Я, конечно, совершенно безобразным образом выбиваюсь из графика, пытаясь утоптать в оставшиеся до вторника дни все декабрьские дела, но так уж получается. Как всегда, впрочем.

Расшифровываю давно обещанного и привезенного из Саранска Леонида Яковлевича Аркаева. Именно тот случай, когда интервью хочется рвать на цитаты. Немедленно. И отливать в бронзе. Много не очень нормативной лексики, правда. Но вся она до токой степени органично ложится в контекст, что мушшш в какой-то момент сказал: "Если тебе скажут, что это хорошее интервью, я саркастически рассмеюсь и скажу, что слышал этот текст в гораздо более крутом изложении!"

Поскольку у нас нарисовались гости по работе и все заняты, а мне лень идти за наушниками, чтобы продолжать расшифровывать разговор, я цитат пока накидаю. 

"...Вот у нас сейчас появилась так называемая демократия – а это все, конец. Мы на войне, причем все время – в атаке. Где тебя все время хотят подстрелить. И ты должен не просто понимать это, но и быть готовым"

"Знаете, почему из хороших спортсменов крайне редко получаются хорошие тренеры? Потому что они уже удовлетворили свои амбиции. Дошли до верха совершенства и осознали это. Если и начинают тренировать, то идут тем же путем, которым когда-то шли к успеху сами. А спорт непрерывно уходит вперед"

"- Неужели было комфортно жить в обстановке, где вас ненавидят и боятся?
- На это мне было наплевать. Я делал свою работу. Причем делал ее честно и справедливо. Ты заработал – ты получил. У меня были любимчики, но именно с ними я больше всего ругался"

"Тренер обязательно должен понимать: главная задача заключается не в том, чтобы подтягивать к лидеру тех, кто слабее. А в том, чтобы лидер непрерывно уходил вперед, увеличивал отрыв. Только в этом случае гонка за ним станет эффективной и создаст максимальную мотивацию тем, кто сзади"

"- В последние годы вашей работы меня не покидало чувство, что вы считаете себя если не господом богом, то как минимум человеком, который всегда прав и чьи указания вообще не могут и не должны оспариваться.
- Так я и сейчас так считаю. Главный тренер вообще не должен сомневаться в том, что делает. И уж никак не должен допускать, чтобы его сомнения становились заметны тем, кто работает с ним рядом"

"Я очень много всегда вкладывал в тех, с кем работал. Думал об этом постоянно. Пытался предусмотреть все возможные ситуации. Чтобы у людей не случалось травм, например. Никогда не пытался требовать, предварительно не объяснив, для чего нужна та или иная работа. Тот же Виталий Щербо, помню, кричал на тренировках: «Это же натуральный застенок, концлагерь!» Но Щербо у нас кто? Правильно, шестикратный олимпийский чемпион. А недавно сказал: «Я только сейчас начинаю понимать, что такое тренерская работа и как много вы на самом деле для меня сделали»

"- Вы по-прежнему считаете, что завоеванные медали стоили всех принесенных ради них жертв?
- Медаль ведь не самоцель, даже олимпийская. Скорее – это символ того, что ты сумел преодолеть себя. Совершенно иная уверенность в своих силах. Другой взгляд на жизнь, наконец. Вот на кой черт вам сдался очередной иностранный язык, который, знаю, вы сейчас учите? Это все – та самая медаль. Очередной вызов себе.
- Получается, что выращивая чемпионов, мы тем самым выращиваем некую элиту общества?
- Однозначно" 

Ушла считать аркаевские медали. Самой вдруг стало интересно, сколько их было - с 1973 по 2004 год

Разговариваю с известным тренером. Иностранным. Спрашиваю его: мол, в отношении тренеров-иностранцев в России нередко можно услышать, что такой специалист никогда не станет работать на нашу страну столь же самоотверженно, как «свой». Прошу прокомментировать и слышу в ответ:

- Не думаю, что дело в национальности. Во всяком случае, когда я сам только приехал в Россию, понял, что не так много русских тренеров готовы проводить со спортсменами 320 дней в году. Или взять нынешнюю ситуацию: многие из тех, с кем я сотрудничаю сейчас, достаточно профессиональны, чтобы тренировать команду самостоятельно. За четыре года они прошли прекрасную школу, все моложе, чем я, каждый способен работать так же, как я и даже больше. Но это ведь вовсе не потому, что они – русские. В спорте, как мне кажется, в этом отношении все достаточно просто: ты либо профессионал, либо нет.  Национальность при этом – дело десятое.

