Тёмные серые дома, всполохи взрывов на тёмном небе, затянутом тучами и занятом пузатыми тушами дирижаблей настолько, что уже и не вспомнить, а была ли сегодня луна. Он вёл машину по чёрным улицам. Вёл спокойно, уверенно, не поддаваясь давлению паники и растерянности, которые волнами исходили от его пассажирки, хотя Интегра Вингейтс Хеллсинг удручала мир абсолютно бесстрастным выражением лица. Вальтер слишком давно и хорошо знал свою хозяйку и не почувствовать её волнения не мог.
Хозяйку? Как у человека вообще может быть хозяин? Времена рабов давно прошли… А ты, Вальтер? Ты человек? Он уже давно забыл ответ на этот вопрос. И чутье подсказывало ему, что вспоминать не стоит.
Его движения были замедлены и ленивы, так, будто он еле-еле двигался в пробке в час пик, хотя машина летела на бешеной скорости, временами сшибая пытающихся остановить её упырей. Он спасал свою хозяйку…
Кто твой хозяин, Вальтер? На этот вопрос он тоже не хотел знать ответа. Ему приятней было считать, что его хозяйка – леди, сидящая на заднем сидении. А не…
Вальтер был спокоен и играл ту роль, которую выбрал себе. Ту роль, которую пока что ему позволяли играть… Роль… Но была ли эта роль его?
Впереди дорога обрывалась – один из снарядов разворотил шоссе в месиво асфальтовых обломков и бетонных плит, которое, тем не менее, можно было объехать. Но Вальтер так же спокойно затормозил, хотя сердце внутри ухнуло куда-то вниз – на одной из плит стоял он… Тот, кто принадлежал его настоящему хозяину. Тот, кого Шинигами не мог победить никогда. Тот, кого…
Вальтер тихо сказал:
- Леди Интегра, садитесь за руль и дайте задний ход. Найдите другую дорогу, - он стал твёрдо чеканить слова. – Бегите отсюда. Пожалуйста!
Она, естественно, и не подумала послушаться.
- Вальтер!
- Не возвращайтесь сюда ни в коем случае. Поезжайте как можно быстрее! Хорошо? – и, не дожидаясь ответа, повторяя словно заклинание. Пусть глупо и неубедительно, но лишь бы подействовало. Пока он ещё может быть тем, кем хочет быть. Не так долго ему осталось… - Быстро! Как можно скорее! Ни в коем случае не возвращайтесь сюда, чтобы ни случилось! Бегите как можно скорее!
- Вальтер!!! – снова кричит она. Властная маленькая напуганная девчонка… Да, не повезло тебе с дворецким. Не повезло тебе с семьёй. Не нужны тебе в этой жизни ни упыри, ни вампиры, ни фрики… Ни мой хозяин. Ты не сможешь с ним справиться.
- Быстрее! Я не знаю, сколько времени я смогу здесь для Вас выиграть!!! – заорал он, всё же выбирая выражения, хотя хотелось, как в детстве, обматерить и отправить по запутанному маршруту. Он спасал её, пока мог. Пока не приказали её убить.
- Вальтер! – она не понимала, не могла понять, что значит фигура, застывшая в молчаливом ожидании. Да откуда и ей знать?
- Да? – он устало посмотрел на неё, было что-то в её голосе, что заставило обернуться.
- Останься в живых и возвращайся, обязательно! Это приказ.
- Как скажете, - он грустно улыбнулся. Этого приказа он не сможет выполнить. Он уже сейчас чувствовал это. Не сможет. Но если ложь заставит, наконец, её спасать свою шкуру – что ж, у него язык не отвалится соврать. Да и если бы отвалился, ему он теперь ни к чему.
Она пересела на водительское сидение, захлопнула дверь, грозно глянула на Вальтера, и уехала. А он повернулся и пошёл навстречу неизбежному. Он знал, что мужчина, молчаливо ждущий его, словно палач, смеётся в своих мыслях. Он бы и сам посмеялся, если бы не собирался держаться до последнего. Если бы не лелеял слабую, но всё-таки надежду, что он ошибся. Что это не тот монстр.
Не Капитан. Не Ганс Гюнше.
Вальтер шёл на бой, зная, что обречён, но гордости у него от этого не убывало, а неуместного гонору – тем более. Он чеканил шаг, картинно взмахивал руками, разматывая нити. И чем-то походил на рыцаря, пожалуй. А больше всего – на того мальчишку, который тогда, в тёмных и холодных коридорах нацисткой базы, вынужден был стать взрослым.
