В Турции с первым официальным визитом побывал новый премьер-министр Англии Дэвид Кэмерон . В этой связи многие турецкие СМИ отметили, что Кэмерон "пошел по стопам Барака Обамы , совершившего в 2009 году официальную поездку в Турцию, чтобы продемонстрировать крепнущие стратегические связи с единственной мусульманской страной-членом НАТО ". Однако после визита президента США Турция откровенно взяла курс на сближение с Ираном и Сирией. Поэтому вопрос, что произойдет в регионе после визита британского премьер-министра, не лишен интригующей основы. Тем более, как подметила служба BBC , "ранее премьеры Англии не говорили с таким пафосом о поддержке Турции".

Действительно, Дэвид Кэмерон. заявил, что Турция внесла большой вклад в НАТО и обеспечивала безопасность Европы. "Поэтому очень несправедливо, что страна, на протяжении многих лет являясь союзником Европы в НАТО, не может вступить в ЕС. Турция - светская мусульманская страна, и, принимая ее в свои ряды, ЕС должен руководствоваться не религиозным фактором, а приверженностью этой страны культурным ценностям", - широко рассуждал в Анкаре британский премьер. - У нас общее видение проблемы: мы желаем, чтобы Турция стала полноправным членом Евросоюза , и убеждены, что нечестно требовать от Турции охранять лагерь, но не допускать ее внутрь палатки". Правда, ранее Британия почему-то не замечала выставленных часовых у входа в такую палатку.

Официальные переговоры по заявке Турции на членство в ЕС начались еще в 2005 году. При этом туркам было предложено выполнить три так называемых "копенгагенских критерия". Это - действующая рыночная экономика (с этим все относительно благополучно). Хуже со вторым: по европейским стандартам, Турция еще не считается демократической страной, и один из самых острых вопросов - это проблема прав человека и особенно положение этнических меньшинств, в частности курдов. Третий критерий: туркам было предложено перенести огромный массив - свыше ста тысяч юридических документов ЕС - в свое законодательство. Процесс этот чрезвычайно сложный и может отнять не одно десятилетие. Но существует еще один момент, который не был вписан в "копенгагенские критерии": это отношения Турции с государствами-членами Евросоюза. Речь идет, прежде всего, о кипрской проблеме, отношениях с Грецией. Плюс к этому отказ турецкого парламента ратифицировать цюрихские протоколы, предусматривающие нормализацию отношений с Арменией. То есть объективной реальностью является факт проблемного сосуществования Турции с региональными "христианскими" державами.

Но и Анкару можно понять, ведь следование в русле "евростандартов" в законотворчестве, в частности, по курдскому вопросу, это - путь к возможной утрате контроля над частью своих восточных территорий. Турция, бывшая в годы "холодной войны" верным союзником НАТО на южном фланге, ждала от Запада не такой "благодарности".

Поэтому, по большому счету, дрейф Турции от принципов кемализма в сторону исламизма можно оценивать как ответную реакцию на политику Запада, когда страна оказалась лицом к лицу перед проблемой новой национальной идентификации. В этой связи британский премьер-министр Дэвид Кэмерон любопытным образом определил группы противников Турции в Европе: консерваторы, которые не могут согласиться с растущей экономической мощью Турции, и те, которые придерживаются предрассудков в отношении ислама. Позиции первой группы действительно усилились в период кризиса, когда Турция после подписания ряда соглашений с Россией, Ираном и Азербайджаном стала не только главным энергетическим транзитным пунктом на Ближнем Востоке, но и в силу падения импортного спроса в ЕС начала активно развивать торгово-экономические отношения с соседними странами и африканским континентом.

Что же касается реакции ЕС на так называемый "турецкий ислам", то тут тоже просматривается интрига. Например, Брюссель поддержал проведение инициированного правящей "Партией Справедливости" референдума в Турции относительно поправок в Конституцию страны, которые вводят военных в систему общей гражданской юрисдикции. "Эта реформа - движение в верном направлении. Ранее были определенные недочеты в этой сфере, но то, что было сделано, поддерживают все страны ЕС и его руководство", - заявил по этому поводу один из еврокомиссаров. Тем не менее парадокс в том, что турецкие военные и часть действующей от их имени оппозиционных сил уверены: Анкара дрейфует не на Запад, а в сторону " нового исламизма", и что ЕС используется ею "как прикрытие для переориентации внешней политики в восточном направлении". Как писала The New York Times со ссылкой на главного советника главы турецкого правительства Реджепа Тайипа Эрдогана Ибрагима Калина, Запад в отношении Турции используют двойные стандарты. "Когда СЩА делают предложение России, то все начинают это превозносить как новую эру в дипломатии, - подчеркнул Калин. - Но когда Турция пытается расширить свои контакты с Ираном, то все начинают спрашивать, не означает ли это смену политической ориентации". В то же время и сама Турция не чурается сложной игры. Например, ведущий турецкий эксперт по ЕС Ченгиз Актар предупреждает, что "Западу следует остерегаться не контактов Анкары с исламскими странами региона, а укрепления позиций России в Турции". По его словам, "однажды уязвленная Турция сможет сказать Европе: "Спасибо, не надо", и начать сближение с Москвой".

Другое дело, когда сами турецкие политики продолжают разыгрывать европейскую карту. В этом смысле заявленное желание официального Лондона выступить в роли "главного лоббиста идей о членстве Турции в ЕС" их вполне устраивает. Любопытно, что недавно глава МИД Ахмет Давутоглу заверил турецких "европеистов", что в силу того, что существующие между Турцией и ЕС механизмы недостаточны для "уверенной и влиятельной координации, в течение недели или месяца будут построены новые механизмы". Однако вместо "механизмов" в Анкаре появился британский премьер. Зачем? Не потому ли, что в преддверии вывода войск США и их союзников из соседнего Ирака, Лондон желал бы "держать руку на турецком пульсе", чтобы лучше понимать, что будет происходить на Ближнем Востоке. А для такой цели Анкаре можно обещать "приятные брюссельские сны", проглатывая взамен "сладкую турецкую халву".