Её лицо застыло напротив чёрной обуглившейся неизвестности. Неизвестности настоящего, предсказуемости будущего, горелости прошлого. Мимо проплывали лица в синих и красный лодках, создавая городскую пестроту и вкус пластмассовой жизни.
Она стояла и мозг не реагировал.
Скачки напряжения, приводящие к потере чувства реальности или к выбитым пробкам мира. Свет внезапно залил крохотную подсобку магазина одежды, в котором последний рабочий день протекал деструктивно и апокалиптически. Газовая лампа решила, что ему нужен свет ,чтобы растопить масло темноты внутри ещё не сгоревшей мечты.
«Хе. Ваяю новый текст мож какой. (: слушаю джаз:.. Планы? о_О»
Давно sms стало чем-то предсказуемым. Только кроме того вечера, когда Она неожиданно пожелала спокойной ночи нежно и искренне. Не смею сказать, что все остальные текстовые сообщения от неё менее искренни – нет, но всё познаётся в сравнении.
Её мир был глух и слеп. Как минуту назад родившийся котёнок. Ни пола, ни потолка. Только писк, визг, крик о необходимости еды и материнской любви. Ориентир, загаданный в желании счастливого билета, но я никогда не узнаю где Ты. Она плакала, думая о плохом и смеялась, когда картошка-убийца нападала и дарила детство. Так просто.
***
Смотреть вперёд – не видеть себя.
Смотреть на себя – не видеть мир.
Смотреть на мир – не видеть то, что впереди.
***
Настроение прыгало. Напряжение сменялось отторжением. Смеялось. Отторжение – доверием. И вечный круг. Порочен ли?
Через 2 месяца по городским новостям покажут сюжет об акте самосожжения молодого музыканта, имевшего удачу жить, дышать, лицезреть и ловить счастье ртом. По-детски наивный сюжет с недетским чувством вины смотрящими его, заплаканными до боли глазами. Почему самосожжение? Почему так мучительно больно? Зачем? Только она поймёт этот глупый шаг мудрости, исчерпанной по дороге домой, вечером, в одиночку, под фактурный голос Rob’а Dougan’а. Но это будет лишь через 2 месяца...
...а пока время обеда, и время без неё тянется отчуждённо, липко и невариативною Сегодня хороший день для того, чтобы просто улыбаться. Незнакомым людям, мечтам, планам, ожиданию.
***
Её части переходят в него. Как в фильмах, волшебство. Она заражает его собой. Особый вирус, доступный только им. Это меняет всё. Планета начинает кружить в иной беспорядочной последовательности. Как собака за своим хвостом.
Он ждал её верно, под песню «Holiday» и весь день мечтал о своей группе. О людях, которые воплотят его мечту в реальность; мечту, когда-то далёкую от него, чужую...но вирус...и вот он уже не думает больше ни о чём. Лишь ждёт. И знает ,что дождётся.
У неё был самый расцвет мечты. Она крепка как кокосовое ядро и скользка как мыло в раковине. Вода разделяет волосы, поражает глаза, доходя до ушей. Так начинается каждый новый день: вода и мысли о том, сможет ли он это вынести. Это столкновение разума и чувства. Банально до тошноты. Кстати тошнит. Это эмоциональная инвалидность. Чувственный наркотик. Это тупик.
Этот мир, их реальность, их цивилизация была гармонична и проста, поэтому так сложно её (эту гармоничность) ценить всегда. ((Слишком уж просто. Слишком уж повезло. Мы всё принимаем как должное. )) Она впитала в себя, словами здравого смысла, семейные ценности, юношеский максимализм и... волшебство.
То, что многие не понимают.
То, чему многие завидуют.
То, чего все ждут.
Когда счастье ощущаешь на миг, после фильма, например, когда ещё не вошёл в настоящую реальность, которую ненавидишь ненавистью смертника – чётко ловишь это белое пятно и долго плачешь, когда этот миг проходит. Когда же фон не чёрный, а белый – чёрные пятна на первом плане. А белый фон – фон, не более. Это и есть не ценить. Не ценить возможности идти вместе ночью домой, держась за руки, грея друг друга; возможности вместе переживать эйфорию упадка и безмолвие благодарности; возможности делать всё – ведь всё теперь имеет совсем иной смысл.
***
«Мне нужна новая книга» - пронеслось в голове после найденного не-интереса к имевшейся.
***
Он не знал где он окажется сегодня вечером – в тусклой безысходности, как вчера, в сексуальной искренности, как несколькими днями ранее или в романтике их действий (календарь.в планах календарь отсчёта дней до отъезда. Карамба!). Но ему спокойно и обидно лишь за то, что он не может оказаться рядом с друзьями в очередном убитом детском лагере на выживание, где часть из них проводила время. Он бы хотел сейчас сдвинуться с распланированности этого дня (эта безвариативность убивает) и рвануть пешком 3км, доставая периодически телефон и смотря на время – скоро ли 20:00. Нельзя опоздать... Но подсобка – его конура, и сегодня он в последний день пленник денег. Глупо было убивать время в 18 лет. Лишь три недели лета, но это почти половина каникул. В любом случае ему никто не писал, никто не звонил, кроме мамы, и никто не приходил, кроме мыслей о вечерней долгожданной встречи и музыке. Узкоспециализированный камио в узкой конуре без света и узких чёрных джинсах.
