12 июня исполняется 18 лет с тех пор, как российскую столицу бессменно возглавляет Юрий Лужков. По сложившейся уже традиции, эксперты предрекают, что этот год на посту мэра станет для него последним.

Ряд последних громких скандалов, связанных с попытками снести поселок «Речник», «битвой при Кадашах» и новым Генпланом развития Москвы, явно не сыграл на пользу имиджу «мэра-хозяйственника», лишив Лужкова последней поддержки народа. Недовольны столичным градоначальником и в Кремле, где, судя по всему, давно подыскивают ему замену. Все это позволяет политологам пророчить «непотопляемому» Юрию Михайловичу скорую отставку. Как, впрочем, и три, и пять, и десять лет назад.

Юрий Лужков родился 21 сентября 1936 года в Москве в семье рабочего-плотника. Окончил институт нефтехимической и газовой промышленности им. Губкина.

С 1958 по 1963 год работал в Научно-исследовательском институте пластических масс на разных должностях.

С 1964 по 1971 год — начальник отдела по автоматизации управления Государственного комитета по химии, с 1971 по 1974 год — начальник отдела автоматизированных систем управления (АСУП). С 1974 по 1980 год — директор Опытно-конструкторского бюро по автоматике при Министерстве химической промышленности. В 1980 году был назначен генеральным директором научно-производственного объединения «Нефтехимавтоматика», а в 1986 году — начальником управления по науке и технике Министерства химической промышленности.

В 1987 году по инициативе нового первого секретаря МГК КПСС Бориса Ельцина назначен первым заместителем председателя Мосгорисполкома.

В апреле 1990 года занял должность председателя Мосгорисполкома.

В июле 1991 года Лужков был избран на пост вице-мэра Москвы и председателя московского правительства.

В 1992 году мэр Москвы Гавриил Попов неожиданно ушел в отставку. 6 июня 1992 года Указом Президента России Бориса Ельцина Лужков был назначен мэром Москвы. Впоследствии он четырежды (1996, 1999, 2003, 2007) переизбирался на этот пост (набрав соответственно 88,5 процента, 69,9 процента, 74,8 процента голосов избирателей).

Начало карьеры Юрия Лужкова не только не предвещало будущего взлета, но и, по меркам советского времени, надежно блокировало его попадание в высшую политическую элиту. В течение 18 лет после окончания института будущий мэр медленно поднимался по ступеням иерархии далеко не самого значимого в СССР Министерства химической промышленности. Казалось бы, судьба «номенклатурного чернорабочего» для Юрия Михайловича была предопределена, и самая крупная должность, о которой он мог мечтать, — заместитель министра.

Однако на рубеже 80–90-х годов судьба неожиданно повернулась к Лужкову лицом. В 1987 году первому секретарю Московского горкома КПСС Борису Ельцину, который тогда только начинал свой путь на вершину политического олимпа страны, понадобился человек на «расстрельную» вакансию первого заместителя председателя Мосгорисполкома. Неожиданно для многих Борис Николаевич остановил свой выбор на Юрии Михайловиче, имевшем устойчивую репутацию технократа-трудоголика и не боявшемся никакой рутинной работы.

Именно эта должность позволила Юрию Михайловичу установить тесные связи с будущими крупными бизнесменами, которые и сделали на него ставку в апреле 1990 года при выборе рыночно ориентированной кандидатуры председателя Мосгорисполкома.

В течение следующих пяти лет Лужкову удалось постепенно переподчинить Москву себе лично и фактически вывести ее из-под контроля федерального центра. Чудесное превращение «номенклатурного чернорабочего» в одного из главных государственных олигархов произошло благодаря путчу ГКЧП в августе 1991 года. Именно тогда были заложены правовые основы его неограниченной власти. Благодушно настроенный после победы над гэкачепистами Ельцин со свойственной ему царской легкостью подписал «Указ о чрезвычайных полномочиях мэра Москвы», который сделал Лужкова верховным распорядителем столичной экономики — земли, недвижимости, финансов, а также хозяином правоохранительных и налоговых служб. Кроме того, Юрий Михайлович выторговал Москве экономические привилегии в обмен на полезность Ельцину в рамках президентской «системы сдержек и противовесов».

