Марина с грустью понимала, что разлюбила Игоря - еще вчера, когда ей почему-то наконец удалось открыть на него глаза и он вдруг перестал быть тем родным человеком, с которым она хотела провести жизнь.
Он вдруг стал обычным грубым мужчиной, который не любит никого кроме себя и которому вряд ли она, Марина, нужна.
Должно ли бы стать ей от этой мысли легче, она не знала, зато знала, что она должна была прийти.
Ей было жаль.
Она не представляла, что она станет делать, когда жизнь ее станет совсем пустой. Сейчас ей хотелось вылить на Игоря то разочарование, которое она постигла и сказать ему правду о нем же, ей хотелось написать ему смс что она его не любит и она ждала, как он позвонит, а она не возьмет трубку. Хотя она, конечно же, возьмет, потому что слишком боится откинуть его из жизни.
Тень отчаяния еще не накрыла ее, но она уже видела ее приближение - когда ее жизнь снова станет пустой, Игорь исчезнет из ее жизни окончательно. Он даже затер собой воспоминания о Юре, которыми она жила последние два года и Марина боялась, как бы на душе не стало совсем пусто.
Валяясь на кровати и отложив книгу, она думала, что вот она разошлет резюме, возьмет рефераты на заказ, потом устроится на работу и старалась придумать все в красивом свете, но понимала, что так не будет и почти видела как отчаяние сидит от нее в нескольких шагах и, пожалуй, через пару дней ее настигнет. И за эти пару дней передышки она вряд ли что-то придумает, как бы ни старалась.

Она честно старалась найти смысл своей жизни и не находила. Сегодня она пила баккарди с очередным обыкновенным мужчиной средних лет, каких много. Часто она начинала бояться видеть чем-то знакомые лица - ей казалось, что она могла познакомиться, вот так посидеть пару вечеров в ресторане и забыть, забыть совсем, как забывала очень и очень многих - просто выпадали у нее из головы.
Неосознанно она перебирала в голове тех людей, за которых могла бы схватиться, но их находила только среди новых знакомых - только потому, что на них она еще могла надеяться.
Такие вопросы стояли в ее голове, что ей хотелось поскорее их прекратить и казалось, что жизнь имеет все меньше смысла с каждым годом, и ее же стоит прекратить пока не поздно, потому что все будет одним и тем же. Попытки устройства на работу, может быть работа, знакомства с людьми, которые ей неинтересны, неотступные тоска и одиночество.
Марина понимала, что будь она чуть-чуть другой - немного больше воли к жизни, беззаботности и радости - и жизнь ее стала бы иной, но выхода она не находила - она не в состоянии стать такой, а значит, и изменить жизнь.
Ей надоели до одури собственные депрессии, о которых она перечитывает с брезгливостью и иногда, да что там, часто, повторяла себе "этот миг никогда не повториться, я должна быть счастлива именно сейчас - обязательно, когда-нибудь, этот миг будет казаться мне прекрасным". Ей хотелось ощутить это, как последний способ обмануть сознание - будто есть более несчастливое время, а она вернулась сюда, в прошлое. Но это так редко помогало и она стала забывать все эти "миги", которые пыталась зарисовать у себя в памяти. Больше способов она не знала, а другие люди только ранили ее - тем, что не понимали и тем, что они другие, а иногда и тем, что более счастливы.
Что такое счастье? Раньше Марина кичилась своей некоторой задумчивостью, она горделиво думала, что в любые самые распрекрасные моменты она не бывает счастлива как собачка, находя о чем грустить - и это казалось ей красивым и загадочным. Сейчас она ничего в этом не находила, да и счастливых минут не подворачивалось.
Иногда злость приободряла ее, но как всегда, натыкаясь на какое-то препятствие, она улеглась, снова заснула, лишив ее сил.

Марина никак не могла взять в толк и ей не спалось – впервые за эту неделю. Ее одолевали мысли об Игоре.
Она встречается с Игорем уже почти три месяца, а все живет в той же комнатушке, где по-прежнему раскиданы ее вещи и кожа белеет, потому что мало денег и она боится купить абонемент в солярий – хочется отложить деньги, чтобы было хоть немного, на что встречать новый год.
Она ломала голову и не понимала – неужели она потеряла навыки, ведь раньше ее считали мастером разводок и до сих пор немым свидетельством служит полка с духами от разнообразных ухажеров и каждая вещь в гардеробе имеет свою историю. Только до этого ее ухажеры были гораздо мельче и даже просто обычными парнями с доходом меньше тысячи долларов в месяц.
Несколько раз она пыталась намекнуть ему про норковую шубу, но эта затея не увенчивалась успехом. Отношения с Игорем сложные и, надо сказать, она не сразу поняла, что он богат. Обычный бизнесмен, думала она, увидев ауди хетчбек у себя под окном в первое свидание.
Они познакомились по Интернету и сейчас Марина с сомнением открывает страничку знакомств, где по-прежнему теплится ее сто десятая по счету анкета, которую она заводила уже после, но предусмотрительно выключенную из поиска. Сколько раз она говорила себе, что в Интернете некого искать и она давно уже знает тот типаж мужчин, которые там могут быть – просто бляди, идиоты и страдающие по предыдущей девушке, пытающиеся как-то забить пустоту и приложить на больное место новую заплатку – все варианты не ее, потому что она так устала.
Последнее время ей так не везло в личной жизни, и когда она встретила Игоря – она сразу не поняла, что полюбит его, но как-то так вышло.
И сейчас, в пять утра, Марина перебирала последние пару месяцев и о некоторых вещах боялась думать.
Страшно потерять Игоря, потому что он внес смысл в ее жизнь, и несмотря на все проблемы, она чувствовала себя впервые хоть немного целой – она сама понимала, что это странно, учитывая все обстоятельства и что Игорь уже не раз пытался ее бросить и даже изменял – Марина скорее из страха, чем из женской мудрости, притворилась, что верит его объяснениям – так легче.
Мысли о будущем кружили в ее голове.
Она свыклась с мыслью, что можно жить без денег и ей действительно казалось, что это так – без покупки новых вещей можно как-то обойтись и в крайнем случае просто сидеть дома.
Марина отсылала резюме и один ее знакомый обещал устроить на работу – но ни по резюме, ни знакомый – признаков жизни было совсем мало вот уже месяц и Марина тоскливо думала, что стоит снова зайти взять пару курсовых и рефератов на заказ, но каждый раз откладывала, надеясь, что как-нибудь срастется. Впрочем, на работу не сильно и хотелось – Марина успела поработать и знала, что ничем, кроме тупой усталости и отсутствия времени это не оборачивается, а скорее выходит в убийство себя – как тогда, когда у нее начинали косить глаза от монитора и она выходила покурить на крыльцо и с тоской заключенного смотрела на солнце, пробивающееся сквозь листву – тогда она думала, что стареет и это первый раз, когда она начала ценить просто солнце.
В этом месяце ей исполнялось 22 и она хотела «продружить» с Игорем хотя бы до дня рождения – может быть он все-таки ей что-то подарит и отгоняла от себя мысли просто его забыть.
Раньше, когда она только начала понимать, что она его теряет, она беззвучно тряслась в рыданиях, понимая, что теряет то немногое, что приводило ее к жизни. Сейчас она смирилась, как смирилась с отсутствием денег, матери, которой на нее плевать и которая купила на днях норковую шубу, когда у Марины нет денег даже на перчатки и она ходит в таких варежках, что старается заранее снимать их, когда заходит в магазин или ресторан.
О жизни думать ей так тяжело, что она перестала – к 22 она не выполнила и половины того, о чем мечтала. Неудачная попытка зацепиться в Москве, потеря самоуверенности и вечные депрессии, нанизанные на вечное отсутствие денег, к которому она тоже научилась относиться почти равнодушно.
Что дальше? Марина не знала. Она лежала в кровати, стараясь не сглатывать, чтобы не бередить больное ангиной горло и пыталась отогнать от себя мечты – она помнила, как это больно, когда они разбиваются. Помогает ли суеверное «ждать худшего» исполнению мечты – она не знала, но знала точно, что думать об этом не стоит – то, о чем подумала, точно не происходит.

Она перебирала всевозможные способы вытащить себя - поговорить с кем-то, хотя ей хотелось кричать.
Она всегда с досадой смотрела на людей, у которых все получается. У нее какая-то склонность к депрессиям, способность получать боль и она ждала ее за каждым поворотом.
Вот бы умереть как-нибудь случайно, думала она, попадая в зоны турбулентности или входя в крутой вираж на машине.
Она уже не знала, что хочет. Боялась что-то хотеть. Каждый раз все кончалось тем же.

Марина знала, что такое сидеть выходными днями в халате у телевизора, в тупой злобе на себя, от скуки заглядывая в холодильник в поисках того, что не надо готовить.
Но сейчас она чувствовала как лореалевский блеск на губах и тщательно вымытые волосы усиливали чувство брошенности.
Она была готова пойти, только ей было некуда.
Блеск был затертый и старый, вкус его давно знакомый. Чувство, что ты никому не нужна - тоже.
Хотела встретиться со старым знакомым, с которым не общалась год, да и не нужно было бы, если бы ей не было так плохо. Но, видимо, она опять что-то не то сказала, и, пообещав перезвонить, он не перезвонил. Она догадывалась, но все же набрала его номер и послушала длинные гудки.

