Город вглядывается в меня, будто престарелый клиент – в черноволосую шлюху. Ну-ка, ну-ка, чем ещё она может меня ублажить?

Не надо, город. Смотри – у меня больше нечего взять.

Отвернись. Будь равнодушен. Не люби меня, не старайся увлечь сиянием витрин и сполохами рекламы. Дай спокойно пройти по улицам, на которых ещё не включили фонари. Пусть синие сумерки ложатся на серые дома, а в окнах горит закат. Многоэтажки – тысячеглазые вампиры, чья истинная сущность проявляется лишь на этой тонкой грани дня и ночи...

Скоро зажгутся лампы.

Звёзд не будет.

Мошкара станет виться у фонарей, умирая от обжигающего счастья. Глупые парочки рассядутся по лавкам, в темноте напоминая милующихся ворон: тёмные, встрёпанные и охрипшие от сигарет вперемешку с любовью.

На берёзовых чурбачках возле доминошни – как раз такие воронята. Пацан закончил драть горло, и гитара облегчённо всхлипнула напоследок. Из беседки захлопали. Я пригляделась: девица в балахоне, какие любят носить нынешние подростки. Губы накрашены тёмно-лиловой, чёрной от ночи помадой.

Совсем не идёт малявке.

А я-то почему стою здесь, пожирая взглядом на восхищённую невесть чем дурочку? Неужели...

- Олег, ещё, ещё! Вот ту, про звёзды!

Прерывисто вздыхаю. Нехорошо меня так бить. Не этим мелким поганцам бередить мою печаль!

И наплевать, что они меня не видят.

Парень вновь дёрнул струны. Мне почему-то показалось, будто у его гитары есть зубы. И они сейчас очень ноют.

Как у меня.

- «Я подарю тебе звезду, заветную, прекрасную...»

Мальчишка дурашливо улыбнулся и ткнул рукой в тёмное небо:

- Вон ту!

А ведь угадал, угадал, паршивец!

Люди связаны со своими Истинными звёздами. Эта связь чувствуется, её можно проследить. Но некоторые... хм... существа умеют свои звёзды маскировать.

Не от любимых, правда.

Я не вижу этих ярких точек в небе. Никогда не видела. Но я могу их красть. Те самые, Истинные звёзды. И тогда мне становится хорошо. Я пережигаю нить, связывающую звезду и того, кто под ней родился. В этот миг краски обретают настоящие цвета, немыслимые, фантастические оттенки. Жизнь наполняется смыслом. Чужим, краденым – но не всё ли равно?

Тот, кто родился под звездой – часто ли он смотрит в ночное небо? Да знает ли он, какая из мигающих точек – его судьба?

Когда я забираю звезду себе – что происходит с ограбленным? Жив остаётся, это точно. А остальным не интересовалась. Человек просто больше никогда не увидит своей Истинной звезды. Ну и что? У него останутся другие. У него – не у меня! А я... Трое суток. Только трое суток – не больше. И неясное мерцанье на периферии зрения.

Поверни голову – пропадёт.

- «Твоя звезда горит во тьме, лучи тебя касаются...»

Лёгкое жжение в кончиках пальцев.

Всё. Не горит звезда её заветная.

Девчонка вскочила на ноги, выбежала из беседки. Вскинула руки к небу, закричала. Протяжно, громко... Гитара взвизгнула и отлетела в сторону: паренёк рванулся к подруге. Не дал упасть. Девица обвисла у него на руках, и тёрла, тёрла глаза...

А я ушла. Неспешно бродила по городу, и он подмигивал огоньками машин, хихикал вместе со мною дверями дешёвых пабов. Он предлагал праздновать вместе со мною, выпить эту радость до дна, потому что даже в этот тёплый осенний день ему было холодно.

Город-город, кто украл твою звезду?

Не я. Поэтому отвернись. Я тоже мёрзну.

А добыча сегодня богатая. Если бы мальчишка не указал – никогда не смогла бы дотянуться.

Не учуяла бы.

Два дня солнце светило ярко, а ночи трепетали огоньками свечей. Город завидовал молча, и иногда мне даже казалось, что он за меня радуется.

На исходе третьих суток девчонка заявилась.

Впрочем, я не особенно удивилась. Чтобы Звёздная да не тянулась к своей звезде...

Пока она есть.

Выглядела малявка как и в первый раз – неопрятно. Истрёпанные джинсы с пятном от травы на левой коленке. Недавно покрашенные в каштан волосы. И дурацкая помада, от одного взгляда на которую меня воротило.

