Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать.
Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять.
В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско,
солнце оставило в волосах выцветшие полоски.
Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы.
Витька с десятого этажа снова зовет купаться.
Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят.
Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый.
Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник.
Витька научит меня нырять, он обещал, я помню.
К речке дорога исхожена, выжжена и привычна.
Пыльные ноги похожи на мамины рукавички.
Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки.
Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки.
Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна.
Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно.
Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели.
Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен.
Солнце облизывает конспект ласковыми глазами.
Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета.
В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это.
Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен.
Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе.
Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме.
Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма.
Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки,
только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше.
Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее,
мы забираемся на крыльцо и запускаем змея.
Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд.
Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс.
Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу.
Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье.
Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле.
Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите.
Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите.
Пусть это будет большой секрет маленького разврата,
каждый был пьян, невесом, согрет теплым дыханьем брата,
горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона,
все друг при друге - и все одни, живы и непокорны.
Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик,
Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях.
Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки.
Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку.
Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться.
Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета.
Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах.
Сонными лапами через сквер, и никуда не деться.
Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве.
Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу,
я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы.
Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене.
"Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время.
Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу.
Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы,
ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку,
кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом.
Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать.
Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять.
Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

To be a translator, believe me it’s sad,
To be a translator, you have to be mad-
Who else would sit in a room
Encased in loneliness more like a tomb?

Who else would fondle a microphone cable
Or typewriter keyboard when perfectly able
To fondle some better more pliant device?
(It happens to others, they say it’s quite nice.)

Who else would apply so much love, care, devotion
To something that is another man’s notion?
Who else would spend hours to seek out one word
Just to ensure he writes nothing absurd?

Who else would read carefully through some epistle
Produced by a half-wit who had better whistle
Than write rotten copy that doesn’t mean much,
Yet expects a translation in, say, perfect Dutch?

Who else would accept that every job’s hot
When he knows that it’s probably not
And flog himself silly to see the work through
Then wait for three months not collecting one sou?

Who else would put up at social occasions
With statements like: “Oh, you do translations.-
There’s not much to that, after all it’s your lingo,
So where are the problems, why labour that thing so?”

Who else would be willing each day of the year
To sit exam where the pass-mark’s a mere
One hundred percent or perhaps just below?
If you think that’s easy, why not have a go?

And yet it’s a challenge which on reflection
Provides enormous job satisfaction.
Those who enjoy it will never desert
The odd fascination of the “foreign” word
-Wort, oh what the hell…

J.H. Hayes

Есть такая болезнь - выдумывать людей.
Встретив человека в компании, на улице, в баре, не важно, ты руководствуешься первым впечатлением. Создаёшь в своей голове образ, который основан на мимолётном знакомстве - десяти секундах или 30 минутах общения. После чего, когда ты остаёшься наедине со своими мыслями, начинаешь развивать этот образ, используя накопленный опыт и заложенные в детстве стереотипы. И в зависимости от того, насколько ты доволен результатом определяешь для себя степень желания встретиться с этом человеком ещё раз. Если всё сложилось удачно, и твоя больная фантазия выдала подходящую картинку - нужный список качеств, ты ставишь планку для этого человека очень высоко. Ты ждёшь, что смоделированная в твоей голове система поведения идеально впишется в реальный ход мыслей и действий этого самого человека. Но проблема как раз в том, что люди зачастую оказываются совсем не такими какими мы их придумываем в своих мыслях. И тогда, когда он ведёт себя не так как ты хотел, не вписывается в установленные тобой рамки, начинаешь испытывать глубочайшее разочарование. Естественно весь перечисленный выше процесс проходит на уровне граничащем с подсознанием, мозг просто не хочет признавать себя виноватым, и мы начинаем винить объект своих фантазий. А он ничего плохого не сделал. Мы сами во всём виноваты.

ПОНЕДЕЛЬНИК

Мне приснился кошмар. В преддверии учёбы я легла спать пораньше, но посреди ночи проснулась от странного ощущения. Мне снилось, что я нахожусь под водой и мне трудно дышать, потому что на меня что-то давит. Постепенно я поняла, что просыпаюсь, но ощущение тяжести не прошло. Было такое чувство, что на груди что-то лежит. Я резко села на кровати и только тогда смогла свободно вздохнуть. Когда я снова легла, ощущение тяжести не возвратилось.

