Леонид Утесов: зачем одесситу жениться

Однажды 86-летний Утёсов позвонил своему старинному приятелю — тоже одесситу, как он сам. И состоялся типичный одесский разговор:
— Как ты думаешь, мне ещё не поздно жениться?, — спросил Утёсов.
— Тебе? Конечно, не поздно. Женись обязательно!
— Но я двадцать лет вдовец. Мне не хотелось бы оскорбить память Леночки…
— Елена Осиповна была умной женщиной, она бы первая сказала, что тебе именно сейчас жениться просто необходимо!
— Необходимо? Это почему?
— Конечно, я желаю тебе прожить до 120 лет и потом еще 20, но всё же… Должен же кто-то ухаживать за могилой!

Читать далее...

с

https://clck.ru/L5ovP

Романовы тщательно скрывали эту тайну от посторонних ушей. Позор всей семьи!

Семейство Романовых к 1917 году, кроме самого императора, его жены и детей, насчитывало более 60 человек. Были в этой семье люди вполне достойные, были и не совсем. Но об одной истории в семье Романовых старались даже не упоминать, потому что в ее основе лежал грех из тех, что не прощаются. 

Читать далее..

Одесский юмор

Чmo вeзeme? Opужue,нapкomuкu ecmь?

Ceйчac пocмompю. Meня мaмa coбupaлa…

Читать далее:

Вся правда - российские цари и царицы... из Германии. Как они расправились с народом

Из этой статьи вы узнаете правду о российских царях и царицах. Существуют неопровержимые факты, доказывающие, что Российская Империя находится под тотальным контролем Германии на протяжении 300 лет.

Читать далее:

Человек, который мог убить Пушкина... (глава 2)



Напомню про нашего героя Фёдора Толстого, если кто не читал главу первую.
Федор Иванович Толстой, прозванный Американцем, успел побывать в стольких переделках, что его жизнеописания хватило бы на несколько книг, причем все – авантюрно-приключенческие.
В молодые годы ему довелось участвовать в первой российской кругосветной экспедиции (1803–1806) на шлюпах "Надежда" и "Нева" под командой И.Ф. Крузенштерна и Ю.Ф. Лисянского.
Знаменитый бретёр и картёжник, герой нескольких военных кампаний (включая Отечественную войну 1812 года) и друг стихотворцев, граф Фёдор Толстой был, без преувеличения, одной из самых замечательных и загадочных личностей того времени.


Редко так бывает, чтобы судьба человека представляла собой настоящий роман (я бы сказала - несколько романов, поскольку Федор Иванович Толстой-Американцец, успел побывать во стольких переделках, что его жизнеописания хватило бы на несколько книг, причем все – авантюрно-приключенческие).

Такими же "авантюрно-приключенческие" можно назвать отношения Пушкина с графом Толстым.
Читать далее...

Вся правда о Гитлере: когда и где умер Гитлер?

Казалось бы, ответ очевиден и однозначен: бесноватый фюрер и его новоиспеченная супруга Ева Браун покончили с собой 30 апреля 1945 года в 15:30 в Берлине, в подземном бункере, оборудованном во дворе Имперской канцелярии. 

Читать далее:

Романовы:Николай I и его дети(1)Дочери

Сегодня о детях Николая I. Всего детей у Николая I - семь: Александр II, Мария, Ольга, Александра, Константин, Николай, Михаил. О его сыне, Императоре Александре II известно многим

далее

О СТАРОСТИ Потрясающее письмо Владимиру Познеру от одной его давней знакомой о своей старости

Красивая молодость дана многим, старость – избранным.

Владимир Познер как-то получил письмо от своей американской знакомой Филлис Шлоссберг.

Читать далее:

Японская мудрость. Кратко, но ёмко!

Японская мудрость. Кратко, но ёмко!

Читать далее...

«С человеком покончено, если ты все ему простил» — З. Фрейд

Знаменитый психиатр, невролог Зигмунд Фрейд более всего известен, как тот, кто основал психоанализ. Это оказало огромное влияние на множество других наук, таких как психология, медицина, социология, антропология, литература и искусство XX века.

Читать далее:

КЛЮЧ В КАРМАШКЕ ПЛАТЬЯ


"Мне двадцать три. Старшему из моих учеников шестнадцать. Я его боюсь. Я боюсь их всех".

