Прогнав Мэра Москвы от свинячьей кормушки, коррупционные власти России надпилили сук, на котором сидят много лет и теперь вопрос времени, когда они свалятся вниз. Но как говорится, нет худа без добра, Юрий Лужков, возможно, повторит триумфальное возвращение блудного сына, достав из пыльного ящика членский билет Русского коммуниста, восстановившись в партии и возглавив хранителей народной власти КПРФ.

Он старый коммунист, прошедший испытания властью, роскошью и предательством своих, как ему казалось соратников. Ни кто из Русских патриотов не имеет такого яркого образа национального лидера Русского народа как Лужков. Жизнь основательно потрепала его, теперь он уже точно понял, что Русский народ лоханули мошеннической приватизацией, лишив прав на природные богатства России.

Зюганову необходимо подвинуться и уступить пост лидера КПРФ Лужкову. Этот ответственный шаг двух старых коммунистов позволит возродить партию и заявить серьёзную претензию на президентский пост одного из них. В КПРФ начнут восстанавливаться другие коммунисты, которые по какой-либо причине не вошли в КПРФ после распада КПСС. Так же за Лужковым потянется весь Русский народ.

Юрию Лужкову терять не чего, ибо жизнь человека на земле очень коротка, а дело, которое он взвалит на свои плечи стоит того, что бы прогнать из России бандитский режим, вернуть Русскому народу свободу и умереть с чистой совестью!

ПРИВЕЗЛИ в инфекционное отделение девочку. Из-под газовой плиты извлекли. В прежние времена газовые плиты выполнялись на высоких ножках. Но в прежние времена двухлетние дети не спасались от холода, голода и собст­венной пьяной мамы под такими высокими плитами. А вот сейчас - это дело обычное.

Ее мама уже дня три не просыхала. Поэтому не топила печку, а было начало марта. В Кулебаках ночью, следовательно, может быть и под двадцать, снег еще и не думает таять. Девочке, ее имя Даша, повезло. Дом деревянный, на первом этаже. Бережется тепло.

Милиция вскрыла квартиру - пнул кто-то из них как следует в присутствии понятых дверь, крючок сорвали - и все. Мама так и не проснулась. Ребенка едва нашла соседка, она была из понятых. Это как раз она вызвала милицию, слушать детский плач ей было уже нестерпимо. Удивительно, но дитя совершенно без страха пошло на руки к немолодому милиционеру-прапорщику, а вот женщин оно, кажется, недолюбливало.

Мать ее в пьяном беспамятстве ворочалась на грязнущей постели. Кстати, милиционеры не хотели ее особенно будить. Они знали, что заберут Дашутку и старались обойтись без пьяного скандала. Завернули в какую-то рвань, одежды и даже белья не было. Отвезли девочку в детскую больницу. Выяснилось, что по эпидобстановке сейчас будет лучше ее поместить в инфекционное отделение.

Вот здесь, на сестринском посту, я ее и встретил. Две пожилых женщины из больных уже позвонили своим чадам, чтобы принесли что-то из старой одежды, обуви. Все это разложили на диванчике, на нем сидела девочка. Ее уже покормили и больничным, и тем, что было у женщин. Я быстро узнал, кто такая, в чем дело. Звоню жене в ее гороно. Так и так, встречай нас у магазина «Детский мир». Нас - это меня и Дашутку. Жена, как увидела ребенка в старой шубке на пятилетнего мальчика, опоясанной скрученным бинтом, шапка не по ней, чуть не задохнулась. Полностью одоб­рила мои действия...

Они сразу понравились друг другу. Девочка и педагог Людмила Геннадьевна. Пошли в магазин. Очевидно, ребенок никогда не был в магазине. Потому что жене было довольно затруднительно уводить ребенка из отдела в отдел. Купила ей бельишко, майку, колготки, платьице, игрушки. Дашенька не выпускала из ручек три или четыре. Пришлось купить книжки раскладные про Колобка, теремок, вкусных незнакомых Даше фруктов, пирожное.

Пришли к нам домой. Жена разожгла колонку, вымыла ребенка. Она боялась сесть в детскую ванну. Волосы были тощие, тонкие. Так ее плохо кормили. И до ночи жена занималась с дитятей.

