Цитата сообщения wenceslass
Автор: Владлен Авинда, Ялта

(Историческая хроника, с которой соприкоснулись горноспасатели)

Шел весенний дождь. Он лил уже целые сутки, смывая в горах последние сугробы снега.. Воздух молодой, напоенный зелеными травами и первыми цветами, пронизанный теплым дождем, наполнял долины и улицы города, будоражил сердца горожан.

Вечером дождь перестал, только в горах еще сверкали молнии, перекатывались громы. И вдруг, поздно ночью раздался сильный взрыв. По службам города тревожно зазвенели телефоны, но дежурные и операторы были в полном недоумении. Никто не знал причину взрыва. В горах части ПВО лихорадочно обшаривали локаторами черное небо, пытаясь найти воздушного пирата, а морские пограничники на быстроходных катерах рыскали вдоль побережья в поисках нарушителя. Что взорвалось?
Ответ скоро пришел из «Хижины с оленьими рогами». Дежурный горноспасатель передал по рации:

— Взрыв произошел в районе Чертовой лестницы.

Начальник милиции Веселов, воевавший в партизанском отряде, разговаривая по телефону с мэром горда, вспомнил: Во время войны здесь отступала Приморская Армия, выходя из окружения, и фашисты остервенело бомбили Южное шоссе. Может, в скалах тогда зацепилась бомба. Сейчас прошел сильный дождь, ее смыло с камнями и рвануло?

Через час подтвердилось предположение бывшего партизана. Инспектор ГАИ сообщил о взрыве на Южном шоссе.

— Перекрыть шоссе, вызвать ремонтные бригады, поднять горноспасателей! — последовал приказ из мэрии города.

«Дед» проснулся от грохота взрыва и уже не мог спокойно заснуть. Он включил настольную лампу. Потом не выдержал и нажал тумблер «Карата». Радиостанция окунулась в атмосферные шорохи и писки.

— «Скала»! «Скала»! «Скала»! Я — «Хижина»! Вызываю на связь! — неожиданно заработал эфир.
— «Хижина», слушаю вас? — ответил Дед.
— Взрыв у Чертовой лестницы. Мы сообщили в милицию.
Тут же в квартире Громова зазвонил телефон.
— Алло, Виктор Петрович, объявлена тревога для горноспасате­лей, выезжайте к Чертовой лестнице и внимательно обследуйте скалы и утесы.
— Хорошо, скоро будем на месте аварии.
Бомба оказалась большая, она разворотила шоссе, надолго закрыв автомобильное движение. К счастью, никто не пострадал.
— Виктор Петрович, нужно осмотреть скалы над дорогой, не ос­тался ли там еще подарок войны? — обратился начальник милиции к руководителю горноспасательного отряда.
— На рассвете мы выйдем на обрывы, — ответил Громов. Пойдем тремя связками: Федоркин с Воробьевым, Ткачев с Челаевым, Семенцов и я. На связи будут Иванчик и Шубов. Поднимемся по Чертовой лестнице и спуск по скалам начнем с «Римской дороги».

Скалистое плато своим западным краем обрывается в море у Святого мыса. Дальше идут еще горы и узкие бухты, но хребты поменьше и сло­жены из других известняков. Там среди белых мягких пород стоял ког­да-то древний город. Остатки мраморных колонн и красочная мозаика его домов сохранилась до наших дней. Но было время, когда этот город находился под властью далекого Рима. Римские воины — легионеры, где бы они не появлялись, в Испании или Греции, Африке или Фракии, — везде строили военные дороги. Вот такую римляне проложили из гречес­кого города через Скалистое плато. Она спускалась к морю через Чертову лестницу и выходила к береговой крепости Харакс.

В этом месте Скалистое плато прорезает узкое ущелье, где и была высечена древняя дорога. Когда-то по ней проезжали конные повоз­ки, гоняли скот на плато, стучали башмаки мирных жителей, солдат­ские калиги римских бенефициарий — строителей дорог. Но время шло, от дороги осталась узкая тропа, вьющаяся среди каменных глыб, осевших опор и крепид. Остатки дороги проглядывались в глубоких колеях, выдолбленных в мягком известняке колесами сотен проехав­ших повозок. В наши дни Чертова лестница стала любимым местом для перехода туристов. Инструкторы и экскурсоводы преподносили путешественникам красочную легенду о Чертовой лестнице, обосно­ванную археологическими находками. Вот этот небольшой рассказ.