ВТОРНИК

Вечером я осталась дома одна и делала записи в своём дневнике, слушая, как всегда наушники. Громкость была достаточная, чтобы заглушить наружные шумы, но минуты через две я поняла, что меня что-то отвлекает. Шаги, лёгкий скрип досок. Вынув наушники, я прислушалась — последний тихий скрип и тишина. Я бы предположила, что это был звук из соседних квартир, но акустика дома мне давно хорошо известна — шум от соседей доносится до нашей квартиры, только когда они разговаривают на повышенных тонах (или метаются сковородками, что реже). Значит, шаги мне послышались в пустой соседней комнате...

СРЕДА

Сейчас я думаю, что стоило этому раньше придать значение. С головой уйдя в повседневные заботы, не замечала нечто странное, что творилось вокруг меня. А стоило заметить, ещё как стоило...

Ночью мне снова приснился кошмар — на этот раз со мной в главной роли. Будто меня прокляли, и теперь я повсюду чувствую уничтожающий огонь, в конце концов сгорая в нём. Когда я подскочила, то долго не могла ещё унять дрожь в теле. Родители уже ушли на работу, поэтому я постепенно успокоилась и направилась в ванную. Я встала под душ и включила холодную воду. Через секунду меня бы ошпарило, не успей я отскочить в сторону. Из холодного крана валили клубы пара, и тёк самый настоящий кипяток. Я покрутила кран горячей воды — то же самое. Холодной воды как будто вообще не существовало. Мне припомнился сон, и зубы, помимо воли, начали отбивать нервную чечётку. Через час оба крана продолжали бить кипятком. Когда пришла мама, я рассказала ей о странном поведении воды. Она, естественно, решила проверить, отрыла холодный кран и... из крана действительно потекла холодная вода. Не просто холодная — ледяная. Я сама ещё раз закрыла и открыла оба крана — всё вернулось в норму. Решив, что во всём виновата смена труб, я снова отправилась в душ. Но стоило мне опять включить холодную воду, как из крана снова забил кипяток. Злая и испуганная, я выбежала из ванной, чтобы проверить кран на кухне. Холодная. Ледяная. Мама странно посмотрела на меня и спросила, всё ли в порядке.

Это происшествие совершенно выбило меня из колеи. Я дождалась, когда родители лягут спать, и закрылась в своей комнате, надев наушники. Ближе к часу ночи из соседней комнаты снова донёсся звук шагов. Сначала я подумала, что это кто-то из родителей пошёл в ванную, но скрип становился всё явственней ближе по направлению к моей комнате. Как будто кто-то стоял у двери. Нервы не выдержали, я быстро встала и открыла дверь. Никого. В спальне родителей было тихо, следовательно, они оба спали. Вновь закрывшись, я села за компьютер и продолжила чтение по учёбе. Однако странное ощущение дискомфорта не давало мне сосредоточиться на занятии. Я выключила нетбук, погасила свет и легла спать.

Примерно около трёх ночи я проснулась от собственного крика. Мне приснился сон, такой страшный, что я на ощупь добралась до выключателя и, лишь включив свет, смогла начать соображать. Как ни странно, самого сна я никак не могла вспомнить, но, когда снова ложилась, не смогла заставить себя выключить светильник. В первый раз за всю жизнь.

ЧЕТВЕРГ

Я не пошла на учёбу, сославшись на плохое самочувствие. Когда родители ушли на работу, я отправилась в ванную и встала под душ. Опасения по поводу поведения водопровода рассеялись, когда тёплые струи ровными потоками побежали по моей коже. Минуту-другую я стояла, расслабляясь после полубессонной ночи. С утра всё происходившее вообще показалось дурным сном. Неожиданно яркий свет от лампочки начал мигать — сначала незаметно, потом всё явственнее угасая. Я ощутила прилив леденящего страха и как можно скорее выбралась из душа, обернувшись полотенцем. В тот момент, когда я почти бегом выбежала из ванной, лампочка погасла окончательно.

День прошёл, как в тумане. Даже в свете солнечных лучей я вздрагивала от любого шороха и звука. А один раз едва не вскрикнула от неожиданности, когда под окном резко завёлся грузовик. Звуки музыки, всегда успокаивающие меня, раздражали, от еды мутило, и вообще состояние моё было близко к истерическому. В конце концов, измотанная и перенервничавшая, я прилегла на минуту на диван и сразу же уснула. Когда я открыла глаза, в комнате было уже темно. Почти бессознательно я встала и подошла к выключателю, и лишь когда жёлтый электрический свет наполнил комнату, смогла вздохнуть спокойно.

Ночью я села и попыталась проанализировать все случившееся за это время. Большая часть происходивших странностей приходилась на отрезок от полуночи до трёх часов ночи, причём ближе к трём «оно» — что бы это ни было — становилось активнее.

