Есть во Владимире такой дом-музей Столетовых:

Из этой семьи вышли два замечательных человека, известных брата - Николай и Александр Столетовы.

Александр стал одним из основателей русской физической школы, памятник ему сейчас можно видеть у здания МГУ.


А другой, Николай Столетов - один из лучших генералов Российской империи, в честь которого были названы села, улицы и горы в Болгарии. Он был руководителем болгарского ополчения во времена русско-турецкой войны 1877-78 года. Фактически, он создатель болгарской армии. Любители истории из Болгарии до сих пор приезжают в этот дом-музей,там он национальный герой.

Я заинтересовался биографией их старшего брата, Василия Столетова, который был предпринимателем и спонсировал обучение младших. Он долго был холостым и наконец женился в Петербурге на дочке местного олигарха Григория Гладина.

Тот был между прочим, крупнейшим подрядчиком-строителем в России. Он строил каналы, железные дороги и мосты.
А начал свою карьеру с того, что будучи крепостным крестьянином, торговал пряниками.
И долго был крепостным, пока не стал крупнейшим промышленником России и не выкупил себя, свою семью и заодно всех односельчан.
 

 "Торгующие крестьяне". Было такое довольно массовое сословие в царской России.
Приведу интересную цитату из вузовского учебника по истории предпринимательства в РИ:
-----------------------------------------------------
 

Промышленникам в начале 19 века тоже было разрешено иметь собственные лавки и вести розничную торговлю.

Второй группой предпринимателей этого времени были торгующие крестьяне. Торгующие крестьяне – это официально признанная сословная группа, которая, как и купцы, занимались не только торговлей, но и промышленностью

Начинали торгующие крестьяне с провинции, с сельских районов, с того, что скупали сельскохозяйственные продукты у своих односельчан для перепродажи в городе, были коробейниками, разносили городские товары по деревням. В этих видах торговли они занимали монопольное положение. Накопив таким образом капиталы, они начали в городе покупать лавки и теснить купечество.

Но правительство, которое прежде защищало монополию купцов и ограничивало торговлю крестьян, теперь дает им все больше прав. В 1804 году была разрешена мелочная торговля крестьян из лавок, только «отнюдь не оптом». В 1806 г была разрешена и оптовая торговля. А указом 1824 года крестьянам уже дозволялось « производить торговлю и промышленность, купечеству предоставленные.. но не иначе, как со взятием особых свидетельств».

Так же, как купцы, торгующие крестьяне делились на разряды. Первый разряд давала право купца 1-й гильдии, второй соответствовал 2-гильдии третий – 3-й. Только платить за свидетельство крестьянин должен был больше, чем купец. Так, купец 3-й гильдии платил 220 рублей, а крестьянин 3-го разряда 4000 рублей.

Правительство перестало защищать купцов, потому что феодальное государство в первую очередь защищало интересы помещиков, а помещики были заинтересованы в предпринимательстве крестьян: оброки с торгующих крестьян иногда доходили до нескольких тысяч рублей в год.

Торгующие крестьяне занимались и промышленным предпринимательством. Еще в 60-е годы 18 века крепостной Шереметьевых основал первое ситценабивное предприятие в селе Иванове. В 1825 году здесь было уже 125 хлопчатобумажных предприятий, и на некоторых было занято до 1,5 тысяч рабочих. Крепостные фабриканты покупали землю с крепостными и имели 600-700 собственных крестьян. Например, крестьянину-промышленнику Гарелину принадлежало село Спасское с крепостными крестьянами. Конечно, земли с крепостными были графа, и граф Шереметьев мог в любой момент отобрать их у крестьян.

По закону 1848 года крестьянам было разрешено покупать недвижимость и на свое имя, но они и после этого продолжали совершать сделки на имя помещика, потому что такие сделки можно было совершать только с разрешения помещика, а имущественный иск крестьянина против своего помещика не допускался.

Графская контора Шереметьева взыскивала определенный процент со сделок и доходов крестьян, а за это предоставляла им свободу экономических действий. Зато оброки с крепостных предпринимателей доходили до 7000 рублей в год.

Село Иваново не было исключением. Фабрикант ситцев Гусков, табачный фабрикант Жуков начинали дело крепостными. Из крепостных помещика Рюмина вышла знаменитая семья Мосоловых. Конечно, зависимость от произвола помещика мешала предпринимательской деятельности крестьян. Лучшим выходом был выкуп на волю. Савва Морозов выкупился от помещика за 17 тыс. рублей, основатели крупнейших ивановских фабрик – за десятки тысяч рублей.
---------------------------------------------------------------

 "Крепостное рабство"  в Российской империи было таким рабством, что наиболее предприимчивые "рабы" могли купить кого угодно и что угодно с потрохами, даже своего хозяина. Могли стать богатейшими людьми своего времени, владеть фабриками и поместьями, начиная с нуля. Была бы энергия и талант.
И что самое интересное, царизм это поощрял!

А вот еще интересная деталь:

Поселившиеся в городах крестьяне в своем большинстве разрывали связь со своим сословием. В силу существовавших правил они долгое время вынуждены были еще обращаться к местам своей прописки за получением паспортов. Дети крестьян, родившиеся в городе, получали городскую прописку, но продолжали числиться крестьянами и не могли входить в состав городского общества, несмотря на то, что Городовое положение 1785 г. расширяло доступ в городские сословия. В то же время крестьяне не спешили записываться в эти сословия, так как размер подушного сбора, который платили горожане, был вдвое выше, чем у крестьян

То есть понятие "крестьянина" в Российской империи было крайне растяжимым. Крестьяне в России могли жить в городах поколениями, заниматься оптовой торговлей, работать в промышленности и даже владеть заводами - оставаясь при этом формально "крепостными рабами".  Что уж говорить тогда о временах после отмены крепостного права!