...О скалистые утесы разбивались тяжелые мокрые ветры, приле­тавшие с далеких морских просторов. И серебряный прибой, как дра­гоценное ожерелье, сверкал пенным каскадом. Изорванная скалами кромка берега таила маленькую бухточку, куда входили римские во­енные суда. Здесь на высоком мысу светился маяк. В черной ночи горел масляный светильник, предупреждая моряков о скалах. Тут же стояла небольшая крепость, окруженная двойным рядом стен. Внутри крепости римляне, с присущей им строгой прямоуголь­ной планировкой улиц, построили каменные здания. Не забыли они соорудить традиционные термы, где легионеры собирались не только для мытья. Они служили своеобразным клубом со спортивными зала­ми. Конечно, это были не термы Каракаллы в Риме, а во сто крат поскромнее, но все же с римским стремлением к удобству, продуман­ному до мелочей.

Розовый фон стен этих терм чем-то напоминал цвет окружающих охряных земель, где родился необыкновенный золотистый виноград, налитый солнечным светом. Тит Флавий Цельсин сидел в термах, млея от оливкового пара. Его утомленная душа и истерзанное тело приходили в себя от пережитых потрясений. Еще вчера утром ничто не предвещало беды. Он вместе с детьми выехал из города по «Виа милитарис», сопровождаемый солда­тами XI Клавдиева легиона. Утро стояло ясное с пронзительной синью уходящего лета. В его запахе было столько знакомого с детства из далекой Италики. Груженые повозки медленно катили по каменистой дороге. Легионеры легко ступали в солдатских башмаках-калигах с толстыми подошвами.

Тит Флавий Цельсин, Домиций Эмилиан, Марк Геминий Форт еха­ли с инспекционной проверкой военной дороги. Варвары, испробовав грозную и беспощадную силу римского меча, попритихли и вовсе скры­лись в лесных глубинах. Тит Флавий с двумя малолетними сыновья­ми шел рядом с повозкой. Мальчики, одетые в белые тоги с пурпур­ной каймой, весело и беззаботно бежали рядом c караваном. Тит Фла­вий шел довольный, ему был обещан большой участок земли у крепо­сти, где он думал разбить виноградники и сады. В Рим, далекий и праздный, Тита Флавия не тянуло. За долгие годы войн и походов он привык к чужбине и по-своему любил эти земли, населенные варва­рами. И Таврика больше всего нравилось ему, и он накрепко привя­зался к этому милому уголку.

Внезапно, над караваном разыгралась черная буря. Вмиг потемне­ло, заполыхали молнии и со страшной силой обрушился ветер. Леги­онеры боевыми щитами прикрылись от хлестанувшего холодного дождя. Белые молнии раскололи небо, будто Юпитер-громовержец решил испепелить землю. Тит Флавий укутал ребят шерстяными плащами и усадил в повозку. Ураган гремел, точно стальные мечи в огненной битве. Из осеннего леса, почерневшего от дикой бури, внезапно засви­стели смертельные стрелы.

— Варвары! — раздался крик опасности. Загорелые мужчины с длин­ными волосами и бородами, дико крича и размахивал короткими желез­ными мечами, выскочили из леса. Это были обитатели местных лесов и гор — жестокие тавры. Легионеры в один миг построили боевую «чере­паху» и смело приняли первые удары варваров. Конечно, одной манипу­лы из ста легионеров оказалось мало для отражения атаки варваров, которые в бесчисленном множестве сыпались из лесу. Тит Флавий вых­ватил поводья из рук возницы и начал хлестать лошадей, чтобы спасти детей от мечей варваров. Больного Доминиция Эмилиана тоже нужно было спасать, сейчас он неважный и слабый воин.