Я стала отсчитывать минуты, боясь того, что могу услышать или… нет, эту мысль даже додумывать было страшно. Родители спали в соседней комнате, и я решила, что завтра непременно расскажу, что со мной происходит. Если раньше перспектива оказаться на приёме у психотерапевта пугала, то в свете последних событий она казалась единственным возможным спасением. Около половины третьего, несмотря на громкую музыку в наушниках, я стала засыпать, сидя за столом. Положив голову на руки и закрыв глаза, я незаметно провалилась в сон. Когда я проснулась, часы на мониторе нетбука показывали три часа ночи. И тут лампочка светильника, стоявшего на столе, взорвалась с громким треском. Я вскрикнула от испуга и почувствовала, как часто забилось сердце. Почти на грани панического ужаса, я твердила себе только одно: «Возьми себя в руки. Ты рациональный человек и можешь справиться со своим страхом». Я закрыла глаза, сжала кулаки и стала вслух как можно медленней считать до пяти. Паника постепенно отступала, но ощущение, что я не одна в комнате, только усилилось. Я закрыла уши руками, боясь, что сойду с ума, если услышу какой-либо звук рядом с собой. Так я и просидела не знаю сколько времени, подтянув колени к груди и тихо раскачиваясь вперёд-назад на стуле.

ПЯТНИЦА

Я проснулась в своей комнате на полу. Видимо, ночью я заснула в той же позе, что и сидела, поэтому не заметила, как соскользнула со стула. Шторы в комнате были задёрнуты, поэтому казалось, что ещё темно. Странно, но мне совсем не хотелось в тот момент видеть солнечный свет. Ощущение страха прошло, я села и, обхватив руками голову, стала думать, что делать дальше. Во-первых, рассказать о происходящем родителям я всё-таки не могла. Даже если меня сочтут сумасшедшей, направят к психотерапевту, а там, в свою очередь, оставят на лечение в больнице, ситуация только ухудшится. Темнота всё равно наступит, только встречать её с завязанными руками и ощущением полной беспомощности куда страшнее… Во-вторых, мне пришла в голову идея посмотреть подобные случаи в Интернете. Что бы это ни было, наверняка подобное случалось ранее и с другими. Быть может, кто-то знает, как с этим можно бороться.

Результаты поиска меня напугали сильнее, чем я могла себе представить. Во всех статьях, где описывались схожие с моей ситуации, говорилось, что это явление называется «одержимостью» и что в конечном итоге бороться с этим невозможно. Были также известны случаи, когда в дело вмешивались экзорцисты с целью изгнать «дьявола из тела одержимого», но в обоих случаях исход оказался смертельным. Хотя в моём случае расхождений с этими описаниями было много — я не чувствовала чьего-то постоянного присутствия, разве что только в темноте, не теряла аппетита, не падала в обмороки — всё равно это произвело на меня гнетущее впечатление. Кроме того, с самого пробуждения меня не оставляло странное чувство, что всё скоро должно кончиться. Мысль эта особого успокоения не приносила, скорее, мирила с какой-то обречённостью. Всё равно, рано или поздно что-то должно случиться, потому что, сколько бы это ни продолжалось, я уверена, что никогда бы не смогла привыкнуть к постоянному страху.

Весь остаток дня прошёл в каких-то мрачных раздумьях. Иногда я ловила себя на мысли, что сознательно обхожу стороной неосвещённые углы в квартире. И что оттуда за мной кто-то пристально наблюдает. Даже возвращение родителей не избавило меня от этого ощущения. В их присутствии было спокойнее, но я знала, что стоит мне вернуться в свою комнату и лечь спать, как снова начнётся это…

Когда на часах было 23.15, родители пожелали мне спокойной ночи и ушли в свою спальню. Я оставила включенной настольную лампу в зале и села на диван с книгой. Сосредоточиться на чтении не получалось, каждый нерв в теле был напряжён, а слух помимо воли стал остро реагировать на каждый звук. В конце концов, я захлопнула книгу и отправилась к себе в комнату. Погасив свет, я быстро забралась с головой под одеяло и закрыла глаза, надеясь, что мне удастся заснуть до наступления полуночи. Может, потому, что за последнюю неделю я толком не спала, а может, потому, что до наступления «опасного времени», как я стала называть его про себя, я чувствовала себя в относительной безопасности, но только сон не заставил себя долго ждать.

