Под алым балдахином, на широкой кровати, меж скомканных простыней, с глубокой раной в груди лежал Высший магистр Ордена – Адж Светлый. Его тонкая ночная сорочка насквозь пропиталась кровью. Голова была запрокинута, на лице застыла гримаса смертельного ужаса и боли, руки протянуты, как если бы покойный хотел сползти с ложа. 

Над телом нависал врач, разглядывая рану.

- Удар был нанесен острым предметом, - диктовал медик, поправляя круглые очки, сползавшие на нос. – Я бы предположил, что это кинжал. Следов применения магии не обнаружено.

- Время смерти? – напомнил следователь.

- Смерть наступила предположительно около полуночи, - медик недовольно поморщился: шорох, доносившийся из коридора, сбивал с мыслей.

 

 

Хоть комната покойного и была оцеплена полицией, любопытные зеваки то и дело шныряли поблизости, в надежде, что удастся взглянуть на труп Высшего магистра и узнать подробности смерти. Катастрофа настолько взбудоражила обитателей Собора, что жрицы и кураторы, помощники и прислуга – все они, за редким исключением, не могли заснуть. 

 

Не спалось и магистрам: смерть Аджа Светлого, встреча полиции, помощь в организации порядка… 

В итоге мужчины сошлись на мнении провести внеплановое собрание Ордена. Тем более что тем для обсуждения хватало: начиная от мер по усилению безопасности в Соборе, заканчивая проблемой, как сохранить убийство втайне от внешнего мира. 

Однако более всего магистров волновали иные вопросы. Они крутились в голове каждого, но так и не были озвучены: «Что, если к смерти Высшего магистра причастен кто-то из присутствующих? Единичный ли это случай, или кто-то решил провести зачистку Ордена и убрать всех неугодных? И самое главное – кто станет новым Высшим магистром?».

 

По традиции, Высшего магистра определяла избранная Верховная жрица. В целом, большинство делало ставку, что победит Тея. Особенно после того, как Адж выдвинул предложение вернуть в качестве испытания Лабиринт. Но и про Меган не следовало забывать. Рыжей хватало сторонников, и в последний момент она могла переломить ход голосования в свою пользу. Теперь же, когда главный покровитель Теи был мертв, у Меган появились дополнительные шансы на победу, а значит, следовало пересмотреть отношение к ней. Быть может, даже поддержать, в надежде выторговать для себя если не место Высшего магистра, то хотя бы материальные привилегии.

 

 

В отличие от Ордена, высшее жречество, которому так же в эту ночь было не до сна, собралось в малой столовой. Жрицы вынудили поваров приготовить кофе и легкие закуски (строгое соблюдение поста и умеренность в еде никогда не являлись сильной стороной иривийского жречества, наоборот, трапезы все больше тяготели к светским приемам). Вместо общих столов здесь имелись мягкие диванчики и кресла, обитые зеленым велюром, и низкие овальные столики из темного дерева. 

 

Жрицы сидели в правой части столовой, с волнением попивая кофе и гадая об убийстве.  Большинство дам сходилось во мнении, что это дело рук денейрийского маньяка, несколько недель державшего в страхе всю столицу. Маньяк выбирал наиболее зажиточных горожан, а затем ночью пробирался в их дом и длинным кривым ятаганом вспарывал богачам живот. Ни денег, ни других ценностей убийца не брал. Все, что ему было нужно – внутренности жертвы, которые он развешивал на воротах дома покойного. 

Были эти убийства порождением помутившегося рассудка или актом гражданской позиции против зажиточного класса – оставалось не ясно. Полиция до сих пор не могла поймать маньяка.

 

Больше всего женщин пугало, что сумасшедший преступник может вернуться в Собор – как-никак, но многие жрицы являлись весьма состоятельными особами, и смерть Высшего магистра заставила их сильно поволноваться о собственной участи.

