою работу. Он отдал ей десять лет жизни и не собирался бросать службу, но иногда усталость наваливалась с такой силой, что у него опускались руки. Сейчас был именно такой период. Последнее дело выжало Дитера досуха – он похудел, приобрел нездоровый цвет лица и огромные синяка под глазами. Стал выпивать на три чашки больше обычного и выкуривать две пачки сигарет вместо одной. Когда это заметил весь участок, начиная от шефа и заканчивая посыльными, было принято решение дать Дитеру отдохнуть. Дитер провел два бесподобных дня в объятиях подушек и одеяла, а сейчас наслаждался третьей, в которой не было экстренных вызовов, судмедэкспертов и головоломок.
В пять утра телефон на прикроватном столике офицера полиции вздрогнул, поднапрягся и разразился натянутым дребезжащим звоном. Не открывая глаз, Дитер протянул руку и попытался нащупать трубку. С отвратительным грохотом аппарат рухнул на пол, продолжая заливаться, как безумный. Пришлось разлепить сонные глаза, свеситься с кровати и ответить.
- Ди, я тебя разбудил? – помощник Дитера отличался своеобразным чувством юмора.
- Конечно, нет. Я всегда встаю в половину пятого и жду твоего утреннего звонка.
- Ди, у нас проблема. Боюсь, что без твоей помощи не обойтись.
- У меня отпуск через три дня, я не могу участвовать в новых расследованиях! – Дитер искренне возмутился.
Юноша на том конце провода замялся, а потом неуверенно сказал:
- Видишь ли, дело немного необычное.
Дитер устало откликнулся:
- Каждое второе дело, которое мне поручают – необычное. Если я буду за все эти истории браться, то уйду в отпуск сразу же на тот свет. Я слезу с кровати только в том случае, если шеф пригрозит мне увольнением.
- Тогда поторопись, - совершенно серьезно сказал помощник.
Дитер Греф положил трубку и поплелся в душ. Можно поспорить с кем угодно, но только не с начальником. Если приказ приехать исходил от шефа, это означало, что случилось что-то по-настоящему серьезное.
«Так и есть», - уныло размышлял он, стоя на пороге квартиры Мацуми – знаменитой модели. Количество богатых и влиятельных покровителей девушки исчислялось десятками, и с минуты на минуту следовало ожидать приказа бросить все дела и заниматься расследованием этого дела. Толстосумы не простят пренебрежения к своей фаворитке, пускай и мертвой.
Однако что-то здесь было не так с самого начала. Концы не сходились – Дитер чувствовал это очень явственно, привыкнув полагаться на свое профессиональное чутье, закаленное годами службы. Первый тревожный звонок прозвучал на площадке перед входом в апартаменты модели. Обычно на месте преступления топчется довольно много людей – начиная от полицейских, медэкспертов, фотографов, и заканчивая зеваками. Но коридор фешенебельного дома был девственно чист, а квартира закрыта. Нехорошие предчувствия пустили первые ростки в голове Дитера, когда он негромко постучал в дверь.
Спустя пару минут щелкнул замок и на пороге появился Кит, тот самый молодой помощник Дитера, новенький стажер отдела. Он пропустил офицера внутрь и Ди отметил для себя, что с лица юноши не сходило выражение детской растерянности.
Дитер молча прошел в гостиную и сдержанно кивнул присутствующим: шефу, патологоанатому Майку и фотографу Дейву. Все, кроме шефа, сурового и неподвижного, выглядели, по меньшей мере, странно. Фотограф неловко вертел в руках камеру, а патологоанатом пытался куда-нибудь пристроить свои дрожащие руки, закладывая их в карманы и снова вынимая.
На дорогом пушистом ковре цвета сливочного масла резко выделялась куча пепла или темной пыли – с первого взгляда было сложно определить, из чего состоит субстанция. Кое-где она осыпалась сквозь ворсинки ковра, отчего силуэт стал объемным и рельефным. Пепел был набросан не беспорядочно, а в линию, вытянутую и слегка неровную. Своими плавными изгибами она напоминала фигуру человека, который мог бы здесь лежать, но вокруг не было никаких признаков трупа или раненого.
Не совсем понимая, для чего в комнате собрались все эти люди, расследующие преимущественно убийства, раздосадованный Дитер вопросительно оглядел присутствующих.
Поморщившись, словно его заставили глотнуть уксуса, шеф сказал:
- Познакомься, Ди. Это – наша жертва, знаменитая модель Мацуми.
- Это?..
Не удостоив его ответом, шеф мрачно кивнул и вышел, громыхая тяжелыми ботинками.
Дитер, недоумевая, вновь повернулся к оставшимся в комнате людям. Ни тени улыбки. Он не знал, смеяться или… или что? Как горсть сухого черного порошка, просыпанного на ковре в гостиной, может быть Мацуми? Он частенько видел её по телевизору и на фотографиях в глянцевых журналах – роскошную, порочную, молодую и пышущую здоровьем… Нет, это определенно был розыгрыш. Очень неудачный розыгрыш.
- Ди, взгляни сюда, - Дейв подошел к портативному компьютеру на раскладном столике и вывел на экран изображение – я успел сделать несколько кадров до того, как мы к ней прикоснулись.
Фотография крупным планом – скорченная почерневшая фигура древней старухи. Казалось, что она лежит здесь мумией не один десяток лет. Не понятно только – как, каким образом она попала в квартиру Мацуми?
- После осмотра места происшествия я попытался сделать слепок зубов для подтверждения личности погибшей, - продолжил Майк – но успел дотронуться только кончиками пальцев.
- И?..
- Она рассыпалась.
Дитер недоверчиво изучал фотографию, ехидно косясь на Майка.
- Не надо так на меня смотреть! Кто, если не я должен высмеивать сложившуюся ситуацию? Медик по образованию, скептик по призванию, да это же моя стихия! Я не верю в рассыпающиеся прахом трупы, но я верю собственным глазам, - твердо сказал Майк.
- У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу? – устало спросил Дитер, опускаясь в низкое кресло, покрытое меховым пледом.
Патологоанатом неопределенно пожал плечами.
- Теоретически, тело, которому больше двухсот лет и которое чудесным образом сохранилось, может осыпаться прахом от касания, но практически это невозможно. Если, конечно, она не состарилась за несколько минут, но это уже совсем из области фантастики.
Все той же тяжелой походкой в комнату вернулся шеф.
- Не исключаю фантастику.
Помощник Дитера рассмеялся:
- Полагаете, что в окно влетели инопланетяне, напоили красавицу-модель старящим зельем и улетели?
- Когда поработаешь в полиции столько же, сколько и я – поверишь и в инопланетян, и в снежного человека.
- Это все очень интересно и необычно, - подал голос Ди – но причем здесь я? Через три дня начинается мой отпуск, и я не могу работать над этим делом.
- Можешь. Отпуск отменяется.
Через два часа офицер Греф пил третью чашку кофе, сдабривая её от души сигаретным дымом, и читал папку с подшитыми по делу материалами. День предстоял долгий и суетный.