С тех пор успехи Лужкова по превращению мэрии в мощного субъекта коммерческой деятельности через распоряжение контрольными пакетами акций холдингов и ФПГ вызывают черную зависть у многих губернаторов из провинции. Ни один лакомый кусок столичной экономики не остается без внимания «рачительного хозяина». Под полным контролем правительства Москвы находятся АО «Медея» (11 оптовых баз, снабжавшие Москву продовольствием), АО «Инвестпрод» (единственный сахарный завод в Москве, все кондитерское производство, вся пивная, безалкогольная и алкогольная индустрия столицы), холдинг «Промстройматериалы» (все московские заводы по производству стройматериалов), АО «Мостур» (лучшие гостиницы Москвы — 54 процента отелей высшего разряда), Мосстройкомитет и так далее.

В нелегком труде на «благо» столицы Лужкову помогает его семья. Сын возглавляет Московский филиал Межрегионгаза — уполномоченной компании «Газпрома» по продаже газа на внутреннем рынке. Жена практически полностью контролирует весь строительный комплекс Москвы, неизменно выигрывая самые лучшие тендеры мэрии, в которых только пожелает участвовать.

Лужков сформировал имидж «простого и в кепке» демократа, «крепкого хозяйственника», доступного любому москвичу. Явно постановочные сценки с участием Юрия Михайловича московское телевидение транслирует ежедневно. Может быть, еще и поэтому в 90-е годы — еще до отмены прямых выборов глав субъектов Федерации — Лужков пользовался огромной (до 96 процентов) поддержкой горожан.

После введения системы прямого назначения губернаторов Юрий Михайлович, несмотря на предыдущее противостояние с руководством страны из-за его президентских амбиций, сумел сохранить свой пост.

Тем не менее в последние годы мэр все чаще стал подвергаться критике, как во властных структурах государства, так и среди москвичей. Рядовые граждане указывают Юрию Лужкову на то, что с 2000 года в столице не произошло никаких серьезных улучшений, хотя бюджет города всегда оставался чрезвычайно большим. В свою очередь, Кремль недоволен беспрецедентной для осовремененной России политической и экономической независимостью мэра.

Политологи считают, что дни Лужкова на посту градоначальника сочтены. Уже называются конкретные фамилии его возможных сменщиков. Но Юрию Михайловичу все нипочем — с насиженного места он уходить явно не собирается. И уж тем более мэр не обращает внимания на сообщения в прессе — из самых что ни на есть достоверных источников — о его скорой отставке. Ведь сколько их уже было…

Комментирует Вадим Прохоров, адвокат, специалист по выборам и политическим партиям

Восемнадцатилетний период руководства Москвой Юрием Лужковым — отражение тех процессов, которые происходили в целом в России. Хотя, конечно, у столицы есть свои особенности — например, то, что большинство денег страны вращается именно здесь.

Роль Лужкова в 90-х годах можно оценить позитивно: сложились рыночные отношения, город был приведен в порядок, был реконструирован МКАД, Третье транспортное кольцо. Но все это происходило до 2003 года.

Когда же в 2003 году Путин, прикрываясь трагедией в Беслане, которая не имела никакого отношения к выборности губернаторов (после этого шага терактов меньше не стало), перевел страну на назначение глав регионов из федерального центра и Лужкова стали не выбирать, а назначать, — столица перестала строиться. Четвертое транспортное кольцо до сих пор не построено и будет построено, видимо, не скоро. Хотя денег у города меньше не стало. Логика простая: если не нужно отчитываться перед городом, перед москвичами, можно вести себя как угодно.

И именно с этим связан неестественный рост влияния и материального положения жены Лужкова — Елены Батуриной. В мире нет ни одного столичного крупного города, где жена мэра была бы долларовым миллиардером и занималась строительством на его территории.

Ладно бы еще, если бы такое положение вещей сопровождалось развитием Москвы. Но в последние годы осуществляется строительство только ликвидного жилья — не строятся ни автостоянки, ни дороги, ни развязки в нужных объемах. Простому человеку становится все тяжелее и тяжелее жить в городе. Да и непростому тоже.

Еще одна беда — коррупция в столице, отражающая и ситуацию в целом по стране. Если губернаторы назначаются президентом, то фактически лидер государства несет за их действия ответственность.

