Мария родилась 14 июня 1899 г., по воспоминаниям баронессы Буксгевден, роды проходили тяжело, опасались за жизнь обеих, но мать и дочь удалось спасти, малышка родилась здоровой и крепкой, не уступая в этом старшим детям, и была названа в честь бабушки, Императрицы Марии Федоровны, которая стала ее крестной матерью. По традиции, во время крестин, когда маленькую опустили три раза в золотую купель, у нее состригли локон с головки и бросили в воду. Локон моментально опустился на дно. Все вздохнули с облегчением – хорошая примета, обещающая девочке прожить долго и счастливо. Тогда казалось, не могло быть иначе для малютки, чья жизнь началась среди блестящих дворцов Петергофа.

«В Петергофе в жаркую июньскую погоду родилась маленькая Великая княжна Мария, – вспоминает Мисс Игер. – Она родилась хорошенькой, слишком хорошенькой, я часто думаю, с какими-то лукавством чертенка в чертах лица. Великий князь Владимир назвал ее "Добродушной Малышкой", так как она всегда была прелестной, улыбчивой и веселой. Она очень милый и очаровательный ребенок, с огромными темно-голубыми глазами и красивыми ровными темными бровями – фамильной чертой семьи Романовых». Один из гостей, любуясь новорожденной, сравнил ее с ангелом на одном из готических соборов Европы, другие с ангелами Боттичелли. С тех пор домашние так ее и прозвали – «наш ангелочек».

Третью дочь Императора считали самой прекрасной из царских дочерей, а доброта была главной чертой ее характера. Мария нежно любила родителей и была к ним привязана сильнее, чем остальные царские дети: она была слишком юна, чтобы быть в обществе старших сестер, и недостаточно мала, чтобы играть с двумя младшими членами семьи.
В детстве Мария была неловкой и могла показаться смешной, а некоторая полнота девочки служила поводом для шуток в семье.

"Великая Княжна была толстенькой девочкой с большими сияющими, как светильники глазами, и полными губами, - вспоминала подруга Императрицы. Она была доброй и послушной, но, как и ее младшая сестра Анастасия, была бойкой и резвой девочкой... В раннем детстве она была очень шумной и неуклюжей". В это самое время Мария была в полном подчинении её энергичной младшей сестры — Анастасии. Анастасия любила дразнить других людей или ставить сцены с драматургическим мастерством. Но Мария, в отличие от своей младшей сестры, всегда могла просить прощения. Мария никогда не могла остановить свою младшую сестру, когда та что-то задумывала. Под влиянием Анастасии, Мария стала играть в новомодный тогда теннис, причём, увлёкшись не на шутку, девочки не раз сбивали со стен всё, что на них висело. Они также любили заводить на всю мощь граммофон, танцевать и прыгать до изнеможения. Прямо под их спальней находилась приёмная императрицы, и та была вынуждена время от времени посылать фрейлину, чтобы утишить баловниц — музыка и грохот не давали ей разговаривать с посетителями.

Больше всех на свете Мария любила отца и даже ревновала его к придворным дамам, сопровождавшим его на прогулке. Все отмечали необычную для ее ранних лет привязанность Великой княжны Марии к отцу: «Когда она только научилась ходить, – пишет Мисс Игер, – она всегда пыталась сбежать из детской комнаты к своему папе. Где бы она не видела его в саду или в парке, она всегда звала его. А он всегда, как только видел или слышал ее, ждал ее и немного нес на руках. Когда он болел в Крыму, ее горе не видеть своего отца не знало границ. Мне приходилось запирать дверь детской, иначе она пробиралась в коридор и беспокоила его своими попытками добраться до него. Если ей удавалось случайно услышать его голос, она протягивала свои маленькие ручки и звала: "Папа, папа!" Зато и восторг, когда ей позволяли повидать отца, был огромный. Когда Императрица пришла навестить детей в первый вечер после того, когда у царя нашли брюшной тиф, на ней была надета брошка с миниатюрным портретом Императора. Всхлипывая и плача, маленькая Мария заметила брошку; она забралась на колени к матери и покрыла нарисованное лицо поцелуями. И не один вечер во время его болезни она не желала идти спать, если не поцелует эту миниатюру»... С этим временем связан забавный анекдот — в очередном порыве добраться до папа; маленькая Мария удрала из ванны и как есть, голенькой, помчалась по дворцовым коридорам, в то время как няня, мисс Игер, увлекавшаяся политикой, с увлечением обсуждала со своей помощницей дело Дрейфуса. Великую княжну перехватила на полдороге Ольга Александровна, и когда вместе со своей ношей на руках она появилась в помещении ванной, няня, так и не заметив бегства своей подопечной, увлечённо продолжала спорить.