«Королевский Протестантский Рыцарь – такое имя ты выбрал себе, мальчишка?» - и громкий, но пустой смех. Вальтер не сомневался, что что-нибудь в этом духе творится сейчас в голове у Капитана. Но самому ему было не до смеха.
Ещё один резкий взмах, невольная мольба «пусть, пусть этот силуэт сейчас рассыплется на кусочки!». Но нет, нити словно зацепились за что-то. Фигура немного приблизилась, наматывая их себе на левую руку. По ним обильно текла кровь, но пальцы всё ещё не обрезало…
- Так это действительно ты! – то ли сказал, то ли подумал Вальтер.
- Давно не виделись, мальчишка, - раздалось у него в голове. Вальтер чуть пошатнулся, посильнее натянул нити, в очередной попытке перетянуть и срезать ему пальцы. Но Кэп лишь методично наматывал на свою руку нити. Медленно и размеренно приближаясь. Вальтеру захотелось убежать, исчезнуть, оказаться хоть у Алукарда в желудке – но не здесь. Не с этим существом…
Он никогда не мог понять, почему этот насыщенный бархатистый бас, раздающийся у него в мыслях, настолько «неживой», словно его владелец не говорит потому, что ничего не чувствует. А для всего остального ему достаточно кивков головы. Неужели можно просто существовать? Как камень? С недвижным выражением на красивом лице и холодной пустотой вместо сердца? Быть просто машиной убийства, исполняющей чужие приказы?
Он никогда не мог понять, как можно так терпеть боль. Словно и нет в твоих руках болевых окончаний. Оборотень показал ему, как быстро он может восстанавливать свою плоть, перераспределять твёрдые и мягкие ткани в своём теле по желанию. Наверняка именно поэтому нити и бессильны. Но это же должно быть нестерпимо больно!
И он никогда не мог совладать с этим существом. Его силы были ничем в сравнении с мощью Капитана, его глупые эмоции разбивались о стену безумного спокойствия, его чувства – тонули в тёмных омутах бессердечия. Вальтер боялся и ненавидел Ганса Гюнше. И восхищался им. Даже Алукард не вызывал у него такого страха, такой смеси чувств. Хотя бы потому, что Шинигами понимал, зачем вампир делает то или другое, мог ощутить его радость, досаду, гнев… Даже Алукард был «живым» в сравнении с этим существом.
А по пальцам и нитям обильно текла густая ароматная кровь…
… срываясь сочными каплями вниз, завораживая своей тягучестью, пугая тем, что она есть. Шинигами криво ухмыльнулся.
«На этот раз я тебя на кусочки искромсаю, собака недобитая!» - залихватски подумал пятнадцатилетний парнишка, резко и сильно дёргая за нити. На пол упал кусочек мизинца чудовища вместе с ошмётками перчатки.
- Ага! – торжествующе воскликнул Вальтер. – Конец тебе!
Но темнота не издала ни звука. Мрак, скрывавший его противника. Тьма, из которой на него смотрели два янтарных нечеловеческих диких глаза с вертикальными зрачками. Волчьи глаза. Да ещё рука, единственное, что мог разглядеть Вальтер, не дрогнула. Ответа на его слова не было. Так, словно говоришь с камнем. И на части тоже камень нарезаешь… Глухо упал на пол маленький кусочек плоти. Тут же обрубок пальца медленно стало заволакивать кожей, потом она как-то странно вспучилась, из неясного месива начал вылезать ноготь… Шинигами едва не уронил челюсть на пол. А проклятый оборотень словно и не заметил этого. Он наматывал нити себе на руку вопреки любым человеческим понятиям о боли, притягивая Вальтера к себе. А потом – резко дёрнул, так, что у любого другого существа должно было стать ещё на несколько пальцев меньше, но мальчишке было уже не до этого: он потерял равновесие и полетел прямо к ногам чудовища, о которое он «разбивался» уже второй раз.
Он на все лады проклял тот чудный момент, когда выбрал эту базу из двух оставшихся – их следовало уничтожить очень быстро и им с Алукардом пришлось разделиться. Вампир предоставил право выбора мальчишке. И вот теперь Вальтер неподвижным кулем валялся в ногах единственного существа, кроме вампира, которое он не мог победить. Чтоб его! Причем, весьма неудачно валялся – упав на руки, он, кажется, вывернул левую кисть.