Я вообще периодически много думаю на тему, а что же такое "великий тренер"? И чем больше думаю, тем сильнее мне кажется, что далеко не всегда определяющим является количество медалей. По-настоящему великими мне представляются специалисты, способные вытащить из каждого спортсмена и из каждой ситуации вокруг этого спортсмена абсолютный максимум. Хотя единого ответа на этот вопрос наверное не существует.

Одна из тем, которая всегда меня сильно интересовала - срок  в течение которого профессионал высочайшего качества способен выполнять свою работу без потери качества. Спортсмен - выступать, тренер - делать результат, журналист - писать тексты и быть интересным. Ну и так далее. Ведь должна же наступать та самая "усталость металла", при которой человек начинает ощущать как минимум желание сменить род деятельности, как максимум - всех удавить и утопиться уехать  в деревню и заняться рыбалкой. 

На примере фигурного катания поняла, что ответа у меня нет. Потому что примеры диаметрально противоположны. Москвина, например: человек, от которого я никогда не знаю, чего ждать. Интересна до безумия. Энергична до завистливого скрежета зубов. Скорость  работы мысли и принятия решений просто чумовая. Наверное, у нее что-то болит по утрам, а к вечеру прихватывает сердце. Но этого никто не видит и, подозреваю, мало кто допускает, что так вообще может быть.

Или другой пример: известнейший тренер, корифей. На которого я еще не так давно смотрела с придыханием. Но несколько последних лет, наблюдая за продуктом ее тренерской деятельности, испытываю одно-единственное чувство: глубокий стыд пополам с жалостью. Потому что то, что выходит - это ужас-ужас. Словно все это сделано 30 лет назад и костюмы спортсменов пошиты тогда же, причем кустарным способом и из занавески, по случаю ухваченной на западном блошином рынке. И кладбище нереализованных талантов за спиной. Рядами. 

И я совершенно пока не поняла, как отношусь к возможному возвращению в фигурное катание Татьяны Тарасовой. То, что она вернется, для меня очевидно. Случайно тех фраз, что она сказала мне в интервью, тренеры ее масштаба не говорят. Раз говорят, то как минимум об этом думают. Никакой другой жизни, кроме фигурного катания, у нее нет. Куча идей. Хватит ли терпения? Не знаю. В 2006-м, отказавшись от работы с Аракавой, она сама сказала именно про терпение. Мол, терпение закончилось. А без этого тренер - не тренер. 

И я, кстати, совершенно не уверена, что хочу увидеть Тарасову у борта. Наверное просто боюсь увидеть ее недееспособной там, где совсем недавно она была великой. Хотя только полномасштабное возвращение к работе, как мне кажется, способно сделать ее по-настоящему счастливой.

Писала уже как-то, правда давно: после мюнхенской Олимпиады американцы провели опрос среди своих спортсменом и вывели (за давностью лет могу незначительно ошибаться в цифрах), что 89 процентов спортсменов, ставших в 1972-м олимпийскими чемпионами, имели тренеров-диктаторов, 9 процентов - тренеров-демократов и два процента - тренеров-либералов. Вчера я вдруг задумалась на эту тему (футбол навеял). Слышали ведь все неоднократно, что к футболу с общепринятыми мерками подходить не следует. Почему не следует, мне непонятно, ну да ладно, бог с ним. Просто вспомнились две команды: баскетбольная - времен Гомельского, и ватерпольная - времен Блюменталя. Как эти два тренера ими рулили. У того же Блюма что ни спортсмен - звезда масштаба нечеловеческого. А у звезд, хочу заметить,  минусы характера тоже, как правило, звездного масштаба. Поэтому, собственно, с ними до такой степени трудно работать.

Как Блюменталь ухитрялся держать в узде такое количество буйных мужиков, для меня по сей день загадка. У Гомельского точно такие же наличествовали, просто водное поло мне более знакомо было - в силу собственной специализации. 

Наверное это и правда самое сложное для руководителя в любой профессии - собрать вокруг себя выдающихся людей и сделать так, чтобы они захотели тебя слушаться. Именно захотели. Чем более масштабна личность, тем сложнее ее заставить что-то делать против воли. Да что там - сложнее. Невозможно просто.

