(Начало здесь) Герои русской культуры в  байках Сергея Довлатова выглядят смешно, иногда грустно, но никогда не скучно. Легкий юмор, обаяние, добрая улыбка рассказчика делают эти истории по-домашнему теплыми и искренними. Им веришь, потому что автор схватывает самое главное – характер своих героев.

Владимир Горовиц

Соломон Волков написал книгу «Чайковский по Баланчину». Книга вышла по-английски, имела успех. В ней приводились любопытные сведения о Чайковском. Исключительная тяга к музыке обнаружилась у Пети Чайковского в раннем детстве. Он готов был просиживать за роялем круглые сутки. Родители не хотели, чтобы он переутомлялся. Запрещали ему играть слишком много. Тогда он начинал барабанить по стеклу. Однажды так увлекся, что стекло разбилось. Мальчик поранил руку...

Волков преподнес экземпляр своей книги знаменитому Горовицу. Был совершенно уверен, что маэстро ее не прочтет. Поскольку Горовиц, как многие великие художники, был занят исключительно собой. И вот однажды с Горовицем беседовали журналисты. И Горовиц сказал:

«В детстве я готов был просиживать у рояля круглые сутки. Родители не хотели, чтобы я переутомлялся. Запрещали мне играть слишком много. Тогда я начинал барабанить по стеклу. Однажды так увлекся, что стекло разбилось. И я поранил руку...» Волков, рассказывая эту историю, почти ликовал: «Значит, он все-таки прочитал мою книгу!

Кирилл Кондрашин

Дирижер Кондрашин полюбил молодую голландку. Остался на Западе. Пережил как музыкант второе рождение. Пользовался большим успехом. Был по-человечески счастлив. Умер в 1981 году от разрыва сердца. Похоронен недалеко от Амстердама. Его бывшая жена говорила знакомым в Москве: «Будь он поумнее, все могло бы кончиться иначе. Лежал бы на Новодевичьем. Все бы ему завидовали».

У Кондрашина возникали порой трения с государством. Как-то раз не выпускали его за границу. Мотивировали это тем, что у Кондрашина больное сердце. Кондрашин настаивал, ходил по инстанциям. Обратился к заместителю министра. Кухарский говорит: «У вас больное сердце».  — «Ничего,— отвечает Кондрашин,— там хорошие врачи». — «А если все же что-нибудь произойдет? Знаете, во сколько это обойдется?» — «Что обойдется?» — «Транспортировка». — «Транспортировка чего?» — «Вашего трупа...»

Наум Коржавин

Накануне одной литературной конференции меня предупредили: «Главное, не обижайте Коржавина». — «Почему я должен его обижать?» — «Потому что Коржавин сам вас обидит. А вы, не дай Бог, разгорячитесь и обидите его. Не делайте этого». — «Почему же Коржавин меня обидит?» — «Потому что Коржавин всех обижает. Вы не исключение. Поэтому не реагируйте. Коржавин страшно ранимый». — «Я тоже ранимый». — «Коржавин — особенно. Не обижайте его...»

Началась конференция. Выступление Коржавина продолжалось четыре минуты. Первой же фразой Коржавин обидел всех американских славистов. Он сказал: «Я пишу не для славистов. Я пишу для нормальных людей...». Затем Коржавин обидел целый город Ленинград, сказав: «Бродский — талантливый поэт, хоть и ленинградец...».

Затем он произнес несколько колкостей в адрес Цветкова, Лимонова и Синявского. Ну и меня, конечно, задел. Не хочется вспоминать, как именно. В общем, получалось, что я рвач и деляга. Хорошо, Войнович заступился. Войнович сказал: «Пусть Эмка извинится. Только пусть извинится как следует. А то я знаю Эму. Эма извиняется так: «Извините, конечно, но вы — дерьмо».

Гидон Кремер

Кремер — человек эксцентричный. Любит действовать наперекор традициям. Часто исполняет авангардные произведения, не очень-то доступные рядовым ценителям. Что приводит в ужас его импресарио. Если импресарио нервничает, проданы ли билеты, Кремер говорит: «А чего беспокоиться? В пустом зале — резонанс лучше!»

Юрий Любимов

Шли съемки фильма «Кубанские казаки». Молодой Любимов исполнял там небольшую роль. Была инсценирована пышная колхозная ярмарка. Фрукты, овощи, воздушные шары. Короче, всяческое изобилие. Подошла какая-то местная бабка и спрашивает Любимова: «А скажи, родимый, из какой это жизни вы представляете?» В этот момент, как уверяет Любимов, зародились его идейные сомнения.