Бой разгорелся беспощадный и яростный. Варвары хотели отбить римский обоз. Марк Гемний Форт, искусный воин и командир, не повел легионеров в отчаянную атаку на врага. Он знал, что нужно сберечь золотые монеты для оплаты гарнизона крепости. А продукты можно было бросить на разграбление варваров. За монеты и оружие он отвечал головой, при утрате его ждало разжалование и каторга.

— Оставляйте повозки с вином и хлебом! — приказал Марк Геми­ний Форт, и легионеры стали переворачивать повозки, устраивая зас­лоны перед нападающими.
Тит Флавий гнал лошадей по дороге, испуганные мальчишки при­жались к его ногам. Домиций Эмилион тяжело дыша натягивал на себя панцирь. Хмурое небо еще потемнело, густая черная синева зали­ла все вокруг.
— Юпитер, помоги и сохрани нам жизнь!, — молитвенно шептал Тит.
— Куда мы бежим? — прокричал Домиций, он был впервые в этих местах.
— К каменной лестнице в скалах, ее охраняет пост бенефициариев.
— Мы точно спускаемся в мир Эреба!, — испуганно молвил Доми­ций, заглядывая в дрожащую пустоту бездны. Дорога вилась среди скалистых теснин с искусно выложенными крепидами. Только повоз­ка начала спускаться по дороге в ущелье, как снова налетел ураган­ный ветер, завывал в теснине. И загрохотало эхо, точно страшный камнепад летел на путников.

Из-под передних колес выломилась глыба, лошади рванулись и, сорвав упряжь, полетели в обрыв. Повозка, заклинившись задним ко­лесом, повисла в воздухе. Тит, сброшенный толчком на дно повозки вместе с сыновьями и Домицием, открыл глаза и в пляске грозовых молний увидел красных человечков, прыгающих на острых силуэтах утесов.

— Мы в аду!, — испуганно заорал Домиций.
— Да спасет нас благословенный Юпитер!, — опять стал молиться Тит.

... Теперь все позади. Домиций лежал рядом на мраморной ска­мейке, храбрый Марк был тоже с друзьями. Он применил военную хитрость, и Юпитер принес ему удачу. Марк приказал легионерам раз­бить амфоры с маслом для светильников и поджечь плащи. Поднять их на копьях, размахивая, и бросать в наседавших врагов. Низвергающиеся с черного неба вспышки молний и огненные фу­рии привели в смятение варваров — они дрогнули и побежали назад. Легионеры бросали на них пылающие плащи, кололи копьями и ру­били мечами. Вот тогда-то, на скалистых гребнях, окружающих теснину пропас­ти с повисшей повозкой Тита и Домиция, забегали варвары, объятые пламенем, обезумевшие от боли и страха.

— В честь нашего спасения мы должны поставить алтари!
— Ты прав, Домиций, закажем в мастерских каменные алтари и установим их там в городе и здесь, в крепости!, — горячо поддержа­ли друзья.
— Алтари вместе с Юпитером будут охранять нашу дорогу от вар­варов, — высказался Молчаливый Марк.
— Будут молитвой за наше спасение и моих детей!, — добавил счастливый Тит.
Прошли века. Археологи нашли в древнем городе Херсонесе и кре­пости Хараксе три жертвенника, высеченные из сарматского извест­няка: четырехгранные тумбы с латинскими надписями, посвященные «Юпитеру Лучшему Величайшему». Поставили их каждый порознь из бенефициариев: Домиций Эмилион, Марк Геминий Форт и Тит Флавий Цельсин. На Алтаре Тита Флавия Цельсина в Херсонесе сообщалось, что он был бенефициарий XI Клавдиева легиона...