Если бы Лужков ушел после первого десятилетия своего мэрства или хотя бы в 2003 году, его деятельность вспоминалась бы хорошо. Но то, что происходило после 2003 года, можно назвать одним словом — негатив. И свидетельство этого — крайне небольшое количество построенных для всех москвичей объектов.

Поэтому после ухода с должности в большом почете Юрий Михайлович не будет.

Несмотря на все усилия правительства, многие не хотят, чтобы Единый государственный экзамен стал нормой нашей жизни. Он остается для детей и их родителей слишком сложной и запутанной процедурой.

И все же те цели, которые ставились при введении ЕГЭ, в большинстве своем достигнуты. Единственное, что не удалось сделать, — окончательно и бесповоротно искоренить коррупцию в системе образования. Хотя и здесь заметны некоторые успехи: наблюдатели отмечают, что ставки взяток резко снизились. То есть сегодня хороший результат по ЕГЭ стоит значительно дешевле, нежели в прошлом цена поступления в вуз.

Александр Газов: Россия уже окончательно перешла на систему Единого государственного экзамена. Но вместе с тем проблем, связанных с ЕГЭ, неизмеримое множество. И в основном люди не понимают, с чем им пришлось столкнуться. Как вам кажется, те цели, которые ставились перед ЕГЭ в момент его создания несколько лет назад, и те результаты, которые есть сегодня, соответствуют друг другу?

Любовь Духанина: Думаю, что соответствуют. Какие цели ставились при создании и при разработке системы Единого государственного экзамена? Сделать эту процедуру одинаковой по всей стране. Сделать содержание экзаменов одинаковым и на Дальнем Востоке, и в Москве, и тем самым обеспечить справедливость при оценивании детей, проживающих в разных регионах. Принятие решения, что этот экзамен является экзаменом, позволяющим получить аттестат о среднем образовании, и одновременно вступительным экзаменом в высшее учебное заведение, позволило решить задачу доступности высших учебных заведений для детей из удаленных регионов, районов, областей, сел.

Результаты прошлого года показывают, что действительно в элитных университетах возросло количество детей из удаленных территорий, которые благодаря Единому государственному экзамену, показав высокие результаты, смогли оказаться зачисленными на бюджетные места лучших университетов, институтов нашей страны. Об этом говорят и дети — уже нынешние студенты, которые поступили.

Вообще, дети более спокойно относятся к Единому государственному экзамену, чем взрослые. Дети смотрят на него как раз с точки зрения тех принципов, которые закладывались при создании Единого государственного экзамена. И первый принцип для них — принцип справедливости. Поэтому, как только дети увидели, что действительно из удаленного уголка можно по результатам ЕГЭ поступить в хороший университет, они сказали: «Да, нас не обманули».

Сейчас очень активно обсуждается, например, тема мобильных телефонов. Но она обсуждается взрослыми с такой позиции: а можно ли отбирать собственность у ребенка. А детьми она обсуждается совершенно с другой позиции — с позиции социальной справедливости. Не у всех есть такой достаток. Мы не говорим о Москве и Санкт-Петербурге, где насыщенность мобильными телефонами у детей практически стопроцентная. Мы говорим о Центральной, Восточной части России. Дети говорят: «Если я не могу купить мобильный телефон, а кто-то его имеет и имеет возможность им воспользоваться, получить подсказки, — это означает, что условия не равны». В этом случае дети, часть детей, которые могут пользоваться этим, конечно, хотели бы, чтобы мобильные телефоны оставались. Но в то же время и они понимают, что это несправедливо.

АГ: Справедливость — это хорошо. Но очень важный момент, который опять же взрослые поднимали, — коррупция. И я понимаю, что ставилась цель — исключить коррупционную составляющую, прямой контакт ученика или поступающего в вуз с преподавателем.

ЛД: В рамках горячей линии, которую проводит Общественная палата РФ, действительно были звонки, в которых взрослые говорили о том, что коррупция еще пока существует. Но, во-первых, надо сказать, что очень незначительное количество регионов об этом говорили по сравнению с общей территорией России. Был забавный звонок, который говорил о коррупции. Но при этом говорил, что резко снизились ставки. Что это означает? Что сегодня попытаться получить ЕГЭ значительно дешевле, нежели в прошлом было решить вопрос поступления.