В девять часов, как я и обещал медсестре, притащил Дашутку в больницу. Благо она у меня во дворе, моя больница. Ей было два года, но, очевидно, ее никто не учил говорить. Это у нас она сказала впервые слово «бейка» (белка). Пока (до свидания). Вок (волк). Жена ее еще научила много чему. Узнала, что есть ложка, вилка, мыло. Поэтому моя жена в дальнейшем к ней обращалась: «Ну что, Белка пришла?» Так было десять дней.

На одиннадцатый сижу я, работаю, вижу: какая-то невзрачная бабенка мимо моих окон тащится по лужам - уже таяло днем - в больницу. Я, как чувствовал, кто это, пошел в отделение. И правда, это была Мария Ш. Не стану позорить эту женщину, объявляя на весь свет ее фамилию. Она забирала Дашутку. Ее и срамили, и советовали, и сочувствовали. Все: медсестры, пациентки, повариха Валя. Я проводил ее до ворот.

Дашенька порывалась ко мне. Вылезала из коляски. Я сказал пару ласковых мамке. Глаза бы на нее не глядели. Но и жалко тоже. Сама прозрачная, ножки какие-то детские, где, на какой свалке она нашла эти сапоги из клеенки, это пальто неопределенного цвета, не с ее плеча? Ругать, стыдить ее не очень получается. Жалко. Человек же. Спросил адрес и разрешения навещать. Коляска была наполнена всякими подарками. Надавали все сочувствующие.

Уже через два дня я пришел к ним домой на улицу Матвеичева. Мать, еще недавно работница радиозавода, выброшенная за ворота вместе с несколькими тысячами на улицу, некоторое время работала на рынке на хозяина. Но довольно скоро с подружкой поддалась слабости - сегодня причастится самогонкой, завтра - из ларька тоже поперли. Сошлась с другим. Постоянно скандалили. Муж ее постоянно ругал за пьянство. Она его возненавидела уже. Точно так же как и ее подруга.

Решили мы спасать семью. Жена выписала Дашутке путевку в сад №29 с льготной оплатой. Даже этих денег у Маши не было. Складывались в детсаду заведующая, еще кто-то добровольно. Кому не все равно. А я отнес 300 рублей наркологу, чтобы закодировала Марию. А у нас она взяла разных продуктов: мясо, крупы, варенье, компоты - все, что было. Одеяло верблюжье, шторы на окна. Старую, но пригодную к носке одежду, обувь. Два раза она с мужем уносила. Еще недавно у нас жили внук маленький такого же возраста, дочь - они перебрались в Сибирь, и много всего осталось. Так что Маше и Даше порядком перепало.

Жена сказала мне, что у этой женщины хорошая генетика. Некогда ее мать работала главбухом на приличном заводе, отец - высококвалифицированным рабочим. Дед преподавателем математики. Сама точно неглупая. Но вот со слабостью.

Жена предложила ей, как только она придет в норму после своего бесконечного загула и долгожданного отрезвления да кодирования, работу няни в садике. Если справится, если не подведет, то дадут ей направление на бесплатную учебу в педучилище в Арзамас, то, что женщине это по уму, было очевидно. Так и договорились.

Я заглядывал к ним, проведывал Дашутку. Она меня встречала с восторгом, мать отмечала это с удивлением и завистью. Да и жена моя рассказывала знакомым при случае, как Дашутка всегда меня защи­щала.

ОДНАЖДЫ прихожу в их убогое жилище, вижу, сапог валяется резиновый в прихожей. Разрезана толстая подошва. Ее муж, высокий худой мужичина, пострадал на работе. Как у него получилось, сам он не знает. Только пила цепная ему перерезала сапог понизу, а главное - ногу. Подошву. Его счастье, что не отвалило тут же на опилки. А хозяин нанимал его без договора, без всякого оформления, без пенсионных взносов - поэтому никаких больничных листов, никаких актов о травме. Пошел вон, гоните, мол, этого дурака в шею. Болтаются тут всякие... Такая социальная защищенность в России в Кулебаках.

Поковылял он на прием к хирургу Комарову в медсанчасть, тот обработал рану, наложил швы. Ложиться он не стал, хотя мог бы. Я ему принес бинты, мазь, йод.
Пришло лето. Моя санитарка ушла в отпуск, вместо нее обещала поработать эта Мария. Не пришла...