Перевал Чертова лестница. Ночная мгла еще таилась в теснинах скал, а горноспасатели уже шагали вверх по каменным крепидам. Петли Чертовой лестницы вились но узкому ущелью, прорезавшего скаль­ную громадину. Ущелье смахивало на каменную трубу, высеченную в горах могучей рукой Природы. От полотна лестницы, проложенной людьми в далекой древности, когда по нему двигались повозки, про­ходили путники, прогоняли скот на плато — осталось лишь три-четы­ре поворота, несколько маршей ступеней, высеченных в скалах. Те­перь вверх пролегала только тропа, вьющаяся среди густого леса, ло­жившаяся иногда на старинные ступени, скакавшая по глыбам камен­ного завала в разрушенных аппарелях. Серая облачность обволокла горы. - В ущелье моросит. Сыро, не­уютно, полны таинства и мрачности тесные закоулки скал.

— Жуткое место! — нарушил молчание среди поднимающихся Алек­сандр Ткачев.
— Ты лишен романтизма, Толстый, здесь прекрасно! — защитил Чертову лестницу художник Александр Челаев и добавил: — Смотри как многолики расселины, обвалы, оползни, ступени, крепиды даже в холодном дождевом сиянии.
— Я знаю, Саша, ты больше всего любишь дождь, а я — солнце и ветер, веселье и тепло, а сейчас здесь промозгло и сыро! — упорство­вал Ткачев.

Они подошли к скале, закрывающий выход па перевал. Тропка, как ниточка, обвила скальный утес. Здесь, на скале, год назад горно­спасатели укрепили железный ящик, куда вложили толстый альбом. Такие ящики они установили во многих точках своего района: на вершинах гор, на туристских тропах, у могучих деревьев-великанов, на площадках, откуда открывались чудесные горные и морские дали.

Идею об установке железных ящиков, оберегающих книги от дож­дя и снега, привез Громов из Австрии. Там везде на альпийских вер­шинах стояли такие железные ящики с толстыми альбомами, куда восходители заносили свои имена и фамилия, время выхода и спуска с вершины, погодные условия. Подобные книги иногда помогали гор­носпасателям в поисках пропавших, но главное — спи несли на себе тяжесть автографов и впечатления, всегда наполнявшие сердца лю­дей, ставших маленькими победителями в преодолении трудностей природы. Они писали фамилия и стихи, будто выплескивали свои эмоции, которые обычно малевали на скалах и крепостных стенах, или вырезая автографы на стволах деревьев. Тяжелый альбом, при­кованный железной цепью, точно спасал первозданную красоту при­роды от человеческой глупости и варварства. Страницы горных аль­бомов собирали все эмоциональные нюансы — от восторгов до ужа­сов, от пошлости до хорошей поэзии. Редко кто проходил мимо и не оставлял пару строк с автографом.

— А вы знаете, сколько на Чертовой лестнице в рваное время побывало знаменитостей? — вдруг ко всем с вопросом обратился Ткачев.
— Нет, не читали И не слышали. Давай поведай нам, ведь это твоя специальность, так что посвящай нес в историю родного края, — отве­тил Федоркин, он любил слушать рассказы экскурсовода. И Ткачев перечислил фамилия кратко и без всяких комментариев:
— Когда еще по было Южного шоссе, построенного в девятнадцатом веке, Чертова лестница служила лучшим перевалом для путешественников, лежащим на западе Скалистого плато. Здесь прошли путешествен­ники Паллас и Дюбуа де Монпере, генерал Раевский. Поднимался по Чертовой лестнице Александр Пушкин, держась за хвост лошади. Были Грибоедов и Жуковский, Иванин Бунин и Гарин-Михайловский, Вале­рий Брюсов, Скиталец — целое созвездие знаменитостей. Леся Украинка восторженно передала очарование в поэтических строках:

Красные скалы и сизые горы
Дико и грозно нависли над нами.
Это злых духов пещеры, затворы
Высятся под облаками.
Скалы до моря сползают грядою.
Чертовой лестницей их называют.
Демоны сходят по ним, а весною
Гулкие воды сбегают.

Ребята сидели на краю скал. Внизу застыла пропасть, будто остек­леневшая от ночной прохлады. Скалы бурными волнами набегали па Чертову лестницу. Среди этого каменного хаоса, огибая каждый бу­гор и овраг, прижимаясь к самому подножью Скалистого плато, то­ропливо проскакивало под обрывами и утесами, с которых порой сры­вались камни, крутило и петляло Южное шоссе. Его асфальтирован­ная лента блестела от ночной росы.