Среди дам присутствовали почти все Старшие жрицы. Не хватало лишь Теи, не пожелавшей выходить из кельи, и одной пожилой дамы, которую попросту никто не потрудился разбудить.

 

Меган присутствовала здесь, но предпочитала сидеть не «посреди курятника», как она отзывалась о жрицах, а рядом с умными мужчинами. 

Кураторы толпились в левой части столовой. В центре, на диване, точно рубин в диадеме, сидела пухленькая красавица Меган. По бокам от нее расположились Баргос и куратор из Гердены. Вокруг них собрались остальные мужчины. Другие жрицы время от времени бросали недовольные взгляды на рыжую, считая ее поведение вызывающим, хотя втайне почти каждая хотела бы оказаться на ее месте.

 

Мужчины не верили в историю с маньяком и копали глубже, обсуждая, кому могла быть выгодна смерть Аджа Светлого. В отличие от дам, кураторы беседовали вполголоса, с осторожностью упоминая в разговоре имена магистров. 

То и дело в столовую приходил кто-нибудь из помощников и приносил свежие новости.

- Нашли кинжал, которым убили Его Высокопреосвященство, - шепотом сообщал один из слуг, шпионивший у комнаты покойного. - Прямо под окном, в кустах. Говорят, отпечатки пальцев стерты. А еще полиция обнаружила в постели Его Высокопреосвященства несколько длинных темных волос.

 

Сообщения давали новую пищу для размышлений. Странное поведение темноволосой Теи стало вызывать подозрения. Если поначалу ее уединение списали на излишнюю впечатлительность, то теперь добровольное заточение в келье внушало сомнения.

Баргос и Меган не забывали осторожно манипулировать мужчинами, направляя их по нужному следу.

- Сходи-ка к Ее Преосвященству Тее Валоренг, - говорил куратор Канзы своему помощнику. – Разведай обстановку. 

 

Реакция Старшей жрицы Денейрина все больше подтверждала догадки: Тея безостановочно рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Жрица еще не понимала, чем для нее обернется трагедия. Какая роль ей уготована в этой чудовищной постановке. 

Все, что волновало молодую женщину – смерть любимого. 

Узнав об убийстве, Тея отказывалась верить в случившееся до тех пор, пока сама (еще до прихода полиции) не зашла в спальню магистра и не увидела бледное окоченевшее тело Аджа. Лишь чудом жрице удалось сдержаться и не броситься на шею любимому. Но после, когда помощница увела Тею в покои, самообладание покинуло девушку. Слезы лились не переставая. Жрица не могла больше сдерживаться, оплакивая гибель возлюбленного. 

 

Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, Адж был тем единственным человеком, кто по-настоящему понимал Тею. С кем она не боялась быть самой собой, с кем могла показать слабость, рассказать о том, что тревожит. Адж был не просто любовником. Это был друг и учитель. Лишь благодаря нему Тея стала увереннее в себе. Он помогал девушке работать над собой, преодолевать страх и застенчивость, учил противостоять напору, находить подход к каждому человеку. Строгий и отчужденный внешне, в душе Адж был по-настоящему добрым, отзывчивым, мудрым. 

 

И вот сейчас его не стало. 

И что делать дальше – неясно. 

 

Пустота и обжигающая боль душили Тею. Жрице было настолько плохо, что иной раз казалось: она не может сделать ни вдоха. Слезы текли по горячим щекам. Тея так и продолжала лежать на кровати, остервенело вцепившись пальцами в подушку и выкрикивая ей всю боль и отчаяние.

 

 

Пока Тея пыталась оправиться от удара, Баргос был вынужден покинуть высшее жречество -  горничная, прислуживавшая у Высшего магистра, вздумала шантажировать куратора, требуя существенно повысить размер награды. Именно эта девица подкинула несколько темных волосков в постель Аджа, а в скором времени должна была рассказать следователю, что видела, как в первом часу ночи Тея выходила из спальни магистра. 

 

Костлявая служанка восемнадцати лет, с курносым носом и темно-каштановыми мелкими кудряшками вынудила Баргоса отойти в сторонку и побеседовать с глазу на глаз.

Куратора досадовало глупое поведение девчонки (не хватало, чтобы кто-то заметил, как он общается с этой горничной), но опасаясь, как бы девица не натворила проблем, был вынужден подчиниться. 

А вот девушку не волновали меры предосторожности, гораздо больше ее интересовали деньги. Оценив важность случившегося, она поняла, как от нее зависит седовласый куратор, и не хотела упускать шанса.

 

- Мы же сошлись на сотне алынов, - напоминал Баргос, мысленно костеря наглую горничную.

- Я тут подумала… Ведь господин полицейский обязательно начнет меня расспрашивать, - нахально тянула девка, поглядывая на куратора с издевкой, - в каком часу это было, где я сама находилась, почему не спала… 

- Мы ведь это уже обсуждали! Видела около половины первого ночи, опознала жрицу по прическе и браслету. Не спала, потому что захотела пить и шла на кухню. 

- А если господин полицейский догадается, что я вру? - продолжала стоять на своем горничная.

- А ты ври убедительно - тогда не догадается!

- Ну не знаю... - Девчонку явно не смущал гнев куратора. - Дело рискованное. За такое могут и в тюрьму посадить. Сто алынов - как-то...

Баргос мысленно усмехнулась: наивная дурочка. В тюрьму. Ну-ну. За дачу ложных показаний ее сразу отправят на виселицу. С простолюдинами не церемонятся.

 

- Бери сотню и радуйся, что тебе заплатили, - отрезал Баргос.

- Что-то вы больно жадненький, - ехидничала горничная. - А я ведь могу рассказать господину полицейскому о нашем разговоре. 

Девица вопросительно изогнула бровь.

- Чего ты хочешь? – с неожиданной мягкостью спросил мужчина.

Любой, кто хоть немного знал Баргоса, испугался бы такой резкой смены настроения, но горничная не почуяла подвоха. Наоборот, решила, что смогла припугнуть куратора: вон как залебезил, сразу стал как шелковый.

- Я хочу сто тысяч алынов! - самоуверенно произнесла девица.

Баргос не изменился в лице. Хотя дерзость небывалая: сто тысяч! Девчонка умом тронулась, не иначе. 

Но он не стала возражать нахалке. Вместо этого все тем же елейным голосом произнес:

- Хорошо, милая. Ты права. Но сама понимаешь, сумма огромная. У меня с собой нет таких денег. Та сотня, что я тебе заплатил, будет авансом, а остальное ты получишь через два дня.

- Э-э, хитренький какой! - подбоченилась девица. - Я сейчас следователю на Ее Преосвященство должна наговорить гадостей, а ты мне потом возьмешь и не заплатишь. Нет уж. Не на ту напал. Или все деньги сейчас, или я идут к господину полицейскому, и сдаю тебя со всеми потрохам.

- Иди, - безразлично отозвался Баргос. - Давай, вперед. Следователь погладит тебя по головке, скажет «спасибо» и не видать тебе ста тысяч. 

- Можно подумать, вы мне заплатите, - с сомнением буркнула девка.

- Я тебе сказал - на руках у меня такой суммы нет. Сниму в банке – расплачусь. Хочешь гарантий? Пожалуйста. Если ровно через два дня ты не получишь обещанных денег - можешь смело иди к следователю и все ему рассказывать.

 

Девчонка с минуту помолчала, обдумывая перспективы. И пришла к выводу, что ее устраивает предложение. 

- Только чтобы без обмана! Всю сумму! Иначе все следователю скажу, - пригрозила она, полагая, что куратор слушается ее как ручной пес.

- Ты, главное, сейчас, на допросе, не забудь упомянуть про Тею. 

- Дедуля, не волнуйся, - беззаботно отмахнулась горничная. - Чай не дура, все понимаю. А ты давай, готовь денежки.

Горничная с издевкой подмигнула Баргосу и отошла.

 

«Приготовлю, милая, еще как приготовлю», - думал куратор, возвращаясь в столовую. 

Разумеется, он не собирался платить нахальной девице. Во-первых, у Баргоса не было ста тысяч, а во-вторых, аппетиты малышки хорошо показывали, что она не успокоится. Будет и дальше вымогать деньги за молчание. 

Поэтому, увы, но судьба горничной была предрешена. В ближайшее время ее ожидала прогулка в рощу. Без вероятности возвращения. 

 

 

***

 

Следующий день стал испытанием для всех обитателей Собора. Особенно после того, как горничная дала показания против Старшей жрицы Теи Валоренг. Полиция незамедлительно провела обыск в покоях жрицы. Среди грязного белья был обнаружен смятый носовой платок в потемневших пятнах крови, а в верхнем ящике комода - пачка любовных писем от Аджа. Конверты лежали аккуратной стопкой, перевязанные сиреневой лентой, и лишь одно письмо валялось отдельно от остальных. В нем любовник писал, что встретил другую, и более не видит смысла продолжать отношения с Теей. Магистр просил извинить его и, по возможности, никогда более не искать с ним встреч. Письмо он завершал предложением подумать о том, чтобы отказаться от службы в столице и перебраться в удаленную провинцию, дабы не мучить друг друга. При необходимости Адж обещал лично похлопотать о переводе бывшей любовницы куда-нибудь на юг.

 

Во время обыска Тея стояла, как чумная. Смотрела на происходящее отстраненно, не произнося ни звука. Только дрожала, обхватив себя руками, и все жалась к стенке. 

Когда ее уводили в участок, жречество высыпало в коридор, чтобы посмотреть на убийцу. Никто не ожидал, что эта хрупкая скромная девушка не только встречалась с Высшим магистром, но и оказалась способна зарезать любовника, когда он разорвал отношения.

 

Меган отчасти жалела соперницу. Затевая убийство магистра, она не подозревала, насколько Тея влюблена в Аджа. Наблюдая за арестованной конкуренткой, видя ее переживания, сердце Меган сжималось. Не то чтобы она раскаивалась в содеянном, просто сочувствовала: в один день потерять и любимого, и свободу – такая участь жестока даже по отношению к врагу. Тем более что к самой Тее у Меган, по сути, не было претензий. Да, она бывла излишне занудной, любила читать морали и вела себя как святоша, но в определенном смысле ее даже можно было уважать. Все-таки умная девка, а мозги уж точно не купишь. Так что если на кого и злиться - так это на ее мамашу. Чистолюбивую стерву.

 

Рыжеволосая жрица поймала себя на мысли, что ей претит, как другие жрицы обсуждают Тею. Как сплетничают о ней, понося и обвиняя во всех пороках. 

«Стервозные клуши, - злилась Меган. – В вас нет и сотой доли ума, каким обладает Тея. Так и будете кудахтать, пока не сдохнете! Тупые курицы! Только и умеете, что осуждать. Помрете – о вас никто и не вспомнит! - Меган хотелось высказать все это в лицо жрицам, но приходилось сдерживаться. Все что она могла – мысленно поносить старух. – Кому вы нужны? Да никому! И вы про это знаете! Да! Чуете своим старческим нутром. Жалкие бездарные дуры! Вы не нужны даже самим себе! Вас ничего нет! Уже сдохли бы вы все разом! Бесите! Как я вас всех ненавижу!»

 

Меган сама не ожидала, что ей будет так обидно за Тею. Все ж таки Валоренг была достойной конкуренткой. Рыжую передергивало от того, как эти маразматичные собачонки злобно тявкали в адрес жрицы.

