я лежал в ванной, погруженный в мысли о своей книге.. на самом деле думал я о ножках своей соседки, которая и сама по себе, отдельно от своих ножек, была женщиной привлекательной, да чего уж утаивать, она слыла красоткой number one во всей округе. как раз недавно курил было я на лестничной клетке, утро уже зашлось, открылась дверь ее квартиры, и оттуда выбежала ее собака. затем появилась и сама хозяйка в прекрасном, легком пеньюаре, едва-едва. не уверен, что она подразумевала встречу со мной в столь ранний час, но я с радостью согласился проводить собаку освежиться. стоит ли говорить, что соседка произвела на меня неизгладимое впечатление, и я никак не мог привести свою голову в порядок, хотя и было прохладно и пробежка в тапочках. возвратясь с прогулки, я нашел дверь едва прикрытой. я запустил собаку, как вдруг снова увидел соседку теперь уже в полуметре от себя. так я попал к ней на столь ранний, неприлично ранний чай. это был последний из случаев, но, должен признаться, ее ноги никогда не давали мне покая, что иногда я даже подумывал о романе, но, все казалось, что так гораздо лучше того, что я выдумываю, ведь если романа нет, то о нем и говорить не станут, т.е. что ни делай, смотри, как называешь! я таг размечтался.. и очнулся оттого, что вода вдруг стала ледяной. торопясь уберечь себя от этого холода, вырвать себя из его окружения, я вскочил, и, наспех завесившись шторкой, почти свернул кран с оживляющей горячей. пусть я не впивался в него зубами, но я стал с ним единым целым в этом рывке, во внезапном стремлении к жизни. кран взвизгнул, как поезд, как конь, рвущийся из рук наездника. я вытаращил на него глаза и сделал еще один немыслимый рывок. кран откликнулся и выпустил в меня толстенного ржавого удава, ах, если бы он мог хотя бы согреть меня.. сначала он меня обжег, замет снова заморозил, и все это он проделал, окончательно меня собой извозив. я закрыл кран и подождал. труба издавала злобный рык, иногда протяжно стонала, но отдаленно. я попытался снова одержать победу над краном, но, не смотря на все мои ухищрения, змеи я так и не увидел. под ванной затаились водоемы. свежеобразовавшийся и некоторое время назад мною придуманный. о двтором я даже успел забыть, он появился в день, когда подъездная дверь поприветствовала меня извещением от коммунальных служб но в тот вечер соседка была ко мне особенно благосклонна и пригласила принять душ (надо сказать, что она никогда не обращала внимания на приветствия подъездной двери, осмелюсь даже предположить, что с коммунальными службами у нее была какая-то договоренность). искусственный водоем не понадобился тогда и оказался очень кстати сейчас. я стал кое-как  смывать с себя следы той рыжей змеи, и отчего-то мне стало вдруг весело, веселью же предшествовала головная боль, несильная, а так, легкое недоразумение. я увлекся бодиартом. рыжая оставила много своих следов, я был даже несколько рад этому. очнулся я снова от, теперь уже ацкого, холода. по-прежнему рыжий. сидел в своем искусственном водоеме. как поднял глаза, мой взгляд переменился и я смотрел на вытяжку уже зло: из нее валил дым: как я раньше не подумал, как я могу забыть: сегодня пятница - у соседей сверху очередное party. о, я дурак! воды уж не осталось никакой, даже искусственный водоем был пуст. я хотел было одеться, только осмотрел художества на своем теле, как из-под двери уже валило. они были мерзкие, что мне хотелось звать на помощь, но не тут-то было. я не мог кричать, я был чрезвычайно гуманен. а они наступали полчищами, рыжие и какие-то еще. я заплакал. ведь я был бессилен пред их количеством, беспомощен и мелок. я опустился в ванну, там уже покоилась моя шторка. я спрятал лицо в ладони, распростертые на коленых. холод и страхсковали всего меня, а внутри меня воротило по-страшному. я возвел красные, заплаканные глаза вверх. нетрудно догадаться, что же я там искал, на чью защиту уповал. но там не было ни неба, ни еще какой прозрачности. надо мной разверзлась бездна, кишащая теми же мерзостями, что наступали на меня из-под. видимо, травля происходила сегодня особенно успешно. они всегда хотели меня вытравить, все, кроме длинноногой красотки, всех, кроме нее раздражало, что я нигде не работаю, все, кроме нее были отвратительны, скушны. мне начало казаться, что это они наступают на меня, что это они лезут через все расщелины в царство чистоты, стараясь заполонить его. я жутко разозлился, что миои белоснежно кафельные просторы запачкали и вскочил индейцем, готовым к схватке. но бой был неравным. я отбрасывал их, как только мог, и вот они уже душили меня в своих объятьях, как я вспомнил о спасении своем. револьвер никогда не покидал меня.. испустив победный вопль, пронзительный и страшный, я спустил курок и, видимо, размозжил себе голову. мерзость затряслась и попряталась по квартирам, прихватив своих собратьев, успевших превратиться в трупики. наутро газеты внесли меня в список и вынесли свой вердикт: количество самоубийств за последнее время поползло в гору. кщастью, моей персоне уделили внимание только неширокие круги общественности, и моя соседка так и не узнала, что, в сущности, произошло, а полагает, что я уехал, тем самым став лучшим, что с ней когда-либо происходило. ведь она помнила меня  таким, как в неприлично раннее утро, и ничто вокруг никогда не посягало на нас, потому как и не ведало о нашем существовании. ..потому как ни разу никто из нас не произнес мы. а я вижу ее, дерзкую в своей красоте, неприлично красивую.