— Отсюда хорошая позиция для атаки Южного шоссе! — неожи­данно сказал Алик.
— Ты прав, — поддержал его Ткачев.
— Вы — агрессоры!
— Нет, Саша, мы наблюдательные люди, здесь в Великую Отече­ственную войну находился партизанский секрет, откуда партизаны вели наблюдение за дорогой и нападали па автоколонны. Южное шос­се считалось у немцев самым опасным, партизаны появлялись у него в самых неожиданных местах, закладывали мины, но чаще в упор расстреливали и пускали под откос автомашины. Фашисты выставля­ли охранение, свои секреты и дозоры, но ничего не помогало. Парти­заны неуловимой тенью появлялись на Южном шоссе, нападали на колонны и тут же бесследно исчезали.
— А как они могли пройти по отвесным скалам? — спросил Олег Семенцов.
— Очевидно был какой-то потайной ход, но никто его не знает. Из тех партизан, кто активно участвовал в нападениях на Южное шоссе никого в живых не осталось — погибли от пуль или умерли от голода, — ответил Ткачев.
— Что же это за потайной ход, может пещера?
— Я и сам не знаю, хотя перечитал многие дневники и воспомина­ния партизан. Об этом ходе ни слова не написано, его знали немно­гие, но только это не пещера. Потому что партизаны в течение двух часов поднимались от шоссе на плато. А пещерой так быстро не прой­дешь: потом, какую вы знаете здесь подземную полость, прошиваю­щую всю толщу Скалистого плато?
— Возможно какая-нибудь забытая древняя тропа?
— Смотри в бинокль, где ты тут найдешь путь для тропы, отвесные скалы, гладкие плиты и обрывы.
— А наш Ассель не знает?
— Нет, он находился в другом партизанском отряде в Центральной котловине, отсюда далековато и в нападениях на Южное шоссе не уча­ствовал.
— Дед, а где мы будем лазить?
— Смотрите в этом амфитеатре есть наклонный каменный желоб, альпинисты называют — кулуар. В нем собирается много камней, ле­тящих со скал, падают сухие деревья, во время дождей и снеготаяния вымывается почва. Там и могут остаться мины и бомбы со времен войны. Из кулуара весенний дождь выплюнул бомбу на шоссе и она взорвалась.
— Здорово шарахнула, рабочие дня три будут ремонтировать шоссе!
— Да, бомба наверное по весу вышла очень солидная, — подтвер­дил Громов.
— А если нам такая попадется, то как ее вытащим? — забеспоко­ился Челаев.
— Пока мы только передовая разведка, — успокоил его Громов. Горноспасатели начали спуск в Большой кулуар. Там они вдруг на­ткнулись на не взорвавшиеся бомбы. Целых три. Лежащие среди камней.
— Что будем делать?

Вопрос повис в воздухе. Сбрасывать вниз — нельзя, там работают люди на шоссе. Выносить наверх? Но за много лет после войны корпу­са бомб проржавели, взрыватели тоже, окисляется в них пиротехни­ческий состав, маленький толчок — и внутри бомбы щелкнет сдвину­тая пружина, еще сохранившая силу, и вгонит боек в детонатор. И грянет взрыв.

Вдруг откуда-то донеслось блеяние овцы, жалобное и обреченное. — Слышите, где-то плачет овечка? — обратился ко всем Громов. Ребята уже во всю крутили головами, осматривая скалы.

— Вижу ее, смотрите, стоит барашка на полке рядом с кустом держи-дерева! — указал рукой Челаев.
— Бедняга, как она попала на отвесную скалу? — пожалел овечку Семенцов.
— Наверное, свалилось с плато в обрыв в зацепилось на полке за куст? — предположил Громов.
— Придется ее поднять наверх?
— Долго возиться будем, но надо выручать несчастное животное!
— Постойте, я кажется нашел тайную тропу партизан! — закричал зоркий Челаев.
— Где?
— Сейчас проверю.

Через несколько минут горноспасатели увидели, как Саша без вся­кой страховки лез по наклонной скале, выходящей прямо на плато.

