В связи с переходом в магистратуру начали резаться зубки мудрости. Хроника страданий:
3 сентября. Проклюнулся правый нижний. Поболело-перестало.
4 сентября. Полез на свет божий верхний левый. Залихорадило и вспухло.
5 сентября. Нижний левый пошел в атаку. Воспалилось все кругом конкретно. Бегала по городу по разным там делишкам химерским, боли не замечала, а вечером... страдала весь вечер, ночью скулила от нарывной боли.
6 сентября. Еле дождалась открытия аптеки, пулей влетела и, мыча и булькая, пыталась объяснить, что мне нужно. Остаток утра провела в занимательных полосканиях зубков. Потом кое-как отсидела две лекции, вечером дежурно страдала, ночью страдания достигли апогея: боль ничто уже не могло заглушить, воспалилось все, что только могло воспалиться, пол-лица раздуло и перекосило так, что я стала похожа на ту квазимоРду из Vanila sky.
7 сентября. Самый долгий день в моей короткой и бестолковой жизни. В шесть утра разбудила мамку, со слезами прося заказать номерок к зубному. Естественно, что ближайши номерок - это через месяц, но пусть хоть экстренный или еще как-нить. В семь сорок пять отъезжаю домой и прибываю тудыть в совершенно невменяемом состоянии, чтобы узнать, что экстренный номерок в поликлинике - это только через четыре часа прием, а у частника - чрез шесть. Невменяемое состояние тут же перешло в истерику, посему Роман Владимирович накачал меня таблетками и убрал от меня подальше все острые и тяжелые предметы, включая подсвечник и свою большую, увесистую такую, поллитровую кружку... В регистратуре отстояли полчаса ровно, выслушивая претензии скандальных пенсионеров к медработникам. Пятнадцать минут отсидели, ожидая своей очереди у врача, выслушивая, опять же, неугомонных старичков... На руки медсестре Роман Владимирович сдал меня уже в полуоборочном состоянии.
- Который зуб беспокоит? - врач: здоровенный чернявый мужик.
- От ут ва зуба разу ежутся, ольно очень! - глаза от страха по пять копеек.
- Ага, откройте рот шире.. Да, верхний вылез, а нижний слишком длинный. Даже гланды воспалились, - вкатил сходу два шприца с противной дрянью, приказал зажать щеку кулаком и отвернулся заполнять бумажки.
- Удете ать??? Уете его ырвать?? - в ужасе пристаю я к медсестре.
- А что с ним еще делать? И не следи за инструментами, не следи!
Чего за ними следить.. я уже окосела от страха и приготовилась зареветь. Врач постукал по зубу тут и там, своей лапищей прижал меня к креслу ("Спокойно, не дергайтесь!").. Сходство со взятым за уши, зажмурившимся и пищащим от страха кроликом усилилось еще больше.
- Зуба больше нету! - хорошо, что глаза были закрыты, не видела, что там из меня вытащили.
- Ты плачешь, что ли?
- Зуба жалко, - прокомментировал врач и отвернулся к бумажкам.
Я все-таки разревелась. Не от боли (заморозку мне вкатили такую, что отнялось все - с затылка до шеи) - от страха.
Это были третьи сутки без сна, еды и возможности говорить (выговаривать я могла только некоторые гласные).
8, 9 сентября. Живу чистой и безгрешной жизнью: питаюсь йогуртами, таблетками и ромашковыми полосканиями. Угрозы для общества не представляю никакой - Роман Владимирович стал доверять мне в руки нож и вилку (пока для меня бесполезные) и даже не боится больше оставлять меня наедине с веревкой и мылом.
Воспаление и боль пока еще не прошли, но осмысленность в глазах уже появилась.
Немножко стихов от Ходасевича (пополняется):