И вдруг как будто прямо над моей головой раздался громкий свистящий шёпот. Мгновенно проснувшись, я вынырнула из-под одеяла и осмотрелась по сторонам. От того короткого звука у меня мурашки побежали по коже… потому что ни одна человеческая глотка не смогла бы его повторить. Я попробовала произнести его, но не вышло даже хоть сколько-нибудь похоже, хотя он чётко звучал в моей памяти. Сказать, что произошедшее меня испугало — это ничего не сказать. Одно дело, когда ты чувствуешь что-то рядом, другое — когда «оно» само выдаёт своё присутствие. И это по-настоящему страшно. Я лежала с открытыми глазами и смотрела на потолок, считая минуты. Так как шторы на ночь были не задёрнуты, свет луны падал через окна комнаты и создавал причудливую игру теней на потолке. Я боялась пошевелиться, боялась даже повернуть голову… единственное, что я могла делать — повторять про себя слова всех любимых песен. Почему-то это занятие всегда успокаивало меня и возвращало способность мыслить. Так и в этот раз, я почти смогла убедить себя, что тот шёпот был лишь в моём воображении, как вдруг свет луны странным образом преломился, и на потолке вырисовались искажённые черты лица какого-то существа. Я настолько чётко увидела его, что закричала, не помня себя от ужаса. Даже когда я моргнула в следующую секунду и видение растворилось, я продолжала кричать, пока на мой крик не прибежали перепуганные родители.

Долгие пять минут я пыталась прийти в себя. Уже сидя под ярким светом, чувствуя успокаивающее поглаживание маминой руки и сжимая другой рукой папину ладонь, я едва не рассказала им о произошедшем. Но их забота и переживания заставили меня прикусить язык. Что бы это ни было, оно преследовало меня, и я не хотела, чтобы родители также стали для него уязвимы. Объяснив, что мне приснился кошмар и кивнув в ответ на их успокоительные доводы, я ещё раз вспомнила то лицо и невольно задрожала. Картинка так сильно врезалась в мою память, что, даже закрыв глаза и снова засыпая в маминых объятиях, я не могла прогнать видение того страшного изображения.

СУББОТА

Вот, собственно, почти и всё. На часах 2.55. У меня осталось чуть больше четырёх минут. Меня саму пугает та странная уверенность в том, что сегодня всё кончится, но я больше не в силах даже думать о том, что происходит. Только что в соседней комнате что-то треснуло. Судя по тёмной полоске внизу двери в мою комнату, это взорвалась последняя лампочка. С уходом родителей на ночное дежурство я включила свет во всей квартире. В полночь погасла лампа в коридоре, теперь вот это. Я просто сижу и пишу об этом, потому что у меня нет другого выхода. Ещё вечером я сняла единственное зеркало в своей комнате и поставила его в шкаф. Задёрнула шторы, включила большой свет и настольную лампу. Час назад люстра начала мигать, затем погасла. Сейчас начинает колебаться свет настольной лампы. Уверена, что через минуту погаснет и она. Я плотно заперла дверь в комнату, но уже чувствую, что это не имеет ровно никакого значения. Оно здесь.

2.58. Звук, приближающийся. Господи, я чувствую, что оно стоит сзади меня. Я не могу обернуться. Лампа погасла окончательно, остался всего лишь слабый свет от монитора.

2.59. Я не могу писать. Сейчас что-то случится.

Мне страшно.