Светлана Комарова уже много лет живет в Москве. Успешный бизнес-тренер, хедхантер, карьерный консультант. А в 90-х она восемь лет работала школьной учительницей в глухих дальневосточных деревнях.

"Дальний Восток. Каждая осень неземной красоты. Золотая тайга с густо-зелеными пятнами кедров и елей, черный дикий виноград, огненные кисти лимонника, упоительные запахи осеннего леса и грибы. Грибы растут полянами, как капуста на грядке, выбегаешь на полчаса за забор воинской части, возвращаешься с корзиной грибов. В Подмосковье природа женственна, а тут — воплощенная брутальность. Разница огромна и необъяснима.

На Дальнем кусается все, что летает. Самые мелкие тварешки забираются под браслет часов и кусают так, что место укуса опухает на несколько дней. «Божья коровка, полети на небко», — не дальневосточная история. В конце августа уютные, пятнистые коровки собираются стаями как комары, атакуют квартиры, садятся на людей и тоже кусают. Эту гадость нельзя ни прихлопнуть, ни стряхнуть, коровка выпустит вонючую желтую жидкость, которая не отстирывается ничем. Божьих коровок я разлюбила в восемьдесят восьмом.

Вся кусачесть впадает в спячку в конце сентября, и до второй недели октября наступает рай на земле. Безоблачная в прямом и переносном смысле жизнь. На Дальнем Востоке всегда солнце — ливни и метели эпизодами, московской многодневной хмари не бывает никогда. Постоянное солнце и три недели сентябрьско-октябрьского рая безвозвратно и накрепко привязывают к Дальнему.

В начале октября на озерах мы празднуем День учителя. Я еду туда впервые. Тонкие перешейки песка между прозрачными озерами, молодые березы, чистое небо, черные шпалы и рельсы брошенной узкоколейки. Золото, синева, металл. Тишина, безветрие, теплое солнце, покой.

— Что здесь раньше было? Откуда узкоколейка?

— Это старые песчаные карьеры. Здесь были лагеря, — золото, синева и металл тут же меняются в настроении. Я хожу по песчаным перешейкам между отражений берез и ясного неба в чистой воде. Лагеря посреди березовых рощ. Умиротворяющие пейзажи из окон тюремных бараков. Заключенные выходили из лагерей и оставались в том же поселке, где жили их охранники. Потомки тех и других живут на одних улицах. Их внуки учатся в одной школе. Теперь я понимаю причину непримиримой вражды между некоторыми семьями местных.
Читать далее...

КАВЕРИН. ПИСЬМА ПИШУТ РАЗНЫЕ - ... ИНОГДА ПРЕКРАСНЫЕ ...

http://librebook.me/pered_zerkalom/vol2/2 Перед зеркалом Роман в письмах

В метро, в автобусах я пишу тебе длинные письма, а когда возвращаюсь домой, усталая, трудно взяться за перо...
жизнь, которая не даёт художнику стать художником, - это и есть его биография..
Я легко забываю языки, а с языком теряешь душу народа.
Устала я не от труда, а от борьбы с собственной душой. Не умею я применяться к жизни, все хочется приложить к ней свое, а это «свое», воспитанное в мечтах, слишком хрупко и разлетается на куски при первом же столкновении.
Каверин Из «Перед зеркалом»
И думаю я, милый мой, о любви. Можно ли представить ее объективно, вне нас? Если можно, она должна быть неслыханно высокого мнения о нас. И это сказалось прежде всего в том, с какой последовательностью,
как настойчиво и энергично она затрудняла нам жизнь.
Едва ли не с первых дней нашего знакомства она разлучила нас и потом занималась этим в течение десятилетий. Она охраняла нас от пошлости.
Она наградила нас тайной, без которой не может быть подлинной любви и которая сохраняет ее от распада.


