СОЧИНЕНИЕ СЕДЬМОЕ

 РУССКИЕ НА ГОЛГОФЕ

 Не выходите в поле и не ходите по дороге,
ибо меч неприятелей, ужас со всех сторон.

Иеремия, 6,25

Духа не угашайте.

 1-ое послание к фессалоникийцам
апостола ПАВЛА, 5, 19.

В семи километрах к северо-востоку от древнего русского города Карачева Брянской области, почти на границе с Орловщиной, находится село Одрино. Кстати, в нескольких километрах от этого села родились – в деревнях одного куста, одной местности – революционер-ленинец Алексей Бадаев и нынешние известные лица – губернатор Орловской области Егор Строев, лидер нынешних коммунистов Геннадий Зюганов. Это я так, к слову – изменить-то к лучшему они ничего не смогут.

Село Одрино знаменито тем, что здесь находился Одринско-Николаевский мужской монастырь, который был известен далеко за пределами нашего края.

До Октябрьской революции монастырь имел красивые храмы, гостиницу, бесценную библиотеку, старинные чудотворные иконы, иконописную мастерскую, скотные дворы, большой сад, рощу, пасеку, две школы: садоводческую и пчеловодческую, погреб с ледником, рыбные пруды, кузницу, глубинный колодец со святой целебной водой; и всё это было окружено каменной стеной с четырьмя башнями по углам и въездными воротами.

Огромная площадь монастыря напоминала роскошный сад со множеством аллей, палисадников, газонов, посреди которого величественно возвышался соборный пятипрестольный храм во имя Святителя Николая.

Всего было около ста добротных – "вечных" – зданий, которые строились моими прадедами и прапрадедами по отцовской линии – на века! Раньше цемента не было –применяли известь; её гасили по несколько лет, добавляя в неё яичный желток – для увеличения скрепляющих свойств.

До нашего времени сохранились только трапезная и настоятельский корпус. А где же делись другие, почти сто зданий? Их разрушили. Уничтожили. Взорвали. Растащили. Даже под склады не стали использовать, чтоб хранить хотя бы конную сбрую – хомуты да седёлки...

Как известно, В.И. Ленин после Октябрьского переворота 1917 года выбросил "в массы" лозунг: "ГРАБЬ НАГРАБЛЕННОЕ!" Я, простой русский юноша, и то понимаю, что такой лозунг мог зародиться только в больной голове. В здоровой – он просто не укладывается в мозгу.

Взяв этот лозунг на вооружение, убийцы, бандиты, жулики, воры, приспособленцы, люмпены-пролетарии, сифилитики и всякий хмельной сброд, вроде горьковского Челкаша, ринулись грабить РУССКОЕ НАРОДНОЕ ДОСТОЯНИЕ.

Был разграблен и древний, процветающий, богатый Одринско-Николаевский мужской монастырь.

 Я могу еще представить, как уносили золотую и серебряную церковную утварь, древние книги, как на монастырском кладбище взламывали ломами склепы-могилы знаменитых людей России – русских князей-меценатов, политиков-графов, боевых генералов... Как хватали из цинковых гробов дорогие нательные крестики, иконки, ангелочков... Но я не могу понять и представить, зачем разрушали здания?! Это был вандализм особого рода – против русских, против России.

Потом, как рассказывал мне мой папа, начиная с 1917 года по 1990 годы, в селе Одрино не было построено ни одного добротного здания. В местных мелких колхозах, а их здесь было несколько ("Пчёлка", "Красный Октябрь" и др.), негде было развивать животноводство, хранить корма.

Мужиков заставляли плести из лозы сараи, обмазывать их глиной – с добавкой в нее коровьего и конского навоза; и в этих промороженных – с минусовой температурой – сараях содержали колхозных свиней, коров, быков, лошадей, овец. Животные гибли десятками. Новорожденные поросята – сотнями...

И – никто не покаялся в смертных грехах: зачем надо было разрушать теплые, светлые, надежные монастырские скотные дворы? Они бы послужили тем же колхозам – до полного бы развала колхозов в 90-х годах XX века, и служили бы сейчас новым сельхозпредприятиям, которые можно было создать на месте умерших колхозов. И – продолжали бы служить... не знаю сколько ещё лет... Вечно!