Было одно время, лет так 5 назад, когда мама по утрам жаловалась на звонки в дверь. Звонили ночью, между 2 и 3 часами. Настойчиво, требовательно. Мама говорила, что каждый раз удивлялась, что кроме неё их никто из домашних не слышит, и она поднималась, шла в прихожую и спрашивала, не спеша открывать, — «Кто там?!». И ответом ей каждый раз служила тишина.
Дверного глазка у нас еще тогда не было, его таки сделали во время ремонта, 2 года назад, поэтому она внимательно прислушивалась, думая, что услышит шаги или шорох за дверью. Но тщетно — снова звонили, и снова не отзывались. И каждый раз мама не решалась открывать, и возвращалась в кровать.
Утром, перед уходом на работу, она жаловалась мне и отцу, что снова кто-то приходил ночью, настойчиво звонил в дверь, и не отзывался. Отец, по натуре своей — скептик и юморист, говорил, что это приходила к маме из небытия совесть или призрак повышения зарплаты. Сама мама не решалась шутить по этому поводу. Я, так же как и отец, не слышала этих странных звонков, и думала, что маме они мерещатся сквозь сон. Но это повторялось каждую неделю с завидной регулярностью. В конце концов, мама просто перестала подходить, и звонки по ночам прекратились. Как оказалось, лишь на время.
С прошлого года я начала страдать бессонницей — могла целыми часами лежать в темноте, созерцая потолок, и слушая, как тикают над самым ухом часы. Время в такие ночи тянется медленно, как патока. Лишь когда за окнами начинает светлеть, приходит долгожданный сон — обычно глухой и бесцветный. Снотворное принимать я не пробовала, а на ночь мне заваривали травяной чай (ромашковый, с мятой или липой), но толку от него было мало. И ночь, время отдыха и сна, превращалась для меня во время мучительного бодрствования.
Это произошло в одну из таких бессонных ночей. Было начало февраля, ночь стояла глухая и безлунная. За окнами валил снег. В квартире я была одна. Мать с отцом уехали к крестной, но не смогли вернуться, так как автобусы отменили из-за непогоды. Спать легла поздно, около часа. Обычно ложусь раньше, так как пары идут в утреннюю смену. Но едва моя голова коснулась подушки, как я поняла — опять не спится. Я ворочалась, куталась в одеяло и пледы, накрывалась подушкой, усиленно заставляя себя заснуть. Но все попытки мои успехом не увенчались. Пришлось по старой традиции лечь на спину и неподвижно лежать, думая обо всем на свете и поджидая, когда небо начнет светлеть, ведь вместе с первыми лучами рассвета придет и сон. Как вдруг я содрогнулась от неожиданности — зазвенел дверной звонок. Пронзительно так Кто-то чересчур сильно жал на кнопку звонка, будто желая перебудить еще и соседей. Я решила, что вернулись родители, и тут же поспешила к входной двери, и уже потянулась к дверному замку, машинально спрашивая «Кто там?!» - Никто не отозвался. Я насторожилась. Звонок повторился, и все с той же настойчивостью.
— Кто там?! — спрашиваю — Отвечайте! В ответ — молчание.
Прислушалась — шорохов за дверью никаких — полная тишина. И тут жутко мне стало, аж озноб пробил. Опять звонок. Я приподнимаюсь на цыпочках и смотрю в «глазок»… Площадка озарена ярким светом двух лампочек. Вижу, стоит у порога мальчик, лет 10, в шубейке простой, без шапки, в валенках, с рукавов варежки на резинках свешиваются. Волосы темные, личико круглое, но без какого-либо выражения, глаза большие, бесцветные. На улице снег, а на нем ни снежинки, и одежда сухая. Он голову поднял и смотрит вверх, будто знает, что я на него смотрю. И тут соображаю, что как такой малыш дотянулся до звонка?! И не отзывается почему?! И откуда он?! У нас в подъезде ни одного ребенка нет такого возраста! И от этих мыслей жуть меня до самых костей пробрала… Все смотрю, а мальчик вдруг губы скривил, а личико его в миг потемнело. Рот открыл и говорит:
— Не смотри на меня! – голос хриплый, скрипучий, как у старика — Не смотри, а то хуже будет!
Я как закричу от ужаса, как отшатнусь в коридор… А в дверь уже скребутся и хрипло бормочут «Увидела… увидела… увидела… ». А я, парализованная от ужаса, стою и не знаю что делать… А там все скребутся и хрипят… — Господи! — кричу — Огради меня от нечистого! — и дверь начинаю крестить дрожащей рукой:

— Помоги, Господи! Убереги от зла!

И почти сразу скрежет прекратился… Что-то захрипело, стукнулось о дверь и затихло. А я все крестные знамения рукой вычерчиваю. Еще минут 10 так простояла. Прислушалась — Тишина. В дверной глазок не отважилась посмотреть. Вернулась в комнату, свет включила, и так и просидела до утра, пока не вырубилась от напряжения и усталости.

Родители вернулись к полудню. Разбудили, долго жаловались на непогоду и спросили, что с дверью входной случилось. Сказали, царапины на ней — она у нас дерматином обита. Слой совсем недавно меняли, царапины небольшие, но заметные, глубокие. Думала в обморок упаду, когда сама их увижу, но не упала, сдержалась. С тех пор звонков в дверь не слышала. Мама — тоже. И слава Богу. Кто-то или что-то явно смирилось с тем, что ему не откроют или же испугалось, что его увидели. Или стучится в другую дверь и не дай Бог, ему откроют…

После того, как я закончил университет, жил со своей старшей сестрой в домике, который нам подарила бабушка. Сестра родила дочку и я решил, что надо подыскать себе новое жилье.
На накопленные в течении 7 лет деньги я приобрел небольшую, но крайне уютную квартирку, со свежим ремонтом, новой мебелью и прекрасным видом на парк. В течении дня, перевез все вещи и в 9 вечера, уставший, как собака, увалился спать. На следующий день пригласил сестренку (она у меня из родни одна) на новоселье.
Когда Ксюша сделала первые шаги в комнату, она, как грузчики, которые приносили мои вещи, не удивилась красоте арки с фонариками, красивому резному шкафу с зеркалом, пушистому ковру кремового цвета, а стала принюхиваться.
- Вань, ты что, кота уже завел? – Спросила она.
Я удивился. Кота у меня не было.
- Саками у тебя воняет! Завтра хлоркой тебе все выдраим. – Проклокотала Ксюша и пошла осматриваться.
Вечером она, не оставив в покое «запах саков», сказала, что квартиру нужно хорошенько вымыть от прошлых хозяев, что тут нельзя сегодня спать и уволокла меня к себе домой. То ли у нее после беременности обоняние обострилось, то ли у меня нос, как у старичка, в общем, не важно, факт в том, что с моей домовитой сестрой спорить нельзя.
Утром же, в 6.30 «прогремел» подъем. Мелкая (дочка Ксюши) Лиля горланила, словно сирена скорой помощи. Из угла в угол выхаживал Антон (муж), трепя себя за волосы, пытаясь выбрать, не то галстук, не то рубашку. В углу, невозмутимо подпиливая ногти сидела Нина (мать Антона), ждала, пока все уйдут и оставят ее с Лилей одних.. Для меня весь этот муравейник был очень необычен, еще никогда такого не было, когда я тут жил, все было тихо и мирно.
В общем, я толком не успел проснуться, а моя голова уже болела. Потом еще круче, уже через 30 минут, я, весь выглаженный Ксюшей, прилизанный Ниной и «отравленный» Антоновским кофе с пирожком стоял на остановке, вооруженный тряпками и швабрами.
Начался день весело. Приехали ко мне в квартиру, Ксюша опять фыркала, что воняет ей, какой-то гад за стенкой что-то прибивал целый час, потом у кого-то собака выла. Боже, бедная моя голова…
В 10 часов вечера квартира сияла. Я, наверное, если бы обладал хорошим зрением, увидел бы свое отражение в обоях. Печально взглянув на часы, Ксюша рухнула на мою кровать и тут же засопела.
Я, на грани помешательства, удалился от греха подальше в зал, сбил свою куртку в кубик, положил ее под голову и моментально уснул.
Ночью, когда осенний холодок уже пробрался в открытое окошко и пощупывал мои ноги, кто-то стал яростно трясти меня за плечи. Что делать? Ах да, повернуться и открыть глаза… Ну, кто это может быть? Сестра, конечно.
- Иван, если бы родители были живы – они бы разочаровались в тебе! Ты – брехун! Где ты спрятал своего кота? Он скребется, где-то, я везде уже искала. Ну, это его счастье, что я не нашла, а то в окно бы выбросила.
Я медленно все осмыслил в голове, деликатно выдавил из себя, что нет у меня никакого кота, что хочу спать, разжал стиснутые кулаки и снова закрыл глаза. Ксюша недовольно потопала в спальню.
Ну, вот, а я теперь в холоде спать не могу. Пошел в спальню, кое-как притулился к Ксюхе на кровать, укрылся декоративным покрывалом и уснул. Не знаю, сколько прошло времени, но она снова меня разбудила.
- Ты слышишь? Теперь скажи, что у тебя кота нет. Или кто это?
Я вздрогнул и потянулся к выключателю, зажег свет. Где-то в глубине коридора кто-то скреб стену, так яростно, будто сейчас дыру сделает.
Не понятно, чего больше я испугался, того, что кто-то в квартире помимо нас, или, что в стене дыра будет, я выскочил в коридор, прихватив с собой табуретку, первое, что попалось на глаза. С опаской оглядывая все углы и закутки, я готовился кого-то хорошо шарахнуть по голове табуреткой, но этот кто-то где-то скреб, но на глаза не попадался.
Ксюша, завернулась в одеяло и с довольно непонятными чувствами, смеясь над мною, как я схватил табуретки, в то же время сама не на шутку испугавшись, наблюдала из спальни.
20 минут блуждая по комнатам, я так и не нашел того, кто скребет. Смертельно уставший, я лег спать, не глядя ни на Ксюшу, ни на звуки. Проснулся в 9 часов. Ксюша спешно собиралась домой. Я сам, честно говоря, немного побоялся остаться один и под предлогом, помочь довести вещи, поехал с сестрой.
Привезли все и на том распрощались. Я еще пару часов пошлялся по рынку не далеко от дома, зашел, перекусил и стал думать, что мне делать дальше. В квартиру вообще не хотелось подниматься. Но потом меня осенило, что при свете дня видно абсолютно все, надо идти.
Прямо перед дверью у меня по коже пробежали мурашки. Я всё вспоминал эти мерзкие звуки. И так я вставил ключ и замер. Минут эдак на 10-15. И тут мне прилетел спасительный круг в болото. Я вспомнил, что соседский мужик ремонтирует что-то, одно по стенам бьет. А как я еще слышал от соседей, он любитель выпить. Так значит, это он чем-то скреб.
Я такой гордый и уверенный в себе вошел. Стучит. Ну, паразит усатый, сейчас я тебе задам! Я развернулся и хотел было звонить в соседнюю дверь, как откуда-то из спальни раздался жуткий грохот, будто дом рушится. Пыль полетела. Не разуваясь, молнией, влетел в спальню….
Рядом с коридором в стене зияла здоровенная дыра, в которую растерянно заглядывал мой сосед с кувалдой в руках. Кусок стены валялся на моем пушистом ковре, картина со стены грохнулась, черт, в стене дырка!!! Ну, сейчас ты попляшешь у меня. Но сосед, потеряв дар речи, тыкал пальцем в разломанный межкомнатный панель. Из него торчала настоящая, тлеющая человеческая рука. Подойдя ближе мы опустили глаза в сам разлом. В нос ударил трупный запах и обнажился гниющий труп, по видимому, строителя.
Вызвали милицию, те все осмотрели, мужичка – на судмед, нас в участок для показаний, еще каких-то людей на осмотр квартиры.
Нас с соседом отпустили. Судмеды сказали, что мужичек умер совсем недавно, то есть, жил и разлагался, съел свой язык, а на пальцах свежие сломы ногтей, умер от голода и прочего, я не очень-то интересовался. Но, что меня заинтересовало так же сильно, как он туда попал, это почему он не задохнулся? На этот вопрос нам ответили две дамы в возрасте, которые осматривали квартиру, они сказали, что там был целый тоннель по периметру коридора, до спальни, далее, по диагонали вниз и в подвал. Воздух шел в тоннель из подвала, начало тоннеля было заколочено досками. А сам тоннель сделали еще при пристройке, ее проводили около 2 месяцев назад, накладывали еще один слой панелей. Не знаю, зачем, правда. Так он и дышал, и шевелился там. А кричать и звать на помощь было бесполезно, так как, он либо съел свой язык, либо ему его вырезали… Короче говоря – не знаю я всех этих тонкостей, что знал – вот вам и рассказал. Погибшим оказался Никита С., пропавший 2 месяца назад.
Видимо, именно его запах чувствовала Ксюша. Именно он скреб стены, в надежде, что его спасут…
Знаете, а я иногда по ночам слышу, как он скребется о стены…

