«Я не Шарли, я Су-24»


Мне небеса вдруг обернулись пеклом,
Предательский удар из-за угла...
Я — самолёт с душою человека
С особой геометрией крыла.

Когда бьют в спину, знают — не промажут,
В такие уязвимые места...
И боль, начавшаяся где-то в фюзеляже,
Пронзает от кабины до хвоста.

Что, чёрт возьми, творится в этом мире?!
Не разглядеть мне сквозь огонь и дым.
Я не Шарли, я — Су-24,
И где таблички с именем моим?

Пике затянет... Головокруженье
Перемешает всё в калейдоскоп.
Мне не дано ни шанса на спасенье,
Я неизбежное встречаю прямо в лоб.

Земля обнимет, чтоб принять навеки,
Мой самописец пусть накроет мгла.
Я — самолёт с душою человека
С особой геометрией крыла.

(с) Сергей Ефимов

К чему копить ничтожные обиды,
Им не давать исчезнуть без следа,
Их помнить, не показывая виду
И даже улыбаясь иногда?

Они мелки, но путь их страшно долог,
И с ними лучший праздник нехорош.
Они - как злой блуждающий осколок:
Болит внутри, а где - не разберешь.

Вот почему я их сметаю на пол,
Пускай не все, но большую их часть.
Осколок только кожу оцарапал,
А мог бы в сердце самое попасть.


© Константин Ваншенкин

Разыгралась невольно фантазия,
затянула в глубокие омуты.
И не то, чтоб какой-то проказник я –
просто были так странно знакомы мы.

Просто души, влекомые голодом,
позабыв о житейской терпимости,
не спаялись расплавленным оловом –
как тела, что достигли взаимности!

И однажды порвалось, где тоненько.
Без истерик, без шума, без гадости.
Так обыденно, просто – небольненько…
Мы допили до дна чашу сладости!

И теперь мало смысла в страданиях!
Жизнь расставит по полкам без горести
всех героев, погибших в метаниях –
из моей ненаписанной повести.

Всех ушедших, забытых, отвергнутых;
всех согретых и нежно обласканных –
теоретиков, вмиг опровергнутых,
и судьбой за гордыню наказанных.

И никто не поймёт – трудно верится
в то, что скрылось за гранью разумного.
Вот такой притязательный «перец» я!
И дурак дураком! С видом умного!

Тот – любовь назовёт вечным праздником.
Тот – скорее, страданием вечным.
Лучше б, видимо, был я проказником!
Вот тогда бы я был... безупречным!


© Copyright: Сергей Непоэтов, 2014

Три слова... и разрушен Карфаген!
И нет ему надежды возродиться.
И я не твой герой! Мне впору спиться,
вином наполнив русла вздутых вен!

Три слова... и остались позади
коротких встреч расплывчатые тени.
Мы Рубикон за миг преодолели,
который так боялись перейти!

Всего три слова... (Сожжены мосты,
что на века, казалось, возводились!)
Они мне в сердце стрелами вонзились,
оставив раны редкой красоты!

Три слова... как засохшая лоза,
переломился ключ к воротам Рая!
И грустный Янус, тяжело вздыхая,
отводит виноватые глаза.

Мысль гения... про краткость и талант
я осознал, услышав лишь три слова.
Сверкая, словно чёрный бриллиант,
они звучали:«Я люблю другого!»


© Copyright: Сергей Непоэтов, 2013

Мне недоступен яркий свет любви –
Её костру в душе не разгореться!
Не может замороженное сердце
Поддерживать горение в крови!

Мне ныне недоступен терпкий вкус
Терзающего губы поцелуя –
Уж много лет преснятину жую я,
Украдкой вытирая мокрый ус.

Мне стала недоступна дрожь в груди –
Заветный признак скорого свиданья,
Сплетающего тело и сознанье
В один незабываемый мотив.

Исчезла виртуозность исполненья
Высоких нот в любовном до-мажоре.
Маэстро молча водку глушит с горя;
Басы хрипят до умопомраченья!

Мне недоступен яростный задор
уменья зацепиться «за живое»!
И не взыграет больше ретивое,
Питая страстью натиск и напор!

Я выдохся! Я больше не боец!
Ликуйте в голос, слабые созданья!
Я нынче не герой… с копьём желанья,
А старец и почти «святой отец»!

Я отпустил всех пташек на свободу!
Лелею только старую кукушку;
Полвека жил «на полную катушку»;
Теперь лишь потребляю хлеб и воду!

Они забыли! Жизнь – такая штука!
Года бегут огромными прыжками…
А конь, стреноженный умелыми руками,
Не покидает тесный контур луга…!


© Copyright: Сергей Непоэтов, 2013