Музыка дробила стены. Стены убивали людей. Людьми оказались мы.
Он любил ездить в автобусах по ночам, на последних маршрутках, среди пьяных рабочих и уставших женщин. В эти моменты его невозможно было выбить из своего мира. Это успокаивало. Порой кажется, что ничего не происходит. Что всё остановилось. Что ничего не меняется. Чувство бездны и тупика. Чувство птицы, попавшей под летевший камаз. Ворона с глазами человека. Глаза, спасающие от сглаза. Человек, вечно одинокий и вечно неценящий жизнь.
Было время, когда он вообще не боялся смерти. Вернее сказать он её не избегал, он сам бежал за ней. Сейча, когда кровь в венах тепла, а порой и горяча – он просто её не боится. Но тогда пролетевший в 10см от него грузовик не заставлял его сердце биться чаще. Никакого адреналина в кровь, никакого сиротонинового счастья.
А сейчас просто не время.
***
Она стояла над его пеплом, не моргая глазами, сжимая в руке клочок использованного счастья. Её мозг просто остановил свою деятельность. Просто завис между двумя реальностями, открыв рот и затаив дыхание.
Она знала, что он всегда помнил её дыхание, её звук, её запах, её тень. Он один был хранителем её сути. Этот пепел, как в «Уленшпигеле» стал больше, чем пеплом. Это он. Это его руки, нежно поглаживающие её спину перед сном; его глаза, смотревшие глубже, чем на тело; его мысли, не уходившие далеко от её мира за 2.5 года.
Мозг не реагировал.
***
За окном уже собрали в коробку из-под обуви развешанные звёзды и жизнь поглатила муравьёв. Почему-то в это утро, да и ночью, они спали не как всегда. Не обнявшись, не скрутившись друг в друге, не связавшись тысячей узлов, как это было всегда. Проснувшись от желания войти в неё он разгадал тайну этого недоразумения: он спал справа, она – слева. Так было только вторую ночь. Именно так им неудобно. Утром он лёг на край слева и стал ложечкой, в котроую спереди легла другая ложечка. Но спать уже не получилось. Его мозг был подвергнут нападению подгонявших мыслей, разряжённых эмоций и злых ситуаций. Он вытерпел много боли, тоски и сжимания. Она пережила двух инородных парней, своё непонимание себя, нерешительность, столь знакомую всем девушкам (пережила ли?), ограниченный мир. А сейчас переживает проблему, застрявшую в горле. И никто не бъёт по спине. «Решительность, карамба!» - звал он по утрам для неё. Каждый день становился отсчётом времени, которое эта проблема будет решаться. Он боролся.
10:00 утра – слишком рано, чтобы она открыла глаза. Он подошёл к ней, насладившись своей теневой сущностью, посмотрел на её идеальное тело и почти изнасиловал глазами. В его непредсказуемом теле пронёсся посыл сделать это не только взглядом... Наверное интересно проснуться от ощущения ,что в тебя вошли, а потом долго и сладко разбирать в голове где сон, а где явь, и обнаружить ,что это приятнейшее ощущение настоящее и не прекратится с пришествием сознания. Тысячу раз он мечтал это сделать, но ни разу не решился.
***
Фисташковое мороженое с миндалём...
Первый вечер без тепла рядом.
Первые свечи, негоревшие ни разу.
Первый знак бесконечность.
Он посмотрел на календарь, сделанный ими по старой традиции – уже третий год они делают календарь отсчёта дней до выезда.. Был уже Крым, была Болгария, теперь вот Испания. Календарь гласит – 36 дней. Почти вечность. Почти ничто. Он сунул зелёного мороженого в рот и задумался об устройстве мира, людей в нём; и о каком-то противоречивом устройстве их отношений, двигающих целый мир, убивающих и оживляющих. Требовалось 3 тысячи sms’ок и 500 минут разговора, чтобы понять свою никчёмность в положении этого вечера. Но столько времени и денег не было, поэтому ему не суждено понять.
Включить Tricky и стать звёздочкой или коробком для кого-то.
***
На улице идёт дождь.
И во мне идёт дождь.
И листок тоже промок от дождя.
Во мне.
Не на улице.
Новый порез в области тыльной стороны ладони – знак плохой. Знак старой боли. Старая боль ужасна. Она подобна лезвию с зубчиками, для резки хлеба: нож, но куда болнее и эффективнее обычного.
Второй день его мучило ощущение инородности тела. Инородности тела под её кожей. Инородности себя. Приближалась осень, а значит сложные времена и тёплые вечера под одеялом. На листке возле компьютерной мыши было написано «where is your love?». Это неактуально. Прости, но именно так. «Here > <3» - подписал я.
Нет слов.
***
Потерялась любимая ручка – потерялся и я.
***
Она стояла над его пеплом, над выгоревшей головой, на которой больше не было тёмно-коричневых, родных волос. Всё, что ей осталось – клочок бумаги:
«Это должно было произойти.
Этой зимой снег будет особенный.
На столе в моей комнате стоят скляночки с пробками. Маленькие скляночки. В пробках есть дырочки. Это для верёвки. Скляночки дял пепла. Так я навсегда останусь не только в ваших сердцах.
Я люблю вас. Вы – моя жизнь. Вы и есть я.»
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
«Он так мечтал о сыне...»
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
