В колонках играет - Кооператив Ништяк/Глубоко Черное/Мажор
Как-то постил у себя тов. торрио сказочку тов. Бормора о том, как наняли доблестных героев (Варвара, Гнома, Хоббита, Принцессу и Полуэльфа) помочь справиться с Темным Властелином и его кровожадными орками, заполонившими страну, люди -- жители этой самой страны. Все шестеро, включая короля. А вот и сама сказочка, кстати:
http://www.liveinternet.ru/users/1168521/post221285378/
Подчеркиваю: все шестеро. Нет, их не орки так проредили -- их столько и было. И город их мало чем отличался от деревни -- четыре дома, один трактир и кузница. А, да, и дворец -- столица же. При этом у орков -- и свое государство, и армия, и сельское хозяйство, и развитая промышленность, шахты, поля, деревни, города, короче -- самодостаточная цивилизация. И вот тут пришли культурные, цивилизованные по-европейски люди (все шестеро), увидели альтернативную европейской цивилизацию со своими ценностями да и решили навести порядок -- разумеется, чужими руками, т.к. свои коротки.

Это я к чему? Да к тому, что пресловутая "европейская цивилизация" не желает понимать и признавать естественность ЧУЖОГО подхода к жизни, трактуя историю ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (несуществующего общечеловечества?) в первую очередь как историю ЕВРОПЕЙСКОЙ цивилизации. Вот и тов. Шпенглер не даст соврать:
"Разве не замалчивали, ради спасения устаревшей схемы, Египет и Вавилон, одни только замкнутые в себе истории которых, каждая сама по себе, уравновешивают так называемую всемирную историю от Карла Великого до мировой войны и дальше того, трактуя их в качестве прелюдии к античности; разве не загоняли с несколько смущенной гримасой могучие комплексы индийской и китайской культуры в какое-то примечание и разве не игнорировали вообще великие американские культуры, поскольку-де они лишены связи (с чем?)?
...
Но нет более шаткого метода толкования всемирной истории, чем когда дают волю своему политическому, религиозному или социальному убеждению и сообщают трем фазам, не осмеливаясь изменить их, направление, точь-в-точь приводящее к позиции самих толкователей и по необходимости прилагающее к тысячелетиям в качестве абсолютного масштаба господство разума, гуманность, счастье большинства, хозяйственную эволюцию, просвещение, свободу народов, покорение природы, мир во всем мире и тому подобную всячину; при этом доказывается, что сами тысячелетия не сумели понять или достичь единственно нужного, и не учитывается, что на деле они стремились к чему-то другому, нежели мы."
А вот и собственно о перспективах "интеграции" разных цивилизаций, включая насильственное впендюривание "демократии" западного образца в общества восточного типа. Тот же Шпенглер:
"Слово «Европа» следовало бы вычеркнуть из истории. Не существует никакого «европейца» как исторического типа. Глупо в случае эллинов говорить о «европейской древности» (значит, Гомер, Гераклит, Пифагор были «азиатами») и об их «миссии» культурного сближения Азии и Европы. Это слова, заимствованные из поверхностной интерпретации географической карты и никак не соответствующие действительности. Одно только слово «Европа» с возникшим под его влиянием комплексом представлений связало в нашем историческом сознании Россию с Западом в некое ничем не оправданное единство. Здесь, в культуре воспитанных на книгах читателей, голая абстракция привела к чудовищным фактическим последствиям. Олицетворенные в Петре Великом, они на целые столетия извратили историческую тенденцию примитивной народной массы, хотя русский инстинкт с враждебностью, воплощенной в Толстом, Аксакове и Достоевском, очень верно и глубоко отмежевывает «Европу» от «матушки России»."
Европеец Шпенглер прекрасно понял (почувствовал!) ту непреодолимую границу, которую до сих пор пытаются прошибить лбами наши "евроинтеграторы". Дело не в том, что мы были выброшены на обочину европейского развития да так и не вернулись в лоно европейской цивилизации, а в том, что первая попытка евроинтеграции, предпринятая Петром I, в известной мере была ошибочной. Мы -- разные:
"Когда же философствует Кант, скажем, над этическими идеалами, он утверждает значимость своих положений для людей всех типов и времен. Он не высказывает этого лишь по той причине, что это разумеется само собой для него и его читателей. В своей эстетике он формулирует не принцип искусства Фидия или искусства Рембрандта, а принцип искусства вообще. Но то, что он констатирует как необходимые формы мышления, есть лишь необходимые формы западного мышления. Уже один взгляд на Аристотеля и его существенно иные результаты должен был бы показать, что здесь налицо саморефлексия не менее ясного, но иначе устроенного ума. Русскому мышлению столь же чужды категории западного мышления, как последнему — категории китайского или греческого. Действительное и безостаточное понимание античных первоглаголов столь же для нас невозможно, как понимание русских и индийских, а для современного китайца и араба с их совершенно иначе устроенным интеллектом философия от Бэкона до Канта не больше чем курьез.
Вот чего недостает западному мыслителю и чего как раз ему-то и не должно было недоставать: прозрения в исторически относительный характер собственных выводов, которые и сами являются выражением одного-единственного, и только этого одного, существования; знания необходимых границ их значимости; убеждения, что его «непреложные истины» и «вечные достижения» истинны только для него и вечны в его аспекте мира и что долг его — искать за ними истины, с такою же уверенностью высказанные человеком других культур. Это требуется любой философии будущего."

А теперь слово тов. Гумилеву:
"Исторический опыт показал, что, пока за каждым народом сохраняется право быть самим собой, объединённая Евразия успешно сдерживала натиск и Западной Европы, и Китая, и мусульман. К сожалению, в 20 в. мы отказались от этой здравой и традиционной для нашей страны политики и начали руководствоваться европейскими принципами – пытались всех сделать одинаковыми. А кому хочется быть похожим на другого? Механический перенос в условия России западноевропейских традиций поведения дал мало хорошего, и это неудивительно. Ведь российский суперэтнос возник на 500 лет позже. И мы, и западноевропейцы всегда это различие ощущали, осознавали и за «своих» друг друга не считали. Поскольку мы на 500 лет моложе, то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагают совсем иные императивы поведения.
Это вовсе не значит, что нужно с порога отвергать чужое. Изучать иной опыт можно и должно, но стоит помнить, что это именно чужой опыт. Так называемые цивилизованные страны относятся к иному суперэтносу – западноевропейскому миру, который ранее назывался «Христианским миром». Возник он в 9 в. И за тысячелетие пришёл к естественному финалу своей этнической истории. Именно поэтому мы видим у западноевропейцев высокоразвитую технику, налаженный быт, господство порядка, опирающегося на право. Всё это – итог длительного исторического развития.
Конечно, можно попытаться «войти в круг цивилизованных народов», то есть в чужой суперэтнос. Но, к сожалению, ничто не даётся даром. Надо осознавать, что ценой интеграции России с Западной Европой в любом случае будет полный отказ от отечественных традиций и последующая ассимиляция.
Этот простой, казалось бы, вывод можно сделать, лишь руководствуясь верными исходными посылками. А мы почему-то никак не хотим признать очевидного; основа этнических отношений лежит за пределами сферы сознания – она в эмоциях: симпатиях-антипатиях, любви-ненависти. И направление этих симпатий-антипатий вполне обусловлено для каждого этноса. Оценивать данное явление можно как угодно, но от этого оно не станет мене реальным»."
Вот так. И пресловутую "историческую тенденцию примитивной народной массы", как и "русский инстинкт", вряд ли удастся переломить об колено фигурам существенно меньшего масштаба, чем Петр I. Всем шестерым.