Интернет, как всегда, не отпускал. С разрывающим рот зеванием я прокручивал давно уже ставшие знакомыми строки и почти посекундно посматривал на часы, которые отчаянно приближались к утру, но спать мне почему-то не хотелось. Я продолжал бродить по Всемирной паутине, выискивая хоть намек на что-нибудь свежее и интересное, но, видимо, сама Сеть намекала мне на то, что пора бы уже поспать.

Не найдя ничего стоящего внимания, я, как всегда, оставив на ночь проигрыватель на воспроизведении случайных треков, умостился на подушке. Бесконечно дергаясь и поправляя одеяло, я, наконец-то, начал засыпать. За окном что-то выло, стучало и шелестело… За стенами слышались выкрики, звучала музыка и раздавались какие-то лязгания. В доме с такими стенами, как у нас, это не удивляло. Я сквозь легкую дрему как будто наслаждался этими звуками и продолжал все больше погружаться в сон, чувствуя онемение своего тела.

Вдруг дверь комнаты чуть приоткрылась. Как мне тогда показалось, это был кот, потому что я почувствовал легкое давление в ногах. На мгновение приоткрыв глаза, как это бывает в полусне, я тут же их закрыл. Не помню, сколько времени прошло с того момента, но, как мне показалось, через пару минут я приоткрыл глаза и увидел, что свет в ванной был включен (хотя я живу один и свет везде всегда выключаю на ночь). Чуть-чуть сместив взгляд над кроватью, я увидел, что там ползает какая-то тень. Не успев сосредоточить взгляд на ней, я заметил движение за дверью (здесь будет кстати упомянуть то, что дверь из комнаты у меня со стеклом посредине). Из ванны в коридор медленно двигалось смутное существо ростом под потолок со странным красным отростком чуть ниже затылка. Лица я не видел, но такая шея была физически неспособна держать голову. И еще он скользил макушкой по потолку, оставляя темный дымящийся след.