 

 

Обвинение Теи шокировало не только высшее жречество, но и Орден, заставив магистров вновь собраться для обсуждения. Некоторые мужчины отказывались верить в вину жрицы и настаивали на том, что улики были сфабрикованы. Другие возмущались развратным поведением Теи и Аджа. 

Больше всех негодовал любовник Меган - Шедек. Кричал о том, какой будет позор, если информация выйдет за пределы Собора. Каким пятном это ляжет на весь Орден, на всю религию! 

- Если даже Высший магистр позволял себе путаться со жрицами, то о каком благочестии можно говорить? - вещал он, и слюна мелкими каплями вылетала изо рта, падая на деревянную столешницу. 

На морщинистом лбу появилась испарина, и Шедеку приходилось вытирать ее тонким платочком, промакивая жирный лоб. Темно-алая мантия прилипала к разгоряченной спине, вызывая зуд между лопатками. Больше всего Шедек переживал, что инцидент с Аджем повлечет за собой проверки среди Ордена, и тогда может всплыть его связь с Меган.

Кроме того, он слишком хорошо знал свою любовницу и подозревал, что убийство Аджа не обошлось без ее участия. 

 

Впрочем, Шедек волновался зря. Большинство присутствующих и сами имели интрижки на стороне, поэтому никто не был заинтересован в проверках. 

Магистры вяло поддержали речь Шедека, но деликатно замяли тему, переведя беседу на обсуждение испытательной недели. Все чаще начали поступать предложения провести выборы без переноса сроков и вернуться к старым правилам, отменив прохождение Лабиринта. В основном этой идеи придерживались те, кто собирался голосовать за Меган. Однако сторонники Теи настаивали отложить выборы до тех пор, пока вина Ее Преосвященства Валоренг не будет доказана или же наоборот, девушку не оправдают. В итоге склонились ко второму варианту.

 

 

Ближе к ночи Шедек отправился в гостевую половину Собора, туда, где размещалось высшее жречество. Пряча лицо под темным капюшоном накидки, и стараясь не попадаться на глаза прохожим, он шел в келью Меган. 

 

Жрица готовилась ко сну. Расплетала локоны, стоя возле зарешеченного окна и наблюдая, как солнце прячется за крышами домов. 

Несмотря на внешнее спокойствие, одному только Баргосу было известно, сколько всего довелось пережить Меган за эти несколько дней. Каких усилий ей стоило контролировать эмоции и стараться держаться естественно, думая о каждом шаге, каждом произнесенном слове. И как рыжая переживала из-за прощального письма от Аджа. Жрице так и не удалось найти опытного мастера, который смог бы подделать почерк магистра, и пришлось обратиться к услугам новичка. На взгляд непосвященного, послание было выполнено достойно, но кто знает, к чему мог прийти эксперт, если бы полиция вздумала сличить письма?

И поиски наемницы… Баргос настаивал, что убийцей обязательно должна быть женщина. Иначе следователь мог понять, что рану нанес мужчина.

 

Меган успела переодеться в ночную сорочку, когда дверь с лязгом распахнулась, и в келью влетел любовник. С грохотом заперев дверь на засов, Шедек набросился на жрицу, повалив на кровать.

- Твоих рук дело? Твоих?! - Он с силой вдавил Меган в постель, с ненавистью обхватив ее шею. - Я знаю, что без тебя не обошлось! Идиотка! Бестолочь! Решила избавиться от конкурентки! 

 

Меган хрипела, пытаясь вырваться из удушающего захвата. Она еще никогда не видела Шедека в таком бешенстве. Глаза его от гнева налились кровью, мощные ноздри бешено раздувались, белесая пена собралась в уголках рта, потное лицо раскраснелось. Магистр сжимал горло с такой силой, что казалось: еще немного - и шейные позвонки хрустнут. Жрица царапалась, отталкивала, пинала, но все бесполезно. Шедек вдавливал ее медвежьей хваткой, демонстрируя всю силу, на которую был способен.

 

- Вы... выс... кх... Шед... - Меган не могла говорить. 