Перед глазами маложивописно маячили армейские ботинки размера 47-го, порождая тоскливые мысли об ударе такой «туфелькой» по рёбрам, вокруг висела тишина, не прерываемая даже звуками дыхания, а по телу пробежала неясная предательская дрожь. В поле зрения на пол упала какая-то сетка. «Нити!» - понял Вальтер. Он потянулся за ними. Красные, пропитанные кровью этого монстра нити, перепутанные с измазанной ей же перчаткой, с отрубленным мизинцем…
И обрушившаяся на плечо горячая ладонь, обжигающая даже через одежду. Мальчишка чуть не заорал от ужаса: у фриков не может быть тёплых тел, просто не может. В этом царстве трупов не должно быть жара жизни. Не должно быть этого обволакивающего вакуума спокойствия, щекочущего кожу. Он вскинул руку, пытаясь ударить монстра, совершенно забыв, что тот настолько выше его, что хорошо, если удар по коленке придётся. Не попал, но ещё одна горячая ладонь поймала его запястье. Куда делась эта перчатка, Вальтер не заметил, но прикосновения голой кожи этого чудовища словно пускали электрические волны по всему его телу. Его потянули вверх, и он задрал голову, пытаясь различить в темноте хоть что-нибудь. Внимание снова привлекли глаза: янтарный блеск медленно перетекал в тёмно-зелёный, тускло мерцало зеркало зрачка, но голод, бешенный и неутолимый, оставался в них.
«Ну, всё, меня просто сожрут!» - безрадостно заключил мальчишка. Он не сомневался, что эта отчаянная мысль промелькнула в его взгляде, но что толку прятать чувства от зверя – он всё равно учует страх. Если уж сам Вальтер, глядя в эти голодные глаза, перекатывал свой ужас во рту, словно какую-то склизкую дрянь… И она становилась всё противней от того, что он пытался представить, чем была его паника для оборотня! Как он с наслаждением чувствовал на языке бешено стучащий пульс мальчишки, смакуя эту жизнь, которую держит в руках… Сердце, казалось, стало биться через раз, Шинигами всё ждал, когда же его смерть нелицеприятно оскалится и, как волк из сказки, сожрёт его целиком. Точнее, хотелось бы, чтобы целиком, но он знал, что ряды острых белоснежных звериных зубов будут жадно вырывать из него куски тугой мышечной ткани, как будут трещать случайно захваченные и сдираемые заживо полоски кожи, как ненасытно и безумно будет урчать пожирающий его волк. Потом, возможно, придёт темнота забытья. Но до этого…
Он попытался отвернуться, но не мог, наблюдая, как во взгляде Капитана появляется какой-то не слишком здоровый оттенок. «Да уж куда хуже-то? Давно шавку свою Майор не кормил, давно!» - если б мог, сообщил бы миру Вальтер, но всерьёз опасался либо откусить себе язык стучащими зубами, что, в свете надвигающейся катастрофы, мало бы его огорчило, но всё же, либо надоумить оборотня на что-нибудь ещё более неаппетитное. Вальтера не покидала мысль, что Капитан рассматривает его, вздёрнутого за руку в воздух, как хороший бифштекс: оценивающе, словно повар на кухне. Вот только…
Оборотень поднял его ещё выше и приблизил к себе так, словно собирался начать свой ужин с шеи мальчишки. Вальтер попытался взглядом выразить благодарность – если зверюга милосердно вырвет ему горло, то мучаться долго не придётся. Капитан слегка скривил уголок губ. Ухмылочка получилась очень недобрая, мальчишка отвернулся от него, глянув вверх, то ли на держащую его руку, то ли в попытке найти потолок, намеренно подставляя шею. Сопротивляться было бесполезно – в ближнем бою шансов у него было, что у левретки против волкодава, а потому он ожидал боли и мучительной хватки зубов, собирая всю гордость и волю в кулак, чтобы не завопить раньше времени. Но когда его шеи коснулись горячие сухие губы, он ойкнул от удивления… Впрочем, может Капитан поиграть решил…
Сперва прикосновение было просто тёплым, потом уже влажным и каким-то неистовым, вскоре к губами присоединились зубы. Сперва Вальтер проклял Господа и всех его апостолов, потому что его явно собирались кушать медленно, ибо прикосновения пришлись совсем не в область трахеи или шейных позвонков. Потом ему подумалось, много ли можно откусить человеческими зубами. Наконец, он с недоумением осознал, что так, как Капитан вбирает в рот его плоть и проводит по ней языком, сжимая зубами, скорее можно засос поставить, чем что-то откусить. Это открытие его и вовсе ошарашило. И требование «Отцепись, извращенец несчастный!» в такой ситуации явно не проходило.