Все это, помимо мыслей о футболе, мне фильм вчерашний навеял - о Сергее Павловиче Павлове. Таких тренеров, как Блюм и Гомельский, у него в достатке было. Один мой папенька чего стоил... И рулил ими СП так же успешно, как они - своими спортсменами. Уникальный был мужик. Его и боялись порой до судорог, и одновременно с этим  любили безмерно. Вчерашняя  киношка в очень слабой мере это отразила.

Это для моей мамы пост. Мася, я знаю, что я - нехороший человек, что не звоню, но у меня все нормально. Я тебя очень люблю! В Токио я не еду - это тебя должно утешить. И вот специально для тебя картинка: мы не виделись 27 лет - я посчитала.

Для остальных поясняю: на снимке - выдающийся тренер по прыжкам в воду Валентина Николаевна Дедова. Человек, сделавший из меня олимпийскую чемпионку. И если кому-нибудь придет в голову прибавить к моим словам "выдающийся тренер" слово "в прошлом" - бан будет незамедлителен, беспощаден и навсегда.

 Много раз убеждалась и сегодня получила очередное подтверждение тому, что большая ошибка - пытаться оценивать те или иные поступки человека, руководствуясь своей, или, что еще хуже, общепринятой логикой. Кажется порой - да что там "кажется", уже уверен вполне - что прекрасно понимаешь почему интересующий тебя человек ведет себя тем или иным образом, а начинаешь с ним разговаривать, и выясняется что все совсем не так. Иногда сложнее, иногда проще, но по-другому.

Вот сколько лет я пишу о плавании (19 на самом деле), столько лет в поле моего зрения так или иначе попадает Виктор Борисович Авдиенко. Великий тренер - безусловно. Три золотые олимпийские медали Жени Садового и два золота Дениса Панкратова - яркое тому подтверждение.

С тех пор очень много времени прошло. Авдиенко, закончив тренировать собственных учеников,  был главным тренером - не очень хорошим, на мой взгляд. Построил замечательный спортивный клуб в Волгограде, а что касается его нынешней работы, то я ей толком никогда не интересовалась. И с Авдиенко, собственно, беседовала нечасто. Мне только доносили периодически доброжелатели, что Виктор Борисович очень меня не любит. Мне это по барабану, если честно, всегда было.

А сегодня мы с Авдиенко совершенно замечательно поговорили за жизнь под специально сваренный для него борщ. В этом разговоре я, естественно, спросила, почему весь результат закончился у тренера в 1996-м? Что случилось? Таланты не того масштаба попадались, фарт ушел, или что еще стряслось. А он вдруг как-то очень просто мне сказал:

"Понимаешь, я знаю одно. Чтобы вырастить олимпийского чемпиона спортсмен и тренер должны быть готовы принести в жертву этой цели абсолютно все. Это жутко на самом деле - ты приходишь домой, но близким с тобой невозможно разговаривать, потому что твоя голова занята мыслями о результате. Ты идешь в гости и торчишь там - бельмом на глазу у всех, потому что у всех праздник, а ты думаешь о результате. Ты ползаешь за спортсменом по бортику, показываешь ему какие-то технические движения, потом ночью тебе все это снится, он проигрывает - ночью, а ты просыпаешься в холодном поту. И понимаешь, что уже пять утра и надо идти на первую тренировку в бассейн.  Именно так я жил много лет ради того, чтобы мои спортсмены становились олимпийскими чемпионами. А когда Панкратов закончил плавать  я вдруг понял, что не готов больше до такой степени вкладываться в результат. Не смогу себя заставить, не вытерплю. А значит, результата не будет. И значит, я буду обманывать спортсменов, обещая им этот результат..."

В общем, беседа полным откровением для меня оказалась. Не так часто случаются настолько пронзительно-искренние разговоры.

 Иногда я ненавижу свою профессию. Иногда  - это когда понимаю, что голова и психика неспособны справиться с тем, что рассказывает собеседник. Где-то в глубине себя я уже почти что решила, что никакого интервью, конечно же не будет, потому что я вряд ли сумею себя заставить расшифровать запись, да и не знаю, на самом деле, как это интервью писать. Но профессия предполагает умение слушать , и я продолжаю слушать. А собеседник очень ровным и совершенно безэмоциональным голосом  продолжает рассказывать:

- Он в Мюнхене в 1972-м все выиграл. Девять золотых медалей. Через какое-то время его сняли. А он не мог без этой профессии, понимаете? Просто не видел в жизни другого смысла. Сначала заболел, тяжело. А потом... Потом он взял дома топор, положил руку на разделочную доску, и отрубил ее по локоть. И в ванную лег. А перед этим мне позвонил: "Валер, приезжай. И скорую. Наверное понадобится"...