Герои романа - Лиза Тураева и Костя Тарновский познакомились на гимназическом балу. Как это часто бывает, их пути разошлись. Лиза эмигрировала за границу и стала художницей, Костя - остался в России, занялся наукой и получил звание профессора. У каждого теперь своя семья и личная жизнь, но их общение не прерывается - они пишут друг другу письма, и эта переписка - самое важное, что есть у них в жизни. В. Каверин пишет: «Они ссорились часто, Лиза не раз жаловалась, что в ответ на ее письма он «окатывает ее ведром холодной воды, да еще с сосульками». В прошлом декабре, когда он посоветовал ей «найти себя», переписка прекратилась. Но стоило ему через два-три месяца послать ей несколько ласковых слов – и все началось сначала». Судьба разводит героев и снова сводит
1.VIII.1921.
Костя, я здесь, в Константинополе! В двадцатом году поехала в Париж учиться живописи (за последнее время сделала большие успехи), но не доехала по очень простой причине: пара-ек (по-турецки — денег нема). Кое-как живу, питаюсь (главным образом) надеждой закончить свое художественное образование. Здесь в Турции — никакого искусства, кроме мертвого, необыкновенного (Византия), но заниматься им нет ни времени, ни силы. Если получишь мое письмо, напишу подробнее. Очень хотелось бы тебя увидеть. Всех благ
Не можешь ли ты достать мне следующие номера этого журнала? Я читала его, как сказку из «Тысячи и одной ночи». Почтовые марки работы Альтмана, серебряные рубли — Сарры Лебедевой, проект народного герба — Чехонина, а печати Совнаркома — Ивана Пуни. Великолепные репродукции Штеренберга, рельефы Татлина, живопись Малевича и Ольги Розановой, и все это в журнале, который издается, как напечатано на обложке, Отделом изобразительных искусств Народного Комиссариата просвещения! Я прочитала отчет этого отдела. Бог ты мой! Государственные мастерские в Воронеже, Пензе, Саратове, Твери и в твоей Казани. Десять районных художественных школ в Петербурге, больше двадцати в Москве. Что же все это значит?

...Босфор. Выпуклая, льющаяся вязь серебристо-жемчужных и розово-зеленых мазков. Краски, растворенные воздухом, нежные облака пара над проснувшейся рекой. Рыбаки тянут сети: «Ой, лялла, лялла!»
Накануне она получила наконец письмо из России, от Кости, и теперь дорогой думала о нем. Письмо было нежное: «Так ты думаешь, что каждому из нас задан урок, который должно выполнить до своего смертного часа?»
Новый мост, парусные суда, алые, малиновые, черные, голубые! Что за тени на просыхающих парусах! Неподвижные матросы в фесках, обмотанных цветными платками.
«Милый мой, родной дружок, — она мысленно писала ему, — так уж рада твоей весточке, ведь почти три месяца не было от тебя ни слова».

Она была уже в Кахрие-Джами, слезы мешали ей приготовиться к работе, она стала искать платок, не нашла и сердито смахнула слезы рукой. Все еще смотрелось в мелькании яркого уличного света, сиянии воздуха и воды, а здесь была чистота, тишина, строгость, апостолы и пророки в медальонах, портики, под которыми, не опираясь, светло и стройно остановились святые. Что за чудо соединило этот архитектурный ландшафт, эти террасы и купола с ломающимися складками одежды, за которыми чувствовалось нервное, нежное, порывистое тело? Ей надо было добиться несуществования всего на свете, кроме работы. Но то, о чем думала она дорогой, не только не уходило, а поднималось снова и снова, пока она не заставила себя долго и холодно рассматривать сильные и светлые краски фона — она писала «Раздачу пурпура израильским девам». Тогда взялось, понеслось — и наступила наконец та блаженная пустота невиденья и неслышанья, в которой не было ничего и никого — только работа. Ни воспоминаний, ни сожалений, ни Ядрина, ни Кости, ни внезапного изумления — я в Турции? — ни бедности, ни горечи, ни голода. Впрочем, голод напомнил о себе. Она съела припахивающий скипидаром бутерброд и вдруг полезла по шаткой лестнице, чтобы взглянуть на мозаику в косом ракурсе, не так, как она видела ее снизу. Ракурс надо было найти не выдуманный, а подлинный, то есть угадать зрение художника, построившего плоскость почвы не горизонтально, а вертикально — вот откуда это впечатление, эта бесплотность. Она пожалела, что не сделала еще два-три рисунка, прежде чем писать фигуры, и вдруг засмотрелась на одинокое эллинистическое дерево на другой мозаике, смело пересеченное скалами. Дерево было похоже на любимый ялтинский величавый платан, стоявший одиноко на набережной, хотя вокруг были магазины, театры, толпа.
"Почему художники всех направлений вот уже четыре столетия ищут (и находят) все новые тайны в Рембрандте? Если мы с тобой когда-нибудь увидимся (не перестаю надеяться) в Париже, я поведу тебя в Лувр, прямехонько к его автопортрету, с кистями и палитрой (1660 года) — к старому человеку, у которого очень хочется спросить, как ему удалось довести цвет до такой сложности, что человеческий глаз не в силах уловить всю бесчисленность переходов. Как он добился того, что на каждом сантиметре холста происходит медленное, но непрерывное изменение тончайших полутонов? И самое главное — каким образом этот мерцающий цвет передает историю его жизни, его страданий, которые так близко касаются нас, точно они были нашими разочарованиями, нашими надеждами и страстями?
Едва ли в Академии, о которой я тебе писала, найду ответ на этот вопрос. Мне нужен учитель — не Гордеев, который в Стамбуле горячо доказывал, что для подлинного художника нет ничего опасней стилизации, потому что она, как «царская водка», вытравляет искусство, и который сам энергично занялся стилизацией в Париже. И было бы еще полбеды, если бы он относился к этому занятию должным образом, то есть с материальных позиций. Но он работает с увлечением, совершенствуется быстро, и ему ничего не стоит перейти от Ватто к Хокусаи. А для меня эта ресторанная работа на заказ — мучительна, унизительна. Пишу для себя только в редкие свободные дни, и, странно сказать, именно эти полуголодные дни украшают мое существование."
29.II.24. Париж.
Спасибо тебе, мой дорогой, за письмо из Петербурга. Не думала я, что когда-нибудь с таким волнением стану рассматривать простой почтовый штемпель! Как под волшебным фонарем вспыхнул зимний Михайловской сад, мы — замерзшие, веселые, я толкаю тебя в сугроб и забрасываю твою шапку. Возвращение из Академии и острое чувство любви к тебе, вечером, подле Исаакия, у матовых, заиндевелых колонн. Черт знает, как было хорошо! Ну ладно! Мне уже скоро тридцать, у меня шесть (!) седых волос.