Чёрт возьми, ему это совсем не нравилось!
Оборотень оторвался от его шеи, и Вальтер снова уставился в эти тёмно-зелёные огромные глаза, в которых всё так же гулял голод, вот только теперь уже другой. Страх ледяной змейкой свернулся где-то внизу живота, парализуя любые движения. Восхитительно! Сначала его изнасилуют, а потом – сожрут. Вальтер искренне надеялся, что второе уничтожит следы первого, если останки его тела, коли таковые будут, попадут в руки родной организации.
Тем временем Капитан расправился с пуговицами жилетки мальчишки и боролся с галстуком. Тот решил-таки последний раз взбрыкнуть перед смертью, попробовать убежать… Он ударил одновременно ногами и свободной рукой, но только смачно ударился одной ногой о бетонную стену, близости которой в темноте не заметил, а второй – о пресс оборотня. Разница была малоощутимой. Эффект – тоже. Вторую руку тут же поймали, и Вальтер некстати заметил, что шее вдруг стало свободней. И тут пол рванулся ему на встречу. От удара перехватило дыхание, а Капитан резко завёл мальчишке руки за спину, и крепко связал запястья его же галстуком.
Шинигами тут же дернулся снова и попробовал свои «путы», в ужасе осознавая, что галстук ничем не хуже тех же наручников, а горячие и жадные руки Кэпа уже под его рубашкой.
Оборотень сел на пол, держа мальчишку одной рукой, усадил его себе на колени, словно какую-то куклу. Вторая рука скользила горячей, неожиданно мягкой, упругой ладонью по обнажённой груди и спине Вальтера слишком медленно и чересчур терпеливо для насилия, а его взгляд внимательно изучал лицо мальчишки.
Шинигами был уже близок к панике… Он старался не чувствовать этих рук, щекочущих кожу, разгоняющих холод страха своими уверенными прикосновениями. «Твою мать! Ну насилуй же меня! Насилуй! – он готов был чуть ли не плакать, не в силах заставить себя стать таким же каменным, каким казался ему этот монстр до того, как его огненная, пышущая жизнью кожа не коснулась его. Сначала мальчишка ещё ощущал отвращение, а теперь физиология явилась взять своё, хоть всё его существо противоречило. – Чёрт возьми! Насилуй, только не заставляй чувствовать всё это!! Не смей позволять мне чувствовать!» - Вальтер был в отчаянии. Такого не должно было происходить!
- Тва… - попытался выкрикнуть он, но сильные пальцы аккуратно сжали его сосок, и вопль утонул в сумбуре ощущений и неожиданного хриплого вздоха. «Убежать! Вырваться! На секунду! - мысли бешено мелькали в голове Вальтера. – На секунду, чтобы избавиться от этого наваждения!». Он неуклюже попытался пнуть оборотня, хватка, конечно же, не ослабла ни на долю секунды, но мальчишка, собрав остатки воли, сумел-таки выдать срывающимся голосом, в надежде спровоцировать «мучителя», - Что?!... Просто убить меня кишка тонка?!
Над ним опять заплясали зелёные омуты, в которых сквозило знание. Страх и желание – ни то, ни другое нельзя спрятать от зверя. Капитан знал, что делают с мальчишкой его прикосновения. Чувствовал бешеный бег его сердца. Глядя в эти глаза, Вальтер готов был поспорить, что кровь стучит в ушах оборотня как барабаны, гулко и громко, разнося возбуждение и жар по всему телу… Точно так же, как в нём. Заглушая все мысли, убивая волю. Мальчишка услышал глухой сдавленный рык и порадовался, что темнота скрывает от него так много. Он не хотел видеть, как движется хоть одна мышца на лице монстра, как он становится хоть чём-то похож на человека, как кривится уголок его губ, расплывающихся в оскал. Внезапно что-то подняло его – Капитан согнул колени, а он, словно игрушка, оказался прижатым к широким сильным пластинам груди, чувствовавшимся даже через плотную ткань плаща.