В какой-то момент в глазах начало темнеть. Она теряла сознание. 

Шедек, заметив, как жертва перестала биться, ослабил захват, а потом и вовсе опустил руки. 

Посмотрел на жрицу с презрением:

- Симулянтка, - он пихнул ее в бок. - Вставай, не прикидывайся. 

 

Видя, что жрица продолжает лежать, закрыв глаза, Шедек взял с комода вазу, выбросил цветы и плеснул водой в лицо.

Меган закашлялась, тыльной стороной ладони стерла мерзкую воду, с испугом посмотрела на магистра. Потерла шею. 

Сильно он ее. 

- Кто тебя надоумил убить Аджа? - тихо, но все еще раздраженно спросил любовник.

По одному только взгляду Меган поняла: юлить - бесполезно. Этот жирный боров все знает. Сразу сопоставил факты. Его так просто не проведешь, не заставишь поверить, что Тея способна на убийство.

 

- Ты хоть понимаешь, в какую историю нас втянула? Кретинка! Куда твой Баргос смотрел, а? Я не верю, что ты с ним не посоветовалась. Ладно ты бестолочь, но он-то! Должен был предвидеть, чем это обернется! - Магистр юстиции заводился все больше и больше, вновь повышая голос. - Сейчас проверки начнутся. Каждого в Ордене перетрясут. Все грязное белье наружу вывернут. Ты хочешь, чтобы про нас узнали? Ты этого хочешь, да?! 

Меган продолжала молчать.

 

- Ты хранишь записки от меня?! 

Рыжая презрительно хмыкнула:

- Ты меня с Теей-то не сравнивай.

Ответ Меган слегка отрезвил Шедека - любовница и впрямь не тяготела к бессмысленной романтике. И все же следовало перестраховаться, ничто не должно бросить подозрение на Шедека. 

 

Он лично переворошил все ящики и сундуки Меган, желая убедиться, что полиция не сможет найти ни единой зацепки. 

В шкатулке обнаружил подвеску, которую преподнес рыжей, когда они только начинали встречаться. 

Забрал подарок. 

Меган не возражала. Ей было все равно. Она бы даже лично могла убить Шедека – так он ее измучил. 

«Еще рано», - твердила она себе, пытаясь сдерживать эмоции. Нельзя показывать характер. Перетерпеть, переждать. 

 

Получить в свои руки власть Верховной жрицы и тогда можно будет послать любовника к Рамону.

Да что там любовника? Весь Орден разогнать. Забрать всю власть в свои руки. 

Ради таких перспектив можно стерпеть нынешний погром и обвинения. Пусть беснуется. Скоро по-новому запоет.

 

- Ты хоть понимаешь, сколько теперь придется потратить сил, чтобы новость об убийстве не выползла за пределы Собора?! – продолжал ругаться Шедек, вытряхивая из шкафа наряды любовницы. - А мать Теи? Ты о ней подумала? Как только ей станет известно о том, что дочка в тюрьме - она здесь камня на камне не оставит! Как можно быть такой тупой? Ты не видишь дальше собственного носа! Только о себе думаешь. Конкурентку она решила устранить. Молодец! Допрыгалась! Попадешь в тюрьму - на меня не рассчитывай. Даже не смей кому сказать, что мы состояли в отношениях. Поняла?

 

Любовник бушевал, грозя привлечь внимание всех, кто находился поблизости. Требовалось его успокоить.

- Я думаю не только о себе, - с мягким упреком произнесла Меган, поднимаясь с постели. - И о тебе тоже. Вспомни, как давно ты желал стать Высшим магистром. И сколько ты бодался с Аджем из-за финансирования. А теперь ты сам можешь всем заправлять, - Жрица нежно оплела руками любовника, но тот оттолкнул ее. 

Меган едва сдержалась, чтобы не залепить ему пощечину. 

Выходнула и вновь ласковым тоном продолжила:

- Как только я стану Верховной жрицей, ты - возглавишь Орден. 

