Мною в этом мире был замечен рыжий голубь. Он был словно осыпан кирпичной пылью. Ходил рядом, закладывая в основу траектории своего пути невозможные кривые и допустимые плавные. Рыж… Рыж как серость с многолетней посыпью. Кругл, даже скорее сглажен; своей плавностью поражает. А мелкий глаз, смотрящий в этот беспредельно огромный мир, одновременно прост и лукав. Размер головы незначителен в сравнении с объемом тела, но это ему нисколько не мешает жить. А еще он имеет хвост, но по-птичьи он называется по-другому. Хвост – это больше подходит млекопитающим. Основа голубя – полет, он живет для этого, в противном случае он бесполезен. Его ноги красны и морщинисты и совершенно не подходят к голубю, создавая впечатление принадлежности другому существу. Это впечатление усиливается странностью неуклюжей походки голубя, будто ходит он слишком мало для того, чтобы научиться ходить.
Воскресенье, 05 Февраля 2006 г. 17:24
+ в цитатник
Шерк-шерк… Ночь. Темно. Только что прошел дождь. Под ногами хлюпают лужи, с волос стекают тоненькие струйки ледяной воды, постепенно забираясь под рубашку. Как черви. Шерк-шерк. Что же это такое может быть?!! Уже надоедает…. Я оглянулся – никого... Только поскрипывают мусорные бачки и шуршат, перекатываясь, бумажки из-под кефира. Шерк-шерк… Лужи. Кругом одни лужи. Я прибавил шаг. «Шерк-шерк» тоже поднажал. К этим звукам прибавился новый. Чего-то тяжелого, волочащегося по земле. Мусорные бачки тускло освещают тропинку, протоптанную неизвестными ногами средь этого хлама. Горы помоев свисают прямо с крыш. Луна медленно вползла в мутно-серое пространство, называемое так гордо: НЕБО. Шерк-шерк… Я подергал плечами. Подергал еще раз, и еще раз. И снова я задергал плечами, пытаясь сбросить зловонных колобков. А они все равно продолжали устраивать на мне гонки. -Стоять!!!! Ноль реакции. Мне это надоело, и я перешел к решительным действиям: начал прыгать и хлопать в ладоши. Колобки изменились в лице. Естественно, кому понравиться, если … Шерк-шерк… Вероятно, я не один в этой улочке. «Оставь меня в покое! Слышите, оставь меня в покое с моими колобками!» - принялся кричать я .- «Никто, слышите, никто не отберет у меня моих же колобков!!!» .Колобки почему-то исчезли. У меня заболела голова. Капля. Еще одна капля. Красная. Пошла кровь из носа. Глядя на удаляющиеся в темноту волокна желтоватых пучков, захотелось кричать. Паук сцепил все тело, полетели глаза, ничего не оставляя за собой… Обернувшись, я увидел всего лишь жалкого старикашку. Он был в ласинах, беспомощно сползающих с его худых старческих ног. Правая нога его безвольно болталась, то появляясь, то постепенно растворяясь в темноте. На голове его была противотанковая каска, которая блестела в лучах радиоактивных бачков. Длинные его волосы спутались. Он был в тужурке без рукавов, черных перчатках чуть выше угловатых, костлявых локтей. Старик был несколько горбат. Его каска немного прикрывала узкие хитроватые глазенки. Нос его был расплющен, бородка сплеталась в острую косичку, раздваиваясь на конце. В руках из тьмы показалась авоська. Через сеточку проглядывался угрожающе торчащий батон. Старичок начал издавать скрежещущие звуки: - С- с-с-с-с-ы-сы-сы-нок-кх-кх-кх!!! За-за-и-й-курить-кх-кх не на-на-й-й-дется?! Я закинул голову и расхохотался. Всего лишь какой-то старикашка!!! И я его испугался!!! Я подошел к нему, схватил за рваную фуфайку и начал трясти, непрерывно смеясь. Старичок вскинул на меня свои хитрые глазки, кривенько усмехнулся и чего-то быстренько зашептал. - Чего ты, дед, шепчешь? Скажи громче!! -Э-эх, поганая молодежь!!!- воскликнул дедок, выхватывая из авоськи своими тоненькими ручками батон, и со всего размаха врезал этим батоном мне по голове. Моя голова почувствовала этот великовозрастный, железный и страшно пахнущий батон. Это было тем немногим, что я почувствовал перед смертью…. А старичок взял батон, сунул в авоську и поволок его, тихо ворча: - Вот хлеб делають, прям умереть вот от него можно… Не то что при комунизьме…