 Крепостных крестьян была не такая уж большая доля в населении России. На 1857 год - 34%, по данным последней 10 ревизии, пишет историк Ключевский в "Курсе русской истории".
Даже  в 18-веке, на пике крепостничества - не более 53%.

В истории советскиз времён говорили про извергов-помещиков, якобы замучивших миллионы бесправных крепостных. Все они растут из одного единственного факта - истории с Салтычихой, психопатки-убийцы, которая была осуждена за убийство 38 крепостных на пожизненное заключение. Ее очень долго не могли вывести на чистую воду, и из этого обличителям царизма делается "логический" вывод что подобное обращение, пусть и в меньших масштабах было нормой для крепостной России. Логика конечно - блеск.
То есть, если депутат-единорос Сергей Цеповяз из Кущевки был в банде, которая 10 лет насиловала девушек и убивала местных жителей - то по их логике выходит в ГосДуме девушкам лучше не появляться: по коридорам там бродят сплошные насильники и убийцы.  

На самом деле, крепостные имели законное право жаловаться на помещиков местным властям, и они активно этим правом пользовались. При этом подавляющее число претензий касалось слишком больших оброков или избыточной барщины. И таких помещиков незамедлительно наказывали. О том, чтоб безнаказанно и по своей прихоти пытать/убивать крестьян - в России и речи идти не могло:
Соборное Уложение 1649 г. разделяет меру ответственности помещика за неумышленное и предумышленное убийство крестьянина. В случае неумышленного убийства (в драке) дворянин подвергался тюремному заключению до специального распоряжения царя. При предумышленном убийстве крестьянина виновного казнили, независимо от социального происхождения.¹¹ В правление Елизаветы Петровны, когда смертная казнь в России была фактически отменена, дворян, виновных в смерти своих крестьян, обычно отправляли на каторгу.

Надо также понимать, что обычный русский дворянин-помещик 19-ого века был набожным, культурным и воспитанным человеком. И был он скорее всего почеловечнее и поинтеллигентнее, чем большинство тутошних интернетных любителей мертвого совка, бредящих про зверства русских помещиков и мечтающих о возвращении Сталина.

Конечно изверги и изредка встречались в любых слоях населения. И в русской истории зафиксировано несколько случаев, когда помещиков ссылали на каторгу за жестокое обращение с крепостными. Самое интересно что были и обратные случаи - когда крестьяне убивали или даже пороли  зарвавшихся помещиков. И еще неизвестно в чью пользу счет.
Но в любом случае все это очень далеко от нормы.

Возьмём статью Пушкина "Путешествие из Москвы в Петербург". Читаем:
----------------------------------------------------------
Фонвизин, лет за пятнадцать пред тем путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца. Верю. Вспомним описание Лабриера;* слова госпожи Севинье еще сильнее тем, что она говорит без негодования и горечи, а просто рассказывает, что видит и к чему привыкла. Судьба французского крестьянина не улучшилась в царствование Людовика XV и его преемника...

Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смита или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что всё это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы тысяч пять или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию... У нас нет ничего подобного. Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром; барщина определена законом; оброк не разорителен (кроме как в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности усиливает и раздражает корыстолюбие владельцев).

Помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своего крестьянина доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет чем вздумает и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу... Злоупотреблений везде много; уголовные дела везде ужасны.

Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. Путешественник ездит из края в край по России, не зная ни одного слова по-русски, и везде его понимают, исполняют его требования, заключают с ним условия. Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud  никогда не заметите в нем ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день... Судьба крестьянина улучшается со дня на день по мере распространения просвещения... Благосостояние крестьян тесно связано с благосостоянием помещиков; это очевидно для всякого. Конечно: должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества...
-----------------------------------------------------------
Подобные вещи можно встретить также у Тургенева, Достоевского,

Что касается непосильного рабского труда крепостных:
 

Выдержка из хорошей статьи А Горянина "Загадки крепостного права":
Поражают невысокие цифры трудозатрат в дореформенном сельском хозяйстве. Обобщив огромный цифровой материал, Б.Н. Миронов установил, что общая продолжительность труда взрослых барщинных (!) крестьян составляла в первой половине ХIХ века около 1350 часов в год, из них половина на барщине, половина на себя (Б.Н. Миронов. Социальная история России, 3 изд., т. 1. – СПб., 2003, – С. 400). Оброчные крестьяне трудились на помещика, понятное дело, еще меньше. Даже современный служащий, и тот проводит на работе свыше 1800 часов в год. А уж о сравнении с трудом американских рабов на плантациях нечего и говорить – те трудились, как установили американские историки из Гарвардского университета Р. Рэнсом и Р. Сатч (их цитирует Б.Н. Миронов), от 3055 до 3965 часов в год. (Иногда уверяют, что в США собирали три урожая в год, отсюда и трудозатраты рабов. Это не так. До отмены рабства ни одна из культур не давала и двух урожаев в год. Лишь в конце XIX века два урожая начали снимать во Флориде.)

Общее число нерабочих дней в году у российских крестьян достигло в канун реформы трудно постижимой цифры – 230. На работу оставалось 135 дней. Дело было в обилии праздников, церковных и народных. «Свадьбы, никольщины, закоски, замолотки, засевки, отвальные, привальные, связывание артелей, и пр. и пр.» – перечисляет А.Н. Энгельгардт («Письма из деревни»). Народ и сам чувствовал, что перебарщивает с досугом: «Пришел сон до семи сел, пришла лень до семи деревень».

 

gosh100