- А кто станет новым магистром финансов? – скептически поинтересовался Шедек.

Гнев постепенно проходил. Меган в очередной раз удалось повлиять на его настроение.

- Назначим Баргоса.

Магистр хотел было раздраженно отмахнуться, но рыжая не позволила. Ласково, точно кошка, она продолжала поглаживать Шедека, успокаивая агрессивного любовника.

- Я знаю, что Баргос не слишком тебе нравится, но подумай сам - это наш человек. И он будет делать то, что ты ему скажешь. Представь: все финансы окажутся в твоих руках. 

Шедек задумался. 

В словах Меган был здравый смысл. На Баргоса достаточно компромата, чтобы он послушно выполнял все, что скажет Шедек. А имея в своем распоряжении доступ к финансам Ордена…

 

Что ж. Следовало признать, что план девчонки был не так уж и плох. Рискованный, но с весьма заманчивыми перспективами. 

А если Тее удастся доказать невиновность, и полиция выйдет на Меган… Что ж. Одной смертью больше, одной меньше. Достаточно будет инсценировать самоубийство рыжей прежде, чем она попадет в полицию. Оставить предсмертную записку с признанием вины и влить в ее глотку яд. Этого будет вполне достаточно, чтобы дело закрыли.

 

Продумав, как может обезопасить себя, Шедек окончательно успокоился. А покорный вид жрицы заставил возжелать ее. Толкнув любовницу на кровать, он долго и с особым остервенением терзал молодое тело, вымещая остатки злости. И лишь спустя час, притомившись, ушел к себе, оставив изможденную жрицу в одиночестве.

 

 

***

 

Весь следующий день в Соборе бушевала «гроза». Матушка Теи, узнав о трагедии, примчалась в Орден, грозясь стереть все жречество в порошок и лично дойти до Его Величества Альберга II, ходатайствовать о роспуске Ордена. Мамаша была убеждена, что все это поклеп, и старикашка Адж нарочно присылал Тее грязные письма, «развращая юную невинную девочку». И что кто-то узнал об этих письмах и решил воспользоваться случаем поквитаться с Высшим магистром, а всю вину спихнул на беззащитную Тею.

 

Во время визита госпожи Валоренг даже высшее жречество, и то старалось сидеть тихо по своим кельям, только бы не попасть под горячую руку разбушевавшейся женщине. Меган и вовсе запретили выходить из комнаты: мадам Валоренг и раньше не питала теплых чувств к языкастой девице, а в таком гневе и вовсе могла закатить скандал. 

 

 

Поздним вечером Старшая жрица Альха направилась в сад, чтобы прогуляться перед сном на свежем воздухе, а заодно тайком встретиться с молоденьким Клавием (нельзя было забрасывать мальчишку, требовалось периодически подкидывать дрова в его пылкие чувства, прочно удерживая при себе). 

Тем более что Клавий был весьма недурен собой, и Меган начинала подумывать над тем, чтобы использовать паренька в постели. Не все ж терпеть побои от Шедека, нужно и себя баловать. Мальчик идеально годился на эту роль: достаточно опытный, чтобы не разочаровывать жрицу, и в тоже время робкий и послушный, готовый выполнить любую прихоть возлюбленной. 

 

Но по дороге в сад Меган перехватили – магистр по делам южных церквей, друг семьи Валоренг и личный покровитель Теи – Ярен Цевс стоял у выхода, глядя в темнеющее небо. Мощный, крепкий, с грубоватыми мужицкими манерами, не стесняющийся говорить все как есть, прямо и честно. Ярен не слишком походил на мускулистого человека, но и назвать его толстяком язык не поворачивался. Больше всего ему шло определение «крепыш». Даром что магистр по делам южных земель, или, как его еще называли, Земельщик (за любовь к земледелию), не так давно отметил шестидесятилетие. Он по-прежнему оставался здоровым мужиком, способным не только вспомнить боевые заклинания, но и сразиться в рукопашном бою. 