Впрочем, иногда, как все дети, Мария бывала упрямой и вредной. Так, Маргарита Игер вспоминала случай, когда малышку хотели наказать за то, что она стащила несколько обожаемых ванильных булочек с родительского чайного стола, когда те пили чай, за что строгая императрица приказала уложить её спать раньше обычного времени. Однако, отец — Николай II — возразил, заявив: «Я боялся, что у неё скоро вырастут крылья, как у ангела! Я очень рад увидеть, что она человеческий ребёнок».

Она считала себя слишком глупенькой, неуклюжей, простоватой девочкой, с которой даже сестрам неинтересно играть.  «Моя дорогая Машенька! – пишет мать своей третьей дочери, – Твое письмо меня очень опечалило. Милое дитя, ты должна пообещать мне никогда впредь не думать, что тебя никто не любит.  Как в твою головку пришла такая необычная мысль? Быстро прогони ее оттуда!  Мы все очень нежно тебя любим тебя, и, только когда ты чересчур расшалишься, раскапризничаешься и не слушаешься, тебя бранят, но бранить не значит – не любить...  Ты обычно держишься в стороне от других, думаешь, что ты им мешаешь, и остаешься одна... вместо того, чтобы быть с ними. Они воображают, что ты и не хочешь с ними быть... Ну, не думай больше об этом и помни, что ты точно так же нам дорога, как и остальные четверо, и что мы любим тебя всем сердцем. Очень тебя любящая старая мама»...

Ольга и Татьяна были слишком привязаны к друг другу, чтобы впустить с вой круг хотя бы и родную сестренку – обычное дело в больших семьях. Николай II писал своей матери, Вдовствующей Императрице Марии Федоровне: «...Маленькая baby (т.е. Мария – Т.Н.) отлично ходит, но часто падает, потому что старшие сестры толкают ее и вообще, если не смотреть за ними, грубо обращаются с ней». Но все изменилось вот после какого случая. Однажды старшие девочки сделали домик из стульев в углу детской и прогнали бедную Марию, потом, правда, сказали, что она может быть «лакеем», но должна стоять снаружи. Гувернантка сделала другой домик для малышки в противоположном углу, но она постоянно смотрела, как играют ее сестры, и ей очень хотелось играть вместе с ними. Внезапно она промчалась по комнате и ворвалась в злополучный домик, закатила оплеуху каждой сестре и также неожиданно выбежала в соседнюю комнату, откуда вернулась с целой охапкой своих любимых кукол. «Я не хочу быть лакеем, я хочу быть королем, добрым королем, который раздает подарки», – сказала Маша, блеснув не дюжим государственным умом. Старшие сестры пристыжено переглянулись. Татьяна сказала: «Мы были жестокими к бедненькой Марии. Она правильно ударила нас». Они усвоили этот урок и стали уважать ее права в семье...
Мария и Татьяна 1907г., на Штандарте
Мария и Татьяна 1908г.

Великая Княжна Мария Николаевна унаследовала во всех отношениях, как внешних, так и внутренних, гены своего деда Императора Александра III. Крепость телосложения при росте 170см была у нее мужественная, при совокупности редкой красоты. Она обладала большой силой, так что когда Цесаревич Алексей Николаевич был болен и требовалось куда-то попасть, а сам он был не в состоянии идти, то звал: «Машка, неси меня!» Преподаватель английского языка Чарльз Гиббс рассказывал, что в 18 лет она была удивительно сильна, и иногда ради шутки легко поднимала его от пола.

Уже подростком, Мария имела выработанное мировоззрение и всегда знала, чего хочет и зачем. У нее были замечательные лучистые глаза. Ее четвероногим любимцем был сиамский кот. В 14 лет Великая Княжна очень похорошела, и на нее стали заглядываться многие титулованные женихи. Никто и не ожидал, что их «Толстая Машка» превратится в одну из главных красавиц Дома Романовых. Великие княжны Татьяна и Мария, были хороши по-особенному. Татьяна была истинно греческой богиней, высокой и недоступной, Мария же походила на сказочную царевну-красавицу.

«Великая Княжна была поразительно красива, будучи наделена типично романовской внешностью: темно-синие глаза, опушенные длинными ресницами, копна темно-каштановых волос...» – пишет Лили Ден. Продолжает сей чарующий образ С. Я. Офросимова: «Её смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на неё и невольно представляешь её одетой в русский боярский сарафан; вокруг её рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди — самоцветные камни, а над высоким белым челом — кокошник с самокатным жемчугом. Её глаза освещают всё лицо особенным, лучистым блеском; они… по временам кажутся чёрными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец её нежных щёк. Она весела и жива, но ещё не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины».

«В семье она была самая простая, самая ласковая, приветливая, – пишет следователь Н. А. Соколов. – По натуре это была типичная мать. Ее сферой были маленькие дети. Больше всего она любила возиться и нянчится с ними. Она любила быть с простым народом, умела поговорить с солдатами, расспросить их про их домашнюю жизнь и в совершенстве знала, какое у кого хозяйство, сколько детей, сколько земли и т.п..."