Я приехал сразу, но уже все было кончено.

Он тяжело замолкает, я же чуть ли не кричу: "Ну, зачем? Зачем вы снова пытаетесь вернуться в эту профессию?" Я совершенно искренне этого не понимаю, тем более, что мы и не знакомы совсем, и жизнь его меня совершенно не касается. А он вдруг очень тихо, почти шепотом  - и я понимаю, почему - чтобы не дрожать перед женщиной голосом, говорит:

- Я не могу больше. Понимаете, не могу. Просыпаюсь утром и думаю о том, что я -тренер. Иду на работу - и думаю, что я - тренер, с работы возвращаюсь и снова о том же думаю. У меня ведь нет другой жизни. Я готов что угодно отдать за то, чтобы вернуться в профессию - квартиру, дачу, картины, которые всю жизнь собирал... И куда угодно идти готов. Хоть в триатлон, хоть в парус, хоть в бильярд ...

... Мне кажется, он никогда больше не вернется в большой спорт. Вот просто кажется - и все.

У Татьяны Тарасовой есть больная тема - свой каток. Она говорит об этом уже много лет.  Я каждый раз про себя в таких случаях думала: зачем ей этот каток? Зачем вообще "свой" каток тренеру, который сам говорит о том, что работать тренером в полном объеме уже не может и вряд ли когда будет.

Но есть другая, очень важная, как мне кажется], сторона. В ЦСКА Тарасова... как бы это помягче выразиться... Раньше это называлось "приживалка".  Так называли людей, прилепившихся к чьей-то семье и живущих за счет этой семьи. Живущих с ощущением, что в любой момент тебя без объяснения причин могут вышвырнуть на улицу. В ЦСКА распоряжается Лена Водорезова, которая, собственно, и создает Тарасовой любые условия. Нужен лед ночью - значит, будет ночью. Нужен круглосуточно - значит, будет круглосуточно.

А если бы Водорезовой в ЦСКА не было?

Ужасно унизительно, как мне кажется, все это понимать.

В последнем нашем разговоре Тарасова вскользь сказала: "Ну на что я, собственно, могу рассчитывать и о чем просить, если в России до сих пор нет ни одного катка, названного именем моего отца?

Честно говоря, мне в этот момент сильно не по себе стало. Потому что на эту тему у меня точно такая же история имеется, которую я довольно долгое время загоняю в подсознание, но иногда что-то проклевывается. Когда проклевывается, я начинаю думать о своем отце. О человеке, одно только упоминание имени которого до сих пор помогает мне наводить на международном уровне любые контакты  с тренерами любой страны. И я теряюсь, например, когда эти тренеры задают мне вопрос "А почему твой отец до сих пор не представлен в международный зал спортивной славы? Это же от вашей национальной  федерации зависит"

Один тренер  (бывший пловец отцовской сборной СССР) спросил в Будапеште и о том, почему до сих пор бассейну на Озере Круглом  (тому самому, который был построен в 75-м, кажется, по требованию отца для его команды) не присвоено имя отца. Или хотя бы кого-то из великих тренеров того поколения - Кошкина, например. Хотя, наверное, в честь Кошкина логичнее было бы назвать бассейн в Питере. Интересно, помнит ли нынешний президент федерации плавания Володя Сальников, что Кошкин - тренер, сделавший из него великого пловца? Иногда мне кажется, что нет. 

А я каждый год, получая (как член зала спортивной славы) бюллетени для голосования, завидую американцам. Эта страна без истории делает все, чтобы выжать максимум истории из тех свершений, что у нее есть. Каждый год в каждой из номинаций - десяток американских спортсменов, тренеров, спортивных менеджеров...

Вот такие воспоминания. И не очень случайные на самом деле. Просто отцу сегодня исполнилось бы 80 лет.

Интервью с Тарасовой планировалось  совершенно "дежурным" - о том, что и как происходит сейчас в сборной и близ. В целом оно таким и вышло, но вот чем мне безумно нравятся все беседы с Тарасовой, она блистательно умеет как бы невзначай, перебирая в косметичке таблетки, или заваривая чай, бросить фразу, над которой потом очень долго думаешь. Например, такую:

"Если они (фигуристы)  ставят перед собой высокие цели, то должны 45 минут разминаться в зале, потом два с половиной - три часа работать на льду, потом снова идти в зал, потом обедать и отдыхать - с дневным сном, потом снова приходить на разминку в зал, работать с хореографом... Это не какая-то моя придурь, а система, опробованная десятилетиями и десятилетиями дававшая результат. Спортсмен должен пройти через такой объем работы, не сломавшись при этом..."