— За что он там цепляется и так свободно держится на гладких плитах? — удивился Алик.
— Сейчас проверим, — ответил Громов и вместе с Федоркиным последовали за Челаевым.
Оказалось, в расщелины скал были крепко и надежно вколочены железные скобы, иногда даже подмазанные цементом.
— Отличная тропа! — Федоркин смело повисал над пропастью, дер­жась одной рукой за скобу, а другой махал вниз, приглашая остальных подняться за ним. Команда горноспасателей быстро поднялась на плато и также проворно спустилась вниз.
— Вот здесь и вытащим овцу? — предложил Громов.
— Чем же она питалась и откуда брала воду?
— Листиками и веточками с куста держи-дерева, смотрите все об­глоданы, а также израсходовала собственный жир и слизывала росу со скал.
— Сколько времени овечка здесь находилась?
— Наверное месяца два, еще когда на плато лежал слег и чабаны прогоняли отары к перевалу. Очевидно овечка подошла к краю, снеж­ный карниз обвалился и овечка провалилась вниз.
— Неужели роса утоляла ее жажду?
— Да, у нас в горах большая конденсация влаги во время перехода от ночного холода к жарким дням, — уточнил Громов.
Они поднялись на плато, вытащив за собой истощенную овечку.
— Что с ней будем делать?
— Отдадим леснику, пусть откармливает беднягу.
— Все же прав оказался Саша Ткачев, когда рассказывал о боях партизан. У них была хорошая потайная тропа. Они уходили но ней от погони, словно растворялись в скалах. А с шоссе скобы совсем не видны, да и человеческие фигуры сливаются с рельефом скал.
— Вот по этим скобам и спустим военных минеров и они осмотрят бомбы в кулуаре и дадут свою экспертизу, что с ними делать?
— И все же я хочу побольше узнать об этой партизанской тропе, — загорелся Федоркин. — Смотрите, под самым верхом плато путь идет по косой полке и скоб не видно.
— Алик, походи и полазай по ней побольше, потом расспроси Сашу у него хорошая библиотека и есть дневники, записки партизан. Он работал инструктором в горкоме комсомола и часто встречался с уча­стниками войны. И станешь проводником туристов по этой трудной и легендарной тропе! — посоветовал Челаев.

Пока вызывали минеров, то горноспасатели осторожно очистили бомбы от камней и земли. А Саша Ткачев, получив заинтересованных слушателей, рассказывал и рассказывал. Ему всегда нужна была вни­мательная аудитория и тогда он расходился:

— В этом районе ужас на фашистов наводила неуловимая четверка. О ней ходили легенды. Она не только взрывала мосты и пускала под откос автомашины на Южном шоссе, но нападала на фашистов в городе и окружающих селах. Гранаты летели в открытые окна кази­но, учреждений, охраняемых фашистами бесследно исчезали фашис­тские патрули, получали по заслугам предатели и гитлеровские хо­луи.
Немецкие саперные части пилили деревья и оголяли подходы к дороге. На поворотах строили бетонные оборонительные укрепления, моторизированный патруль день и ночь совершал челночное движе­ние. На Южном шоссе пестрели плакаты: «Внимание! Остерегайтесь партизан! Одиночным машинам проезд запрещен. Возможно нападение партизан!»

Говорили, что грозная и отчаянная четверка — это матросы. Они знают тайный ход от наших в немецкий тыл и умело пользуются им. Моряки будто вырастают из под земли, и перекрошив все вокруг из автоматов и ручных пулеметов, и утащив ценных языков, бесследно исчезают.

Всякая легенда имеет правдивый корень, но она обрастает домыс­лами, добавлениями, окрыляется и будто птица летит от человека к человеку. Теперь, увидев эти железные скобы по отвесным скалам, я понимаю, что матросы были неуловимы для фашистов. Самая крупная операция по уничтожению гитлеровской автоколонны произошла именно здесь под скалами.