Голова у Ярена была лысая, точно куриное яйцо. Даже бровей толком не видать – выцвели на солнце. Челюсти походили на бульдожьи – квадратные, отвисшие. И взгляд – цепкий, хваткий, от которого становилось не по себе. 

 

- Ваше Преосвященство, - окликнул жрицу Земельщик.

Меган, надеявшаяся проскочить мимо Ярена, была вынуждена остановиться.

Присела в поклоне, поцеловала протянутую руку, от которой пахло грязью и копченой колбасой.

- Ваше Высокопреосвященство, - учтиво отозвалась рыжая.

- Давай отойдем, - Ярен, питавший отвраение к бессмысленным церемониям, сразу перешел на «ты».

Они уединились в беседке, располагавшейся в дальней части сада.

 

- А ты молодец. Хорошо все придумала с убийством и письмом. - Земельщик испытующе посмотрел на жрицу.

- Не понимаю, о чем вы, - ослепительно улыбнулась Меган, хотя мысленно ужаснулась: как много известно Ярену, и что скрывается за этой провокацией?

- Все ты понимаешь, - отмахнулся Магистр, которому претило бабское лицемерие. – Только рано радуешься. Я-то знаю, кто все подстроил. Успел поговорить с той служанкой, что давала показания. - И с усмешкой добавил, - прежде, чем она куда-то исчезла.

 

Меган внутренне похолодела. Баргос рассказывал про ушлую горничную. С такой вполне бы сталось продать информацию Цевсу. 

И если Земельщик знает, что девицу нанимал Баргос… 

«Говорила же ему – общайся через третьих лиц. Нет. Решил сам убедиться, что все будет сделано как надо. Доубеждался». 

 

И все-таки внутреннее чутье остановило Меган. Заставило промолчать. А потом, когда эмоции чуть поутихли, рыжая заметила подвох в словах Ярена.

Он не беседовал с горничной! Иначе уже сейчас Меган допрашивали бы в участке. 

Это всего лишь проверка. Наблюдает, как Меган отреагирует. Гнусный манипулятор.

 

- Не знаю, чего тебе могла наплести служанка, но я к этому не имею ни малейшего отношения, - вновь заулыбалась жрица и облокотилась о деревянные поручни беседки, выставив вперед соблазнительную грудь. - Да, признаю, мы с Теей были заклятыми соперницами с самого детства. И мне действительно на руку ее арест. Если она не будет принимать участие в испытательной неделе, у меня будет гораздо больше шансов победить.

- Что, даже в Лабиринт рискнешь зайти?

- Рискну! Не одна ваша Тея помнит заклинания, - запальчиво ответила Меган, внутренне кипя от негодования. Она ненавидела, когда ей указывали, что она чего-то не знает.

- Охотно верю, - скептически фыркнул магистр. – Но рано радуешься. Вы думали, что убили горничную, но я специально установил за ней слежку. Догадался, что вы попытаетесь избавиться от девчонки. Так что она жива. И как только придет в себя – будет свидетельствовать против вас. 

Ярен помолчал, наблюдая за произведенным эффектом, но жрица продолжала улыбаться, кокетливо наматывая на пальчик рыжий локон - считала, что мужчина блефует.

 

Так и не дождавшись реакции, Ярен произнес:

- Доброй ночи, Меган. Боюсь, это одна из последних ночей, которые ты проведешь на свободе. 

После чего покинул сад. 

Ему так и не удалось добиться от жрицы признания, но он надеялся, что после этой беседы ее нервы сдадут, и она выдаст себя. А еще Цевс изо всех сил молил Денею послать горничной исцеление. Полученные раны оказались слишком глубокими, она потеряла много крови, но сейчас о ней заботились лучшие врачи столицы. Горничная была обязана выжить и назвать имя настоящего убийцы.