День ее нет. Два - нет. На третий день я пошел за ней домой. Притащилась к трем часам. Объяснил, как что мыть, ушел. Через три часа прихожу, работа не сделана, вода в тазу остыла, чашки, пробирки надо домывать, завтра же анализы принесут... Сам вымыл.

Ее я больше не видел, а к девочке ходил в реабилитационный центр, принес ей большую гроздь винограда и орехов, но, как жена велела, сам не показывался на глаза, чтобы не травмировать психику ребенка. Потом зарезали в Выксе мужа этой Марии - кто там был пьяный? Как раз он-то не пил. Потом детей передали в детский дом.
Оттуда они уехали в Испанию или в Италию, точно не знаю, на усыновление.

Как-то моя жена как начальство была приглашена на юбилейные мероприятия в этот детдом. Это же в Кулебаках - на окраине. Даше было уже лет пять и даже чуть больше. Говорит жена, что такой красавицы не видела. Умница, певунья, танцует, декламирует. И настоящая русская красавица. Ее братик тот хоть черненький, за южанина сойдет в тех странах, а Даша - чисто русская рязанская мадонна будет. Каким генофондом Россия разбрасывается...Будто нельзя было в России людям удочерить.

Позволю сделать очень страшный вывод из этой истории. Две матери, у которых было и есть пока еще четверо детей, с потерей постоянной работы на заводе радиоузлов постепенно потеряли самое главное - ядро души. Они утратили материнский инстинкт, им все равно, что будет с их детьми. Их волнует одно - найти выпивку. И уйти в забытье. Все. Это уже не женщины. Это уже и не люди. Кого зарезала, убила подружка Маши? Да своего кормильца и поильца. Дети их своих мам уже тоже боятся и не видят в них своих мам. Все.

...Историю эту закончу совершенно неожиданным эпизодом. Месяц назад встречается мне эта самая Маша, несчастная мать. С каким-то молодым мужчиной весьма приличного вида. Сама хорошо одета. Увидела меня, побелела, покраснела. Повернулась, пошла в другую сторону, мужчина ее не понял. «Ты что?» - спрашивает.
Она, не отвечая, села в машину. Уехали. Я понял ее: тяжело вспоминать прошлое. Оно не уходит без боли.

НЕДАВНО, дней десять назад, был я у себя на малой родине - в Тавде Свердловской области. Это где Россия начала полыхать в этом году. Сарьянка Тавдинского района.
Зашел в ту школу, где учился в 1950 году. Ее давно закрыли, но в здании, которому, очевидно, не менее 80 лет, функционирует музей леса. Возможно, он такой особенный.

Потому что все в этом музее о прошлом. В советское время Тавда была центром лесоперерабатывающей промышленности. С 1932 года там ритмично на лесокомбинате в три смены шумели восемь пилорам, звенели циркулярные пилы, бессчетное число. Рейсмусовые станки. Сновали внутризаводские автомобили с внешней подвеской пиломатериалов, как бы между ног. А вот кабина на двухметровой высоте. Миллионы кубов леса перерабатывали многие тысячи лесопильщиков комбината.

На другом конце двадцатикилометровой Тавды - сведения из БСЭ и по моей памяти, уж я тут походил и побегал - фанерный завод. Рядышком механический. На нем я точил втулки под подшипник - оси большегрузных лесовозных прицепов как раз помещаются в этих втулках. Пятнадцать кубов леса везет такой прицеп. Серьезная нагрузка. Ответственная у меня была работа. До двадцати втулок в смену я точил. На нескольких станках их делали.

На фанерном заводе я дважды был на практике по нескольку месяцев - в клеильно-прессовом цехе и в обрезном. Этот завод одно время был крупнейшим заводом в СССР. Хотя такие же были в Слободском Кировской области, в Зеленом Доле под Казанью, в Мантурове, рядом с Костромой, и в Ленинграде был - в Аврове, в Калуге, в Тюмени, в Муроме - это где Владимир. Сколько же, я не помню, потому что там нет моих сокурсников. В Тавде я закончил все же один из техникумов, в которых учился. Еще же был Харьковский машиностроительный, Новосибирский станкостроительный. Да 3,5 года я изучал машиностроение. А вот диплом получил по фанерному производству. Недаром меня дядя Петя звал Витя-летчик. Но я отвлекся.