Одринско-Николаевский мужской монастырь был центром духовной культуры всего Карачевского края. Сюда приходили тысячи людей со всей Брянщины, из Ближнего и Дальнего зарубежья, чтобы укрепить свою веру и волю, чтобы почувствовать себя истинно православными, истинно русскими. Архитектурно-художественные храмы возвышали простых людей, заряжали силой и энергией, распрямляли их, чтобы они могли постоять за себя, за своих детей, за Россию-матушку... Делали из них несгибаемых воинов и заботливых кормильцев, защитников всего праведного, русского...

В Великую Отечественную войну немецкий гарнизон расположился в оставшихся святых строениях монастыря. Бессовестные немцы, считавшие себя великой цивилизованной нацией, грабили всю округу. Они свозили сюда, в бывший монастырь, то, что хранилось в русских сундуках: памятные родовые вещи, старинные евангелия в серебряных окладах; пригоняли отобранных у русских коров, лошадей, поросят, овец; тащили кур, яйца, коровье масло... Они гадили в сохранившихся храмах, прямо в наших русских святых алтарях! Они похищали всё, что представляло хоть какую-то ценность...

В "Памятке солдату" гитлеровской армии говорилось: "...убивай всякого русского,.. не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, убивай, этим ты спасёшь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки. Ты, немец, абсолютный хозяин мира, ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки. Как подобает германцу, уничтожай всё живое..."

За время оккупации только одной Брянской области фашисты убили и замучили – 74.744 человека, в том числе свыше 5 тысяч детей; угнали в немецкое рабство – 153773 человека (см.: ГАБО. Ф.6, оп.1, д.54, часть 1, л.2-27). На территории Брянщины было убито и замучено в лагерях более 56 тысяч военнопленных (см.: Дандыкин Т.К. Во имя павших и живых. – Брянск, 2000. – С.33).

Национальное достояние, уничтоженное и разграбленное немцами только в городах и селах нашей области, никогда не будет восполнено, возвращено; его ничем нельзя окупить – никакими немецкими подачками: в виде марок, гуманитарной помощи и т.д.

И сейчас, когда я, русский юноша, узнаю, что министр культуры РФ Михаил Швыдкой пытается добиться возвращения трофейной Балдинской коллекции Бременскому Кунстхалле (364 произведения великих мастеров – от Тициана до Дюрера), это можно уподобить предательству интересов России; это – небрежение памятью миллионов замученных немцами русских – взрослых и детей, в том числе и моих родичей; это – тоже своего рода разграбление народного достояния России, которое г-н Швыдкой, конечно же, называет по-иному, опираясь на международное право.

Вспомните: русский воин, (офицер) рискуя жизнью, спас эту коллекцию от уничтожения, найдя среди руин и привезя из разбитой Германии в Россию; сохранил её.

Разве отдельные высокопоставленные лица в Москве имеют право поспешно решать судьбу этой бесценной коллекции?! Однозначно: НЕТ, несмотря на то, что по нынешним международным законам, как утверждает министр культуры РФ, возвращать, вроде бы, надо.

Но… тысячи уничтоженных и разграбленных немцами русских городов и селений, картинных галерей, музеев, школ – как это можно забыть? Преступлениям против человечности не бывает амнистии. Мои родичи и я – мы злодеяния немцев будем помнить всегда… Никакие законы не помогут стереть, вырубить из нашей памяти сердца, из генетическо-исторической памяти поколений то, что сотворили мясники Гитлера.

Почему бы не обудить дальнейшую судьбу Балдинской коллекции в СМИ: пусть скажут своё слово простые люди, ветераны войны и труда, политики, художники, артисты, писатели, учёные… Думаю, будет немало здравых, глубоко осознанных предложений. К примеру, хотя бы такое: пусть немцы за свои средства восстановят в нескольких российских особенно пострадавших от их преступлений городах православные храмы. И только тогда можно будет возвратить им названную коллекцию. Если же мы не будем бороться за разумное решение судьбы, скажем, все той же Балдинской коллекции, за сохранение всего нашего национального достояния – грош цена нам. Миллионы погибших русских не простят ни мне, ни тебе этого. Не простят разграбленные немцами Новгород, Брянск, Киев...Не простят тысячи русских городов... Не простят мои убитые немцами родные и близкие... В этом будет доля и моей вины – так я чувствую, так считаю.

...И снова я на родине моих предков по отцовской линии – в селе Одрино. Именно здесь, в Одринско-Николаевском монастыре, Карачевского района Брянской (тогда – Орловской) области фашисты допрашивали, пытали мою прабабушку –простую русскую женщину, многодетную мать Прасковью Илларионовну Полякову. Она не выдала ни председателя, ни секретаря сельсовета – она всё взяла на себя. Её, семидесятилетнюю, расстреляли за хранение боевого оружия, предназначенного для партизанского отряда. Расстреляли в ноябре 1942 года на тюремном дворе города Карачева. Управление КГБ по Брянской области потом своей справкой подтвердило это. Справка у меня имеется.