В очередной раз мальчишка выгнулся, пытаясь соскочить со своего «сидения», но тут же упал обратно – не учёл близости монстра. Но тот явно просчитал такой вариант. Влажный упругий язык проскользил по правой ключице, спустился ниже, губы стали теребить сосок мальчишки, заставляя сердце биться всё быстрее, и лишь одно не давало провалиться в бездну неги, и Вальтер был этому безумно рад, - впивавшийся в запястья галстук. Но это знал и оборотень: Шинигами понимал – почувствуй и он тут же почувствует вместе с тобой! Неуловимым движением Кэп распустил узел, державший путы, руки Вальтера освободились, но воспользоваться он этим не успел, потому что оборотень легонько прикусил нежную кожу возле соска раз, потом – ещё раз. Мальчишка не смог сдержать стон, а к зубам присоединились лёгкие покалывания спины.
«Неужели он себе когти отрастил?» - удивлённо подумал «элитный мусорщик Хеллсинга», оплывая от прикосновений одного из своих злейших врагов, как свеча. Ему было уже всё равно. Он сдался, исчезая в этих движениях. Ему было уже плевать, что это за тварь, плевать, что это мужчина, плевать… Да он уже забыл, как это думать… Ему было всё равно… Его учили убивать, учили терпеть пытки, учили быть сильным. Но, видимо, забыли разучить чувствовать, забыли забрать его одиночество, забыли, что он всё же человек…
Освободившиеся руки проследовали вдоль тела мучителя, к его лицу, тот сразу замер, настороженно и удивлённо, но противиться не стал и приблизился к лицу Вальтера. Тот не сомневался, что в его взгляде сквозит похоть, но ему было наплевать. Плотину прорвало, он уже не мог изображать из себя Шинигами, бесплотного и бездушного призрака, забирающего жизни. Он был тем, чем был – маленьким напуганным мальчишкой, не знавшим в своём одиночестве даже таких прикосновений – ласки дорвавшегося до жертвы оборотня.
- Сволочь… - начал было он, но сильные тёплые губы, обдающие горячим дыханием, легли на его, трепещущие в нерешительности и растерянности, сильный язык решительно ринулся внутрь. Мальчишка был ошеломлён, а потому пропустил его, позволяя скользить упругим влажным валиком всё глубже, извиваясь и безумно приятно щекоча нёбо, заползая чуть ли не до гланд. Вальтер и сам не заметил, когда неловко попытался ответить на эту мощь, приблизился ещё плотнее к оборотню, решился на ответные действия, наткнулся в своей робости на клыки… Как отстранился Капитан, не отпуская его языка губами, посасывая его и сдавливая, заставляя постанывать в истоме. Он не понял, куда вдруг исчезли руки, но когда почувствовал спиной что-то более твёрдое и ровное, оказалось, что Гюнше стянул с себя плащ и, бросив на пол, уложил на него мальчишку. Секунда на понимание, а потом – резкое движение тёплой ладони вниз, вдоль его тела и разбивающее мир на тысячу измерений ощущение тугих стен вокруг своего естества. Момент, когда его ремень и брюки оказались расстёгнуты, Вальтер пропустил, а сейчас было уже поздно думать об этом, когда упругие горячие пальцы размеренно начали свои движения – вверх-вниз, вверх-вниз… И такие же пальцы заползающие ему в рот. Он беспрекословно принял их, обвивая языком и посасывая, заливая их своей слюной, схватившись руками за сильную, обвитую тугими мышцами руку оборотня, как за спасительную соломинку, пытаясь спрятать за этим занятием стоны, но напрасно – вряд ли он смог бы остановить поступательные движения навстречу ласкающей его ладони, которые непроизвольно начало его тело. Хватка вокруг его плоти всё сжималась, сдавливая всё сильнее, заставляя двигаться всё быстрее. Наконец, что-то «ойкнуло» во всём теле, и оно словно исчезло под напором какого-то бешеного наслаждения. Дыхание внезапно замерло вместе с сердцем на пике этого взрыва ощущений.