Заглянул я в Большую советскую энциклопедию на букву «Т». Про мой город сказано: центр лесоперерабатывающей промышленности. Населения 72 тысячи человек с районом. А теперь я узнал в статотделе ЦРБ Тавды - 32 тысячи человек живут. Родятся до 500. Вдвое меньше, чем при Советах. С чего бы это?

А чем детей в Тавде кормить, если лесокомбинат купили какие-то москвичи неведомые, растащили вплоть до последней шпалы, разобрали даже мост через речку Азанку, где технологическая железнодорожная ветка была? В устье Азанки, глубокой (многометровой) реки, на лужочке мы загорали после купания. Вода была, как и положено, в первозданной чистоте и свежести. И сейчас я посетил эту речку. Только ее воробышек теперь перейдет. А лесокомбината нет. Поселок есть для его работников.
А пилы не звенят, пилорамы не стучат. И миллионы кубов леса не лежат в штабелях на берегу реки-труженицы. И древесной стружки нет. А десятки тысяч, сотни тысяч кубов стружки прежде давали стране гидролизный спирт для получения продуктов лесохимии. Спирт - на гидролизном заводе рядом же с лесокомбинатом. Одно радует. Пить теперь здесь нечего. И хорошо. С чего теперь веселиться? Мужики либо таксуют, возят таких малочисленных сентиментальных земляков, как я. Либо ездят на вахты в соседнюю Тюменскую область, где нефть, где газ. Мало надо русских для снабжения Западной Европы углеводородами.

Всегда в Тавде я прихожу на кладбище. Мне здесь не лежать, это очевидно, но тут много моих товарищей по техникуму, соседи, бабушка. Короче, были они свои. Мои. Я прихожу без цветов, без бутылки. Просто часок-другой хожу по аллеям. Воспоминаний - вагон! Были люди. Русские. Россию населяли. Создавали страну. А теперь их нет. И памятник им - рабочий - стоял перед конторой лесокомбината двухметровый из нержавеющей стали. За тысячу рублей из Тюмени какой-то сборщик металлолома выкупил монументальное сооружение и отвез на склад металлолома. И памяти о гиганте социалистической индустрии не осталось.

А ЗАЧЕМ нынешней России, спрашивается, десятки тысяч тавдинцев, кулебачан, Маша Ш., ее дочь, ее сын, ее муж, ее соседка, муж той соседки, их дети? Мортиролог могу продолжать, и на погостах России еще места на все миллионы нас хватит. Кавказцы едут в Тавду, в Кулебаки, в Азанку и в Теплово - китайцы. Земля-то не опустеет.

Не хочу, чтобы читатель винил в этих бедах слабую русскую бабу Марию Ш. Хочу, чтобы винили нынешнюю власть. В Тавде в музее леса разместили постоянную экспозицию о царской семье Николая II. А я спрашиваю работников музей, директора музея: в нашей Тавде улица есть тут поблизости 9 Ян­варя: «Как вы объясняете школьникам нынешним, почему она так называется? Какая связь между Николаем Вторым Кровавым и названием этой улицы? Вы-то сами хотя бы не забыли, что по приказу этого милейшего господина Романова, Николая Второго, 450 человек стариков, женщин, детей было расстреляно перед его Зимним дворцом 9 января 1905 года? Этот факт у вас на стенде, посвященном царской фамилии, не отражен. И напрасно. Тогда бы лучше высветились некоторые исторические тенденции уже нашего времени, уже современной России».

А теперь скажу еще вот что. В Кулебаках Мария Ш. потеряна для своих детей. А в Тавде, когда там закрыто три главных предприятия, сколько мам будут потеряны для их детей? Сопьются, истреплются, будут лишены материнских прав. Много. К этому идет. Один тавдинский доктор, мой земляк, сказал мне, что не имеет права сообщить мне цифру, сколько ВИЧ-инфицированных на моей родине, но признался: очень много. А городок-то имеет жителей, как три большие деревни.

Прошу вспомнить, что эти городки - Кулебаки и Тавда - в разных концах России. И что же? Оба обречены исчезнуть с лица Русской земли? Без Всемирного потопа, без извержения вулкана. Либерасты уничтожают, демократические...