... Шофера, ведущего грузовик, убили наповал, и машина, пере­вернувшись, перегородила шоссе. Под мотор второго грузовика поле­тела граната, в машине оказались боеприпасы, и взрыв разметал все вокруг. В самую середину колонны со скал посыпались гигантские камни, уберечься от них было невозможно. В хвосте колонны стали рваться мины, а грузовики поливали пулеметным и автоматным огнем. Бушевал огонь. Взрывы, дым, крики. Немцы в панике разбега­лись, но боевое охранение на дороге вмиг оцепило место происше­ствия. Вверху на плато находился батальон эсэсовцев, перекрывших перевал и все подходящие к нему тропы. Немцы прочесали всю доро­гу и окрестности, заглядывал под каждый камень, но никого не нашли. Только брошенный пулемет Дегтярева с искореженным стволом от взрыва. Нам теперь понятно, куда ушли матросы — по скалам. Но я уве­рен, что здесь где-то у них находился тайник, где они хоронились от фашистских патрулей и облав.

— Саша, а что же стало в дальнейшем с этой отважной четверкой матросов?
— Я не знаю, да и бывшие партизаны, которых я расспрашивал, ничего не могли сказать. Многие думают, что рассказы о матросах просто легенда. Ведь тогда измученный народ много и придумывал, все время мечтая о скором освобождении от проклятых фашистов.

С Южного шоссе подали сигнал — прибыли саперы, что им де­лать?

— Алик и Саша, сходите за ребятами и проведите их к нам, — сказал Громов.
— По партизанским скобам?
— Конечно. Только веревочную страховку сделайте, чтобы саперы случайно не сорвались в обрыв.
— Проведем их надежно, — пообещал Федоркин. — Поднимем по Чертовой лестнице, а потом к вам подойдем.
Скоро молоденький лейтенант и два рядовых в сопровождении гор­носпасателей спустились в Большой кулуар. У двух бомб саперы су­мели выкрутить взрыватели, а в третьей он сильно проржавел.
— Будем взрывать бомбу! — принял решение лейтенант.
— А не полетят вниз камни? — забеспокоился Громов.
— Передайте сигнал тревоги, пусть рабочие освободят шоссе и ми­лиция выставит посты оцепления.
— А мы куда спрячемся?
— Нам всем тоже нужно уйти подальше в укрытие, ведь бомба большая.
— Давайте поднимемся на плато? — предложил Громов
— Тогда тяните за собой провода, я сейчас подсоединю взрыватель, мы пойдем с вами.

Взрыв ахнул сильно. Упругая волна точно подняла горноспасате­лей и саперов, укрывшихся на небольшой каменной террасе перед выходом на плато. Громовое эхо качнуло скалы. Потянуло острым и приторным запахом обоженной скалы и взрывчатки.

— Смотрите, щель открылась! — показал Челаев. Совсем рядом с местом взрыва сполз камень, прикрывавший дыру в подземный грот. Горноспасатели быстро спустились в кулуар. Ткачев первый оказался у черного входа. За тесной щелью открылся большой вестибюль. Горноспасатели осветили его и увидели человеческие черепа и кости, про­ржавевшее оружие и военную амуницию — котелки, мятые фляги, каски, гильзы.
— Сколько их здесь?
— Три черепа, — ответил Ткачев.
— Документы сохранились?
— Все, уходившие в разведку, свои документы оставляли в части.
— Саша, а где же четвертый? — Громов рассматривал ржавый те­сак.
— Дед, он наверное ушел за подмогой или достать продукты. Вход в грот прикрыл камнем и не вернулся. Очевидно, погиб или попал в лапы фашистов, а товарищи умерли от ран.

...Хоронили матросов со всеми воинскими почестями. Тут же на перевале выдолбили в скалах могилу. Воинский караул с морским гюйсом... Трехкратный салют из автоматов и цветы от горноспасателей. На каменной плите, прикрывшей могилу, Саша Челаев высек четыре красных звезды. В Голубом заливе Саша Ткачев и Миша Воро­бьев вытащили с морского дна якорь с катера-охотника, привезли на перевал и закрепили его цепью у могилы бесстрашных моряков, наво­дивших ужас на фашистов.