А ещё – упрямые, отчаянные глаза.

- Верни, - то ли приказ, то ли мольба.

- Для начала – здравствуй, Звёздная. Пива хочешь?

- Меня зовут Лариса. Верни, незвездь проклятая, верни!

Я перехватила стиснутые кулачки в нескольких сантиметрах от собственной физиономии.

Город ехидно скалился разбитыми стёклами обшарпанной будки часовщика.

- Ой-ой-ой, Звёздная, да что за истерика? Любимица судьбы потеряла игрушку? Так выбери новую и сделай её своей. Ты же можешь.

Да. Может. Как же я ненавижу Звёздных, порхающих от одной судьбы к другой, меняющих жизни, как перчатки... Только они и могут.

Не люди. У тех – одна звезда от рождения до смерти.

Не я. У меня нет звезды.

Я не вижу этих воспетых кучей сладкоголосых поэтиков точек в небе!

Не вижу.

Я их пью.

Лариса попыталась вырваться. Не вышло. Тогда она просто застыла передо мной, понуро глядя в землю.

- Отдай, пожалуйста. Верни. Мне очень нужно. Мне нужна... именно эта.

- Эта судьба? Да что в ней такого?

- Ты не поймёшь! – девчонка вспыхнула, но осеклась, напоровшись на мою усмешку. Люди обычно ёжатся, когда я улыбаюсь. Зачем пугать городских жителей?

Им и так хватает стрессов.

Поэтому я смеюсь редко.

- Олег, - прошептала Звёздная. И вновь посмотрела на меня – умоляюще. От бравады не осталось и следа.

А я вдыхала городской ветер, который пах горелой листвой, и лениво гадала, о чём это бормочет девчонка.

Ах да, тот парнишка с гитарой. «Я подарю тебе звезду...»

И ярость – с чего бы? Ведь он...

- Тебе нравятся неудачники?

Ах как мы умеем обжигать взглядом! Положительно, девочка вызывает у меня желание улыбаться почаще.

Поняла. Сникла.

- Он мне нужен... Хочу быть только с ним... Верни! Пожалуйста, пожалуйста!

Я отпустила руки Звёздной. Отошла на пару шагов – на всякий случай. И спокойно произнесла:

- Не верну.

Странно, но малявка на меня не бросилась. Стояла, ковыряла носком синего кеда трещину в асфальте. Думала.

- Что ты хочешь за неё?

Иронически хмыкаю.

- А что ты можешь мне дать?

- Могу зажечь для тебя звезду. Твою. Ничью больше.

Город, город, теперь смеёшься ты? Твой издевательский хохот падает на меня с рекламных щитов, выплёскивается шелестом шин, играет ветвями старых каштанов... Глупый, мудрый, циничный город. Думаешь, у меня появилось, что взять?

Ты прав.

Эта дурочка может зажечь для меня звезду.

Эта ненормальная может...

Может.

Зажечь. Звезду. Мне.

- Тебя накажут. Твои, - мой голос звучит растерянно, да и пёс с ним. Я утратила контроль над ситуацией. Мы обе это знаем.

- Пусть. Ты хочешь звезду?

- На пять минут?

- Дольше не продержится, - девчонка кусает губку. На зубах остаётся след идиотской помады. – Ты же сама знаешь...

Конечно, ещё бы мне не знать! Звезда для незвезди – оксюморон. Так не бывает.

Так не бывает долго.

Пять минут сияния. И годы мучительных воспоминаний.

Пять минут моей собственной судьбы.

Я молча протягиваю ладонь. Щёлкаю пальцами. Где-то там, на небе, на тёмном-тёмном небе, подсвеченном для меня лишь прожекторами с площади возле казино, загорается звезда.

Одна из миллиона.

Получай свою судьбу, маленькая дрянь.

Счастливой ты всё равно не будешь. Слишком много выпито, разбито, разлито в воздухе... И ты не можешь этого не понимать.

Мучительное счастье за ослепительно красивую боль.

Равноценный обмен.

- Я должна набраться сил, - девчонка почти шепчет. – Завтра всё сделаю. До завтра, незвездь.

- До завтра, - как же я опустошена!

Выбор сделан.

Город затаился. Он слышал всё, но сейчас ему, похоже, действительно нечего взять.

Город безразлично отвернулся – разве не этого я хотела?

Валерия Малахова