Люди как-то уходили от нее. Ее лучшая подруга научилась за время ее отсутствия обходиться сама по себе, кроме того, она встречалась с бывшим марининым ухажером.
Ухажер кормил подругу по ресторанам и откровенно по ней сох, что не делал, когда был знаком только с Мариной. А она одно время была в него влюблена и они целовались. Вобщем, даже если закрывать глаза на эгоизм подруги, все равно ей не о чем было с ней говорить. В своих слабостях она боялась ей признаваться, все равно та никогда не могла понять отчего Марине тошно.

Подруга хотела быть похожей на Марину, и когда говорила ей об этом, с победной интонацией заявляя, что она что-то сделала как она, Марине невольно хотелось ее предостеречь. Она бы поменялась на чью угодно личность, чтобы не быть собой.

Марина легла на диван лицом вниз. Все равно больше ничего не оставалось. Спать еще слишком рано, да она и не заснет.
Она по инерции начала щелкать записной книжкой телефона, но каждый номер отдавался болью, она думала, как потеряла то одного, то другого человека и отложила телефон. Все равно она помнила, что ей некому позвонить.

Опять вечера, вечера в белом махровом халате и полные тоски от собственного существования. Марина подумала, что когда-нибудь перспектива выстроенных в ряд таких вечеров сведет ее с ума.

Ей всегда казалось, что плохо то, что она не пользуется тенями - она пробовала несколько раз и каждый раз получалось, будто глаза уменьшались, теряли форму и вообще потом она нервно терла пальцем веко, чтобы немного стереть свои старания.
Или то, что сумка ободрана и стара, она каждый раз пытаться повернуть более приличным боком, и это уже долбаная привычка. Обувь, каблуки у которой пережили грубые руки обувщиков и давно облупились, приходится подмазывать черным лаком.

Недавно она вспомнила, глядя какой-то репортаж с подиума, что давно хотела атласную юбку. И эта мысль была мучительна.
Лето закончилось, и юбки все нет, как и два, три года назад. Что за жизнь, когда не можешь купить даже атласной юбки.

Почему-то глупая мысль о юбке может уложить разом на лопатки все внутри, что еще до этого шевелилось. Марина сразу вспоминает, что еще она хотела когда-то и не купила, мода проходит, а у нее так и не было и становится невыразимо жаль себя, ибо Марина считает, что у нее идеальный вкус, и если дать ей волю, она будет покупать вещи, которые будут модные еще только через сезон.
А у нее почти никогда, никогда не появлялось модных вещей. Она никогда не могла позволить купить себе цветную сумку, потому что придется подбирать под нее остальное - туфли и гардероб, а это сделать она точно не сможет, если и хватит на сумку. Черное-белое и желательно, чтобы подходило все ко всему, основной принцип и так же тошно иногда заглядывать в шкаф.
Потом, напялив ненавистную куртку или пиджак, свитер, который раздражает меньше всего (последний свитер она покупала больше года назад), старые джинсы, которые вытерлись по низу от постоянного бессменного ношения с момента покупки, и старые сапоги, которые она хотела выкинуть еще в прошлом году, но остановило то, что они единственные осенние... Понятно, что иногда, глядя на себя в прихожей, ей перестает хотется куда-то идти.

Какой оптимизм? Какое ощущение себя королевой... Как можно любить себя? Злость, бессмысленная, тупая и полузадавленная здравым смыслом - ведь все равно это не поможет, тихо болтается на глубине души.

Вообще Марине приходила мысль написать книгу, но как можно это сделать мало того, что без сюжета, но и к тому же переодически забывая дописывать чем закончилась предыдущая глава.
Она тихо начинала сходить с ума от холода и дождей. Ей казалось, что она потерялась во времени - она попыталась понять когда это началось, и дойдя до рождества, решила не углубляться.

Теперь она знала точно, что Новосибирск ничем не отличается от Москвы, что идут все те же дожди и все так же нет нормальных туфель и все так же идешь по улице с безнадежной мыслью "хоть познакомиться с кем-нибудь".
Как способ оторвать кусок от банальности жизни и хоть как-то, как-то, получить надежду или всплеск или может быть все-таки да, надежду хоть на что-то, как будто если новый человек в твоей жизни означает новый этап или другую жизнь... И ей становилось немного стыдно от этих мыслей, что она готова уже схватиться уже хоть за кого-нибудь. В таком настроении только отталкиваешь людей, и она, моргнув, стралась подумать о чем-то еще, выправив шаг и сделав независимое лицо.