Вальтер думал, что больше уже никогда не услышит свой пульс, не сможет вздохнуть… Но смог. Смог и почувствовать заливающее низ живота липкое тепло. Куда-то исчезли изо рта пальцы, а потом мальчишка каким-то шестым чувством увидел всё ещё голодный взгляд и язык оборотня, слизывающий с ладони вязкую тягучую жидкость. Но осмыслить этого он не успел – эта ладонь опустилась ему на грудь, размазывая по телу его же сперму, вторая рука, испачканная его собственной слюной, скользнула ему между бёдер…
Он испугался, но тут же вспомнил чью-то шутку: «Если Вас насилуют, расслабьтесь и получайте удовольствие». Неясное и необычное ощущение пальцев, скользнувших внутрь него, приносящее странное наслаждение с примесью боли, медленно растущее вместе с тем, как они проникают всё дальше. А потом – резкая боль, утихшая через несколько секунд… И ощущение обратного движения, но тело мальчишки, неожиданно для него самого, не хотело отпускать их.
«А, чёрт с тобой золотая рыбка! - отчаянно подумал Вальтер. – Уж если заниматься грехопадением, так основательно!» Он потянулся руками туда, где сидел на коленях оборотень, поднял взгляд, его глаза, привыкшие, наконец, к этому мраку, различили могучую фигуру, и мальчишка ужаснулся, насколько оборотень физически развитей его. Но отступать было поздно – его руки наткнулись на могучий торс, скрытый всего лишь майкой. Капитан убрал свои руки с тела мальчишки и стал ждать, что же будет дальше.
Вальтер не сомневался, что эта тварь где-то глубоко в душе заливается смехом, но ему было всё равно. В ушах всё ещё стоял гул, а казалось бы пришедшее освобождение от желания было очень недолгим. Мальчишка встал на колени, но движения были скованными, и он опустил взгляд вниз, вдоль своего тела. К животу прилипла белая рубашка, на которой алели непонятно откуда взявшиеся капельки крови, брюки, покрытые белёсыми пятнами, болтались где-то на коленках, мешая двигаться. Совсем уж не эстетично… Он стянул с себя остатки одежды и подумал, что в этих чёртовых коридорах было дьявольски холодно, но он этого не чувствовал.
Оборотень всё так же выжидающе наблюдал, а Вальтер на секунду задумался, смог ли бы он сейчас уйти? Нет, не убежать – исчезнуть ему просто не дадут, а попытаться бороться снова. Он вспомнил жгущие прикосновения, глубокие поцелуи, свои стоны, какофонию ощущений и понял, что теперь увяз навсегда… Обречённость сменилась облегчением, а его маленькие ладони выпростали майку из брюк Кэпа и заползли под неё.
Прикосновение голой горячей кожи оборотня, в который раз ударило мальчишку непонятной энергией, словно разрядом, заставило лишний раз вздохнуть и задрожать. Да, он замёрз, сам того не замечая, но он знал, как согреться. Он не хотел думать, что будет потом, представлять, как Кэп убьёт его, но он получит всё, что может сейчас получить. Его руки расправились с застёжками ремня и брюк мужчины, залезли под одежду… Вальтер заставил его нормально сесть на пол и спустить брюки чуть ниже, стянул с него майку. И всё так же, в полном молчании, с абсолютно каменным лицом, без единого звука. Мальчишка нервно сглотнул. С глазомером у него всегда было не очень, но осязание не обмануть – мощь Капитана поражала, если не сказать больше. Горячее, пульсирующее, отзывающееся на малейшее прикосновение пальцев, уже сейчас исходящее соком тело оборотня завораживало. И Вальтер сам себе боялся признаться, как хочет почувствовать эту силу внутри себя. Заворожено глядя на член мужчины, мальчишка робко провёл вдоль него пальцами и, наконец, извлёк из глотки своего «любовника» хоть какой-то звук – глухое мощное урчание.
Он почувствовал тяжёлую ладонь на своей «холке», решительно собравшую складку кожи, и направляющую его ближе к своему владельцу. Словно щенка за шкирку, Капитан притягивал его к себе. Мальчишка прекрасно осознавал, что от него хотят. Да и сопротивляться было бесполезно. Он коснулся губами напряжённой, но мягкой плоти, проскользил по ней языком, стараясь оставлять больше слюны, попытался вобрать в себя хотя бы часть… Сидя между ног оборотня, он опирался одной рукой на его пресс, а второй помогал своему рту, ласкал нежную ткань. Свободной ладонью он чувствовал, как вибрирует всё внутри оборотня, как он глухо урчит, как поднимается в нём волна напряжения. Ненадолго ослабшая хватка на шее снова окрепла, заставляя оторваться от своего занятия и приблизить лицо к лицу оборотня. Его глаза казались чёрными из-за расширившихся зрачков… Горячие ладони заскользили вниз по телу Вальтера, жестко легли ему на бёдра. Капитан встал на колени, заставил мальчишку обнять себя ногами за талию и внезапно, приподняв руками его бёдра, навалился на него.