Здесь, в Одрино, 07 апреля 1901 года родился мой дедушка по папе – Семен Андреевич Поляков. Он воевал в гражданскую, белофинскую Великую Отечественную. Был ранен, контужен. Он защищал русских, Россию.

Старший дедушкин брат – Павел Андреевич Поляков, стойко и умело сражаясь с врагами на фронтах первой мировой войны, стал Георгиевским кавалером.

Другой дедушкин брат – красивый, статный – косая сажень в плечах – Василий Андреевич Поляков – тоже участник первой мировой. А в Великую Отечественную освобождал Румынию, Венгрию. Потом был в Одрино председателем колхоза...

Самый младший дедушкин брат – пулеметчик Афанасий Андреевич Поляков геройски погиб при освобождении села Дымня, под Ленинградом.

Мои прадеды были земледельцами и воинами. Умельцами – на все руки. Они с простым аршином в руках возводили чудесные храмы в Одрино. Возводили – как красота и мера скажет.

 Я назван в честь прадедушки, папиного дедушки – Андрея Ивановича Полякова. Именно такого умельца. Не разрушителя, а – созидателя.

Мои бабушки и прабабушки тоже умели всё делать: шить, вязать, прясть, ткать, рожать, растить детей и внуков... Партизанить. Защищать Брянщину...

Все они были – истинно русскими людьми. Они мыслили и творили по-русски. И – любили по-русски.

Они гордились своей русской нацией. Своим языком. Своей православной верой. Своими традициями, обычаями. Своими предками. При любых, даже сверхжестоких обстоятельствах, не забывали, что они – русские люди, а русским – не резон падать, в сучьей дрожи, на колени – ни перед татарвой, ни перед литовцами, ни перед поляками, ни перед немчурой... ни перед березовскими, гусинскими, потаниными, дерипасками...

 К великому сожалению, я не застал, не увидел на земле в живых ни одного родного лица – из вышеназванных. И многих-многих других родичей. Я опоздал увидеть... Могилы многих – не в Одрино. А где-то – в других краях. Знаю точно: не в чужеземных краях, а на русской земле, которую они защищали и спасли ценой своих жизней...

Но я чувствую, что все они, мои погибшие за русских, за Россию – в моей душе.

Скажем, не было бы на Белом Свете Прасковьи Илларионовны Поляковой – не было бы и меня, её правнука. В ней – моё начало, а во мне – её продолжение… Жизнь нашей семьи, нашего рода – не пресеклась. И – не пресечется. Может, поэтому на моих ладонях такие длинные линии жизни...

Я должен помянуть добрым словом бывшую простую русскую прихожанку Тихвинской церкви в Брянске. Всю жизнь она проработала штукатуром-маляром. Была в мирской жизни глубоко верующим человеком. Имела семью. И когда вышла на пенсию, то она сказала детям и мужу: "А теперь вы отпустите меня – я хочу послужить Богу, посвятить ему все оставшиеся дни на земле".

 Дети и муж – плакали, отговаривали её, но потом – согласились. В апреле 1995 года она приехала на родину моего отца – в село Одрино и стала возрождать здешний монастырь. Но уже – женский. Она стала настоятельницей монастыря – игуменьей Матушкой Мариам.

Её и первых насельниц не смутил унылый вид заброшенной территории. Деятельно принялись они за восстановительные работы. Уже сделано немало: возведены святые врата, звонница, отремонтирован братский корпус, начато строительство ограды и реставрация игуменского дома. Возросла и община, ныне она составляет уже более тридцати сестер. Большую помощь в их духовном становлении оказывают монахи Оптиной пустыни.

Прежде, чем писать все эти сочинения – на конкурс, я поехал в Николо-Одринский женский монастырь, и попросил у Матушки Мариам благословения, и она благословила меня на духовное созидание. Дала молитвы, которые помогли мне быть терпеливым, усидчивым и довести сочинение до логического конца.

Пречистая Богородица и Николай Чудотворец не отвратили от меня Своего милостивого ходатайства.

ПОЛЯКОВ Андрей Николаевич
Проживает: Брянск.
Родители: Поляковы Н.С. и Н.Г., русские