Вкусы у Марии были очень скромны, она была воплощённой сердечностью и добротой, поэтому сёстры, может быть, немного этим пользовались. В 1910 году её четырнадцатилетняя сестра Ольга смогла убедить её, чтобы она написала их матери письмо, прося, чтобы Ольге дали отдельную комнату и разрешили удлинить платье. Позже Мария убеждала свою мать, что это была её идея написать письмо. В семье её называли Машенька, Мари, Мэри, просто — «Машка»; «наш добрый толстенький Тютя». У Марии был талант к рисованию, она хорошо делала наброски, используя для этого левую руку, но интереса к школьным занятиям у неё не было.

Мария Николаевна была такой же религиозной, как и ее сестры, и легко выстаивала долгие службы в Федоровском соборе. В ссылке она часто вспоминала об этом храме: "Устраиваем церковь из своих образов, но все же это не так хорошо, как в церкви, пишет она одному из бывших раненных офицеров.- Вспоминаем с грустью наш Федоровский собор.   Помните, как все мы говели в нижнем пещерном храме. Там всегда бывало какое-то чудное настроение..."     Вера была глубокой и искренней.  Своей матери в одном из писем писала: "Знаешь, это очень странно, но когда я вышла из комнаты Алексея после молитвы, у меня было такое чувство, как будто я пришла с исповеди... такое приятное небесное ощущение".

В дни февральского мятежа Мария была единственной опорой Императрицы. Александра Федоровна, вся не своя от тревоги за Государя, чей поезд был остановлен бунтовщиками под Псковом, проводила дни и ночи у кроватей больных детей: все они кроме Марии, заболели корью. Мария помогала матери, как могла.
А на улицах в это время шли беспорядки. Ко дворцу приближались мятежники, выстрелы раздавались все ближе. Когда положение стало критическим, Императрица вышла из дворца, чтобы попытаться остановить вооруженное столкновение охраны с мятежниками. Мария, не раздумывая бросилась за матерью.

"Императрица... быстро выходит из дворца и приближается к солдатам, чтобы как-нибудь предотвратить кровопролитие, - вспоминал Пьер Жильяр.- За ней следом спешит Мария Николаевна. Императрица умоляет выслать парламентеров к восставшим. Момент потрясающий. Сердца сжимаются у всех. Малейшая неосторожность - начнется резня. Но вот офицеры с обеих сторон выходят вперед, и переговоры начинаются..."
Именно Мария первой из царских детей случайно узнает об отречении отца. Некоторое время она не может прийти в себя, рыдания душат ее, но. понимая, что нельзя огорчать мать ,она берет себя в руки и даже пытается казаться веселой. В эти дни она сближается с Лили Ден ,подругой императрицы. "Когда я впервые познакомилась с Великой княжной ,она была совсем еще ребенком. Во время революции мы очень привязались друг к другу и почти все дни проводили вместе. Она была просто золото и обладала недюжинной внутренний силой. Однако до наступления тех кошмарных дней я даже не подозревала, насколько она самоотверженна."

Самой последней заболевшей корью, стала и Мария, так мечтавшая первой встретить отца. В день, когда вернулся Император ,она почти не приходила в сознание. Юлия Ден вспоминала: "Когда я вошла в комнату девочка меня узнала.
-Ну, где же Вы пропадали, Лили? - воскликнула она.-А я Вас так ждала. Papa здесь, правда? - Но спустя мгновение она снова погрузилась в фантастическое и ужасное царство ,имя которому - бред.
- Толпы людей... какие они страшные... Идут сюда, чтобы убить тата!!! Зачем они это делают?"
Даже в бреду Мария думала о своих родителях...
на фото: Мария с отцом, под арестом в Александровском дворце 1917г.

материалы взяты из -
1. http://nnm.ru/blogs/Double_Noob/nastoyashaya-carev...ya-knyazhna-mariya-nikolaevna/
2. http://ru.wikipedia.org/wiki (Мария Николаевна Романова)
3. Орехов Д. "Подвиг царской семьи".-СПб.:Невский проспект, 2002.-224с.




 

Серия сообщений "Царские дети":
Часть 1 - Святая женственность царевен Романовых
Часть 2 - Царские дети
...
Часть 5 - Ольга Николаевна Романова
Часть 6 - Татьяна Николаевна Романова
Часть 7 - Мария Николаевна Романова
Часть 8 - Анастасия Николаевна Романова
Часть 9 - Воспоминания близких об Ольге Николаевне
...
Часть 11 - Воспоминания близких о Марии Николаевне
Часть 12 - Воспоминания близких об Анастасии Николаевне
Часть 13 - Великие Княжны и Александра Федоровна