Внезапно он куда-то пропал, и опять внимание мое привлекла тень чуть выше моей кровати. Она начала заползать мне на ноги. Первые секунды (они мне показались вечностью) я наблюдал, как она цеплялась за одеяло, карабкаясь, и вдруг я увидел бледное злобное лицо. Оно проскрипело: «Ну вот мы и остались одни», — и с проворством змеи кинулось на меня. Я вскрикнул, отскочил к изголовью, ударился затылком о стену и… все пропало.

Дверь в комнату была приоткрыта, свет в ванной горел. А музыка, которую я оставил играть на ночь, замолкла.

Есть у меня на одном телепроекте генпродюссер – шикарная женщина лет пятидесяти, но выглядит на 39.
Очень небедная девушка... за спиной все зовут ее Горгоной, за кроткий нрав наверное...
Но есть у нее одна странность – это ее мобильный телефон, он неприличен даже для старушки-пенсионерки... и это притом, что ноутбуки у Горгоны не
дешевле трех «штук» и меняет она их сразу, как только Стив Джобс поманит ее новой моделькой.
Поначалу ей говорили:
- Выбросьте уже эту допотопную рухлядь, в нем даже дисплей черно-белый.На что Мадам каменела, серела лицом и шипела в ответ:
- Я плачу Вам не за то чтоб Вы давали мне советы по сотовой связи! А что еще Вас во мне не устраивает!!!?
На ее дни рождения, вся компания несколько раз скидывалась на дорогущие телефоны. Мадам сухо благодарила... и продолжала ходить со своим стареньким. И так уже десять лет!
А два месяца назад во время совещания, все с ужасом заметили что задняя крышка у ее телефона отходит и перемотана скотчем ПРЯМО ПО ЭКРАНУ... С тех пор уже никто даже и не намекал Горгоне о новинках телефоностроения... В кулуарах бродили шутки типа: «у нее в телефоне яйцо, а в яйце смерть...»

А что тут скажешь, если человека повсюду возит личный водитель – глупо его учить жизни и обсуждать его перевязанный скотчем телефон.
Но я все же рискнул... Поехал на Савеловский рынок, два часа мучил удивленных торговцев, но нашел то, что искал.
На следующий день, пока никого не было, я заглянул к нашей мадам в кабинет и сказал:
- Хоть восьмое марта уже прошло, но все равно хочу «прогнуться» и задарить Вам мегашикарную вещь.
С этими словами я положил на лакированный стол новую заднюю крышечку от ее старенького телефона.
Она неожиданно быстро схватила ее, поцеловала и... разревелась.
Руки ее не слушались и я сам заменил треснутую крышечку на новенькую. Когда я уже был в дверях, железная леди сказала:
- Спасибо, Вы не представляете, что для меня сделали. Поживет еще мой малыш! Смотрите, он стал совсем как новенький!
... Понимаете, в этом телефончике есть две минуты диктофонной записи нашего с мужем разговора. Он звонил, поздравлял меня с днем рождения и говорил как меня любит, даже спел кусочек песенки про мамонтенка... Уже почти девять лет прошло.
Из той командировки он так и не вернулся, погиб в аварии...

... Ни хрена она не Горгона...

У нас пропадают из вазы конфеты.
Их папа не любит. У мамы – диета.
К нам ночью приходит Конфетная Жрушка,
А все говорят я сластена и врушка.
Никто мне не верит, хотят наказать.
А я им никак не могу доказать,
Что Жрушка приходит, крадется к буфету
Находит в нем вазу, а в вазе конфеты.
Съедает сама их, коварная Жрушка,
А фантики прячет ко мне под подушку

Больше не могу, больше не желаю! Каждый день по посту - это рутина. 6 постов подряд, ежедневно... Достаточно, увольте!

Помню, скучаю, люблю! Художники, группа Татьяны Ивановны, пожалуй, это было сборище самых позитивных людей города. Кстати, более дружного коллектива я никогда не встречала.

Даже не знаю чем бы я занималась в школе все последние годы, если бы не она! Зацените лица: мой старый добрый враг (слева), офигеть! (сверху) и модели-анарексички (внизу)

Для меня свобода - это настоящее счастье. Конечно, всё должно быть в разумных пределах, но именно ощущения свободы мне и не хватает. Фотография не моя, это скорее мое отражение, в чем-то противоположность... Вобщем глядя на этот кадр я сама оказываюсь над этой пропастью и только в своих руках

Просто скучаю...