Вальтер не понял, что произошло – почему мир вдруг рассыпался звёнящими осколками, почему всё изнутри горит от непрекращающейся боли… Ощущения были буквально как от насаживания на кол, впрочем, откуда ему было знать, как это? Внутри него словно шуровали раскалённым штырём. И почему кто-то так бешено орёт? Стоило ему осознать этот факт, как он понял, что кричит он… и что скоро он охрипнет.
Он почувствовал какую-то влагу на щеках, но не хотел даже знать, что это – слёзы или кровь или, может быть, слюна этого монстра. Взгляд вперился в мерно накатывающую мускулистую грудь, начинающую блестеть от пота. Вальтер не мог отстраниться, потому что упирался плечами в локти Капитана: тот рухнул на них после нескольких толчков и ещё сильнее прижал мальчишку к полу. Пальцы сводило от напряжения, и он осознал, что вцепился ими в оборотня, погрузил их в его тело до крови, но отпустить не мог и лишь сильнее впивался в плоть с каждым новым толчком. Где-то на грани слышимости раздавалось нечеловеческое рычание. Ноющая боль внизу спины не прекращалась, но к ней стало примешиваться ещё что-то. Оттуда по всему телу стал расходиться жар. Вальтер скользнул взглядом между их телами, но оборотень неожиданно вошёл глубже, ударился своими бёдрами о его, но, видимо, больнее быть уже не могло, и по телу мальчишки пробежал спазм наслаждения, перед взглядом всё расплылось. Тяжесть стала наваливаться всё чаще и быстрее, выбивая из охрипшей глотки мальчишки то ли крики, то ли стоны. Он ощущал, как трясёт оборотня, как напрягаются все его мышцы, чувствовал всю его нечеловеческую силу, понимал, что одним движением он может перебить ему хребет. Внезапно мужчина замер, запрокинув голову назад, но Вальтер словно не заметил этого, сделал ещё несколько резких движений ему навстречу, ощущая как внутрь изливается теплота. Вдруг его словно подняло на пик и сбросило вниз… Дыхание будто остановилось под захлестнувшим всё существо мальчишки потоком эйфории, заставляя забыть обо всём кроме наслаждения.
Через несколько секунд Шинигами глубоко вдохнул, попытался сфокусировать взгляд, почувствовал поток холодного ветра на коже, тихое движение рядом… Голова отказывалась подниматься, всё внутри болело, на спину он лечь не мог, потому перевалился на бок, но он должен был, должен посмотреть на оборотня. Он не знал, зачем, но, тем не менее, скосил глаза вдоль своего тела, заметил, что бёдра у него в крови, поту и сперме, а эта тварь спокойно застёгивает ремень. И медленно затягиваются следы от ногтей на его спине и боках. Ни эмоции на лице, ни улыбки, ни издёвки, ничего! Безразличие и холод. И даже голод исчез, вытек, испарился из его глаз, вновь оказавшихся янтарными. Оборотень подошёл ближе, завернул разбитую игрушку, прежде гордого Шинигами, в свой плащ и, закинув того кулем на плечо, направился вглубь лаборатории. Мальчишка чуть не взвыл от ненависти и злости, разрывающей его. Он бы закричал, но смог лишь прошептать, устало приникнув щекой к мокрой майке, вернувшейся законному владельцу:
- Я ненавижу…
… тебя… - прошептал Вальтер, падая к ногам Капитана.
Оборотень тут же схватил его за запястья, завёл руки за спину и обмотал нитями так, что реши Вальтер вырываться, ему бы пришлось отрезать себе кисти, и повернул лицом к себе. И «королевский протестантский рыцарь» не смел шевельнуться, стоя перед этим существом, которое всегда заставляло его ощущать себя ничтожеством… Даже сейчас ему пришлось задрать голову, чтобы взглянуть в лицо своему противнику. Он всё ещё был мальчишкой!
Вальтер гордо выпрямился и не отводил взгляда, но холодел, наблюдая, как в янтарных глазах с вертикальными щёлками разгорается голод…
Я читала в захлеб, оч понравилось.
Вложение: 3788141_Volchenok_i_semero_kozlov.doc