Или такую:

"совершенно неправильно ставить свои амбиции выше профессиональной деятельности уникального по таланту человека, который нуждается в моей помощи"

Лет десять назад, когда я с каждого тарасовского интервью совершенно потрясенная приходила, у меня даже мысли была собрать все ее интервью, которых у меня на сайте больше двух десятков уже,  в отдельный сборник. Потому что это - фантастически информативная  книга для любого тренера. Даже для тех, кто Тарасову терпеть не может. В таких случаях, наверное, надо просто уметь абстрагироваться от личности говорящего и видеть суть.

Был период, кстати, когда Тарасова довольно часто раздражала меня  как ведущая "Ледникового периода".  Мне даже тяжело было с ней общаться. А потом до меня вдруг дошло, что это - вообще другое. Вообще не имеющее отношение с Тарасовой-тренеру. И все встало на свои места. 

PS: убедительная просьба для комментирующих - без флуда. Я перевела комменты (в тестовом режиме) в другую почту, синхронизированную с телефоном, и мне совершенно не хочется тратить время на то, чтобы выгребать оттуда мусор.

 Ему - 80, ей - 68. Вместе почти 50 лет. Бок о бок. Одна тренерская профессия - то есть, круглосуточно вместе люди. Постоянный диалог, когда находятся рядом. Например, такой:

- ...Стенки бани имеют обыкновение охлаждаться. Для того, чтобы они прогрелись... Да что я тебе объясняю, ты ж не знаешь физики... Надо, чтобы сначала стенки прогрелись. Потом подкидывать дрова, чтобы поднялась температура.

- В такую баню я не пойду. Там жарко.

- Я тебе еще раз объясняю: нужно время, чтобы прогрелись стены. 

- Я сама все сделаю.

- Тебе это доверить нельзя. Ты печку топить не умеешь.

- Я все умею!

- Не умеешь. Устроишь пожар, или еще что-нибудь. Ты же уже ухитрилась сжечь три тостера.

Не пишется мне что-то больше о биатлоне. Поэтому с большой долей вероятности заявляю, что сегодняшний вторничный материал - последний в этом мае-июне-июле-августе-сентябре на эту тему. Александр Привалов. Великий тренер.

Можно и не представлять, наверное: не знать, кто такой Привалов, человеку, интересующемуся спортом, вообще стыдно должно быть. Но я напомню, что он и биатлонистом неплохим был в свое время. Олимпийская бронза Скво-Вэлли, олимпийское серебро Инсбрука... Хотя вот сам он считает, что не задалось у него: ну, что такое серебро и бронза? Так, пшик...

Наверное, потому и тренером стал выдающимся, что так считал.

А вот и само интервью . На заключительный подзаголовок внимания не обращать: сняла я часть текста по просьбе Александра Васильевича, а вот то, к чему он сводился, в заголовке по чужому недосмотру осталось )))

Завтра день рождения Станислава Жука. Мне нужно писать о фигурном катании в Хельсинки, а я сижу и думаю о нем. И о том, что все великие фигуры выкрашены в два цвета. Только два. Белый и черный. Гений и злодейство, добро и зло, победа и поражение. И никаких полутонов. А ведь именно в этих полутонах - жизнь. Семьи, обычно не очень счастливые, дети, всегда очень любимые, какие-то увлечения, иногда смешные. Капусту квасить, например. Или выращивать тюльпаны. Или рыбу ловить, плавая с подводным гарпуном. Мне немножко повезло, наверное. Многих из этих великих я знала на уровне полутонов. Поэтому мне всегда было сложно поддерживать разговоры, изначально носившие черно-белый характер.

Вот и Жук не был святым. Кем он только не был в своей жизни: и великим, и героем, и отщепенцем... А фигурное катание (то, что сейчас) - это Жук. Не Тарасова, не Чайковская, не Мишин, не кто-угодно еще, а Жук. Все, что происходит сейчас, вся новая система определения результата по большому счету именно им придумана.

Когда-то, когда его выгоняли из сборной, он просто хлопнул дверью со словами: "Сделайте лучше". И 1 ноября 1998 года, получается, тоже хлопнул. И вот уже 10 с лишним лет фигурное катание без него живет. Хотя на самом деле - с ним...