Антон Антонович Дельвиг, по словам Пушкина, поэт недооцененный, а сегодня и многими забытый. Вспоминается он чаще всего в связи с Александром Сергеевичем, в круг близких друзей которого входил этот замечательный русский поэт «золотого века», автор многих популярных русских песен.

Именно в них барон Дельвиг был по-настоящему оригинален, хотя начинал Антон Антонович с подражания античным поэтам. Знание античности позволило ему соединить изумительный по красоте поэтический строй древнегреческого с духом русского мира, хотя Дельвиг принадлежал к поэтом аристократическим.


Ценитель всего русского Иван Киреевский считал, что изысканная муза Греции на северной русской почве не выжила бы, если бы не была согрета народной одеждою. Если бы на классические формы Аттики Дельвиг не набросил русскую душегрейку уныния, никто бы не услышал живущих уже часто безотносительно к имени Дельвига замечательных русских песен:

«Соловей мой, соловей…», «Не осенний мелкий дождичек», «Скучно, девушки, весною жить одной…», «Ах ты, ночь ли, Ноченька!», «Наяву и в сладком сне», «Дедушка! девицы" и другие.



Но далеко не все так оценивали песни Дельвига. Например, такой авторитетный критик как Г.Белинский всегда отзывался о русских песнях поэта достаточно резко, а заодно и вообще о всем его творчестве. Якобы, нет в его песнях нечего русского, кроме слов; одна сладенькая задумчивость и ничего боле.

И вообще, продолжает критик, Дельвиг своей известностью и популярностью обязан друзьям-поэтам - Пушкину, Баратынскому, Кюхельбекеру и другим. Признавая, что барон действительно любил поэзию, Белинский не считал, что барон был поэтом, тем более, что его творчество представляет какую-то ценность для русской поэзии.

Пусть эти слова останутся на совести «великого» критика, плохо то, что именно они были услышаны, и за Дельвигом надолго закрепилась слава того, кто был всего лишь спутником и тенью гениального Пушкина, привлекательным своими душевными качествами: добротой, мягкостью, веселым нравом и незлобивостью.



Но в этой оценке нет ни слова правды, как нет правды и в том, что Дельвиг был чрезвычайно ленив и не способен ни к каким занятиям. Надо сказать, что и сам поэт немало способствовал созданию такого мифа, часто говоря о своих пристрастиях к тихой жизни и лучшему лекарству от всяких бед - сну.

От любви лечил несчастной
Состаревшимся вином;
Вообще же безопасно
Все лечить несчастья - сном».
(Лекарство от несчастий, 1820)

Или:

Блажен, кто за рубеж наследственных полей
Ногою не шагнёт, мечтой не унесётся;
Кто с доброй совестью и с милою своей
Как весело заснёт, так весело проснётся;
…………………….
Так жизнь и Дельвигу тихонько провести.
Умру - и скоро все забудут о поэте!
Что нужды? Я блажен, я мог себе найти
В безвестности покой и счастие в Лилете!
(Тихая жизнь. Написана в 15-16 лет)

По поводу этого мифа о лени Дельвига Давид Самойлов писал:

О Дельвиг, ты достиг такого ленью,
Чего трудом не каждый достигал!

Но вернемся к русской песне. Именно Дельвиг ввел в литературный оборот это словосочетание. Им написано 26 русских песен и романсов, на которые писали музыку Алябьев, Глинка, Даргомыжский. Именно музыкальное сопровождение сделало народные песни Антона Антоновича популярными.

Известна история с написанием музыки к русской песне «Соловей мой, соловей». История почти трагическая. Алябьев написал музыку в тюрьме, куда попал по нелепой случайности: уличив отставного полковника Т. М. Времева в шулерство, он ударил его.

Через несколько дней Времев скончался от разрыва селезенки, а Алябьева обвинили в убийстве, не приняв во внимание, что полковник давно и тяжело болел. В тюрьме Алябьев начал терять зрение от стресса и спасла его музыка. В камеру, по ходатайству сестры композитора, позволили поставить рояль и Алябьев начал сочинять.

Одной из первых была написана песня на слова Антона Дельвига «Соловей мой, соловей», полный текст которой привожу ниже. Интересно, что услышав впервые эту песню, другой композитор, Алексей Верстовский, заметил, что русскому таланту и тюрьма не помеха. На это Алябьев просил передать ему, что рядом с ним много свободных камер.

Александр Александрович Алябьев

Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоешь?
Кто-то бедная, как я,
Ночь прослушает тебя,
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах?
Ты лети, мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;
Побывай во всех странах,
В деревнях и в городах:
Не найти тебе нигде
Горемышнее меня.
У меня ли у младой
Дорог жемчуг на груди,
У меня ли у младой
Жар-колечко на руке,
У меня ли у младой
В сердце миленький дружок.
В день осенний на груди
Крупный жемчуг потускнел,
В зимню ночку на руке
Распаялося кольцо,
А как нынешней весной
Разлюбил меня милой.

1825



Песня поется от имени девушки, тяжело переживающей разлуку с любимым, а в интерпретации Алябьева она стала образом разлуки двух близких людей вообще. Но была у него и личная история. На одном из новогодних балов он познакомился с Екатериной Римской-Корсаковой и влюбился, но она была замужем и он не посмел разрушить ее счастье.

Через много лет они снова встретились. Она уже была вдовой и тогда композитор объяснился Екатерине Александровне в любви и они обвенчались. Говорят, что песню о соловье Алябьев посвятил своей возлюбленной. История красивая, но документального подтверждения ей нет.

Алябьев писал песню в соответствие с интонацией Дельвига, где первые слова не являются ни припевом, ни рефреном. Популярность песни привела к тому, что возникли многочисленные ее вариации и обработки, в которых мало что осталось от грустной песни Антона Дельвига и грустной истории Алябьева.

Достаточно посмотреть на ее исполнение песни в интерпретации Витаса, чтобы понять, насколько это далеко от авторского текста. Мне кажется, что ближе всего к дельвиговской интонации звучит эта песня в фильме К.Шахназарова «Курьер», хотя и она исполняется в усеченном варианте.



Интонационную основу русских песен Дельвига составляет русская грусть, а если есть радость, то часто со слезами. В его песнях много нежности и теплоты, вкуса и любви к Родине. Дельвиг всегда был патриотом: еще в лицее, когда началась война 1812 года, он написал (в четырнадцать лет!) свое первое стихотворение:

Как разнесся слух по Петрополю,
Слух прискорбнейший россиянину,
Что во матушку-Москву каменку
Взошли варвары иноземные.
То услышавши, отставной сержант
Подозвал к себе сына милого,
Отдавал ему свой булатный меч
И, обняв его, говорил тогда:
«Вот, любезный сын, сабля острая
Неприятелей разил коей я,
Бывал часто с ней во сражениях,
Умирать хотел за отечество
И за батюшку Царя белого.
…………….
Поезжай разить силы вражески
Под знаменами Витгенштеина,
Вождя славного войска русского.
Не пускай врага разорити Русь
Иль пусть его через труп ты свой»

Русские песни поэта исполнялись в основном в городской среде и в домах дворян, и сам барон, по воспоминаниям родных, часто садился за рояль и пел. Время показало неправоту и несправедливость оценок Белинского песням Дельвига. Они вошли в золотой фонд русской и мировой культуры и исполняются не только русскими, но и иностранными певцами.





Тина Гай
http://sotvori-sebia-sam.ru/