Эрнст Неизвестный

У Неизвестного сидели гости. Эрнст говорил о своей роли в искусстве. В частности, он сказал: «Горизонталь — это жизнь. Вертикаль — это Бог. В точке пересечения — я, Шекспир и Леонардо!..»  Все немного обалдели. И только коллекционер Нортон Додж вполголоса заметил: «Похоже, что так оно и есть...»

Раньше других все это понял Юрий Любимов. Известно, что на стенах любимовского кабинета расписывались по традиции московские знаменитости. Любимов сказал Неизвестному: «Распишись и ты. А еще лучше — изобрази что-нибудь. Только на двери». — «Почему же на двери?» — «Да потому, что театр могут закрыть. Стены могут разрушить. А дверь я всегда на себе унесу...»

Ираклий Андроников

У писательницы Ольги Форш была дача. Если не ошибаюсь, в Тярлеве, под Ленинградом. Раз к ней в гости приехал Ираклий Андроников. До глубокой ночи развлекал Ольгу Форш своими знаменитыми историями. Наутро соседка по даче жаловалась: «У Ольги-то Дмитриевны полдюжины мужиков ночевало. Даром что старуха. А как разошлись — не заметила. Один-то вроде к электричке побежал. А остальные? Может, в окно сиганули под утро? Чтобы не было от людей срамотищи...»

Хореограф Леонид Якобсон

Ленинградского хореографа Якобсона западные критики иногда называли провинциальным. Панов этим возмущался. Высказывался на этот счет примерно так. «Называть художника провинциальным — глупо. Художник подобен электрической батарее. Заряжается он действительно, в столице. Образование получает в столице. А потом ему необходимо уединение, сосредоточенность. Это только бездарные критики должны постоянно заряжать себя информацией. А люди, которым есть что сказать, одиноки...»

Мстислав Ростропович и Галина Вишневская

Ростропович собирался на гастроли в Швецию. Хотел, чтобы с ним поехала жена. Начальство возражало. Ростропович начал ходить по инстанциям. На каком-то этапе ему посоветовали: «Напишите докладную. «Ввиду неважного здоровья прошу, чтобы меня сопровождала жена». Что-то в этом духе. Ростропович взял лист бумаги и написал: «Ввиду безукоризненного здоровья прошу, чтобы меня сопровождала жена». И для убедительности прибавил — «Галина Вишневская». Это подействовало даже на советских чиновников.

***

Это было в пятидесятые годы. Мой отец готовил эстрадный спектакль «Коротко и ясно». Пригласил двух молодых артисток из областной филармонии. Роли им предназначались довольно скромные. Что-то станцевать на заднем плане. Что-то спеть по мере надобности. На худсовете одну артистку утвердили, другую забраковали. Худрук Ленгосэстрады Гершуни сказал моему отцу: «Пожалуйста, мы эту вашу Галю зачислим в штат актрисой разговорного жанра. Репетируйте. Пусть она играет все, что надо. Но петь... Уж поверьте мне как специалисту — петь она не будет...»

Альфред Шнитке

Долгие годы считалось, что Альфреда Шнитке недооценивают отечественные музыкальные власти. Что, в общем-то, соответствовало действительности. Так, его не отпустили в Австрию читать курс современной музыки. Однажды Воронежский симфонический оркестр должен был исполнять какое-то произведение Шнитке. Власти дали согласие.

Но тут взбунтовались рядовые музыканты. Обратились в горком партии. Заявили, что это «сумбур вместо музыки». Низкопоклонство перед Западом. И так далее. В результате, исполнение музыки Шнитке было запрещено. Короче говоря, существует, разумеется, такая проблема — «Художник и власть». Но есть и другая, более серьезная проблема — «Художник и толпа».

Иван Пырьев и Григорий Александров

Молодой Александров был учеником Эйзенштейна. Ютился у него в общежитии Пролеткульта. Там же занимал койку молодой Иван Пырьев. У Эйзенштейна был примус. И вдруг он пропал. Эйзенштейн заподозрил Пырьева и Александрова. Но потом рассудил, что Александров — модернист и западник. И старомодный примус должен быть ему морально чужд. А Пырьев — тот, как говорится, из народа...

Так Александров и Пырьев стали врагами. Так наметились два пути в развитии советской музыкальной кинокомедии. Пырьев снимал кино в народном духе. («Богатая невеста», «Трактористы».). Александров работал в традициях Голливуда. («Веселые ребята», «Цирк».)

__________________________________

Тина Гай