АГ: То есть мы пока не искоренили коррупцию, но снизили ставки?

ЛД: В некоторых регионах мы снизили ставки, но в подавляющем большинстве мы даже звонков о том, что есть элементы коррупции, не получили.

АГ: Есть не только коррупция. В школах преподаватели склонны помогать, скажем так, ученикам своим и как-то способствовать их более успешным результатам. Это остается. Есть ли возможность действительно помочь в данный момент?

ЛД: Если нет у преподавателя мобильного телефона и нет мобильного телефона у ребенка, если организаторы в пункте приема экзамена действуют по инструкции, такой возможности нет.

АГ: Есть некие данные: люди рассказывают конкретные истории. Поступает человек из Чечни в московский вуз, у него по документам 100 балов по русскому языку. Но преподаватель вдруг выясняет, что человек совершенно по-русски не говорит. Что это? Откуда берется?

ЛД: Вы знаете, я думаю, что такие проявления существовали и в царской России, и во все эпохи. И будут существовать. Вопрос в количестве таких детей. Наша задача создать систему, а дальше, я думаю, система выбросит таких людей. Ну, поступил он в высшее учебное заведение, а не умеет читать… Это до первой сессии.

Люди должны понимать создаваемое и уметь просчитывать свою жизненную ситуацию хотя бы на два-три хода. Зачем платить, получать — и побыть студентом три месяца? Это не имеет смысла. Выкинутые деньги. Лучше получить и потратить их на образование более низкого уровня: то есть закончить какой-то техникум, получить специальность и начать работать. А затем, когда человек освоится в своей профессии, он уже может претендовать на получение высшего образования. И его знания будут другими. Он из практики к этому моменту может уже добрать много того, чего бы он не добрал, допустим, просто учась в 11-м классе.

АГ: В примере, который я вам только что привел, меня интересует техническая часть. Насколько эффективна система контроля честности, справедливости в написании ЕГЭ? Равна ли она в Москве и в других регионах?

ЛД: Сама процедура описана таким образом, что позволяет обеспечить справедливость и отсутствие коррупционной составляющей.

АГ: Как?

ЛД: На каждом участке эту процедуру осуществляют конкретные люди. И это вопрос поведения конкретных людей на конкретном участке. Вот делается операция человеку. Серьезный момент. И если медсестра дает не те, допустим, медицинские салфетки, может наступить даже смерть. А врач этого не понимает. Он берет, пользуется. Она просто взяла их из пакетика для другой операции.

То есть влияние человеческого фактора всегда будет оставаться до той поры, пока люди будут участвовать в процедуре. И я думаю, что у ЕГЭ есть хорошая перспектива абсолютно уйти в электронный вариант. Когда ребенок будет сдавать в пункте приема экзамена: пришел, сел за компьютер, тут же сделал все ответы и фактически тут же получил результат. Тогда мы снизим количество людей, задействованных в этой процедуре. А так же снизим потенциально коррупциемкость этой процедуры.

АГ: То есть стоит задача отказа от людей как участников этого процесса?

ЛД: Стоит. И мы говорим об этом. Такой предмет, как информатика, — вообще удивительно, что информатику мы сегодня сдаем на бумажных носителях. Это не логично. Сегодня информационные системы серьезно развиты. Например, сдача экзамена по иностранным языкам. С помощью компьютера можно организовать такой элемент экзамена, как аудирование, которое не проводится сейчас. А преподаватели-предметники говорят, что без аудирования, без проверки аудирования, нельзя определить полноту владения учеником иностранным языком.

АГ: А что такое аудирование?

ЛД: Аудирование — это когда ребенок слушает, а затем делает маленькое эссе. А еще более важный момент — говорение, когда ребенок должен проговорить на заданную тему. Это технически очень сложно организовать. Потому что нужно все записать, что говорит экзаменующийся. Затем эту запись нужно трехкратно проверить разными экспертами. Потом вывести средний статистический результат. Очень сложная процедура.

Сегодня вы совершенно спокойно можете сесть перед компьютером — обучающих программ колоссальное количество, — надеть наушники, у вас будет микрофон, и вы можете наговаривать. Компьютер будет исправлять вашу речь.