В то лето (год забыла, как будто целая вечность прошла) я жила в квартире художника Суренянца, рядом с армянским храмом, который он расписывал по заказу богачей Гукасовых. Мы с ним очень подружились, он заменил мне тебя, как друга. О своей духовной жизни трудно рассказать — для этого надо взглянуть на мои работы. В сердечной жизни совершился большой перелом — разлюбила тебя. Звучит это просто и случилось просто, когда я, наконец, поняла, что «душа — увы — не выстрадает счастья, но может выстрадать себя». И стала выздоравливать. И всю страсть души отдала живописи. Но осталось в душе широкое, здоровое чувство к Волге — ты помнишь, как понимали мы с тобой «любовь к Волге»? Думаю, что ты искренне порадуешься моей свободе и вместе со мной погрустишь о прошлом.
В Айя-Софии я еще не была, хочется, чтобы ее показали мне знатоки константинопольского искусства.
Напиши мне, какое направление принимает живопись в России. Что делает Машков? Кончаловский? Нет ли открыток с работами Альтмана, Шагала? ...И здесь есть Блок, Ахматова, но все это, к сожалению, мне не по карману. Книги мои остались в России, сюда я привезла только третий том Блока, подаренный тобою. О смерти его не в силах писать. Он для меня больше, чем любимый поэт. Это — часть моей жизни. Справился ли ты со своей малярией?

Будь так добр, напиши в Пермь моей мачехе — я не получила от нее ответа. Живы ли мои? Ведь у меня четыре года нет от них ни слова. Адрес: Пермь, Вознесенская, 92, Елене Александровне Мартыновой. Я рассчитываю в этом месяце заработать — богатый турок заказал мне портрет жены. Если удастся, пошлю в Россию посылку. Буду писать сначала для себя, а потом придется приукрашивать.
...О, как тщательно ты исполнил мою просьбу — не писать о любви! Ты изложил мне даже теорию относительности — нарочно так сложно, чтобы я ничего не поняла? Боже мой! О прошлом можно, хоть изредка, два слова.
http://edelveysik.blogspot.com/2013/07/blog-post_24.html
С 1923 начинается «французский» период жизни художницы (1923 – 1938). Париж начинается с каторжной работы – росписи кабаре «Кавказский погребок». Мода в Париже на экзотику обеспечила грандиозный успех кабаре у богатой русской публики. ”Кавказский погребок“ в первую очередь посещали русские, без сожаления, проматывавшие здесь остатки своих состояний. В романе Лиза признается: «... для меня эта ресторанная работа на заказ – мучительна, унизительна. Пишу для себя только в редкие свободные дни, и, странно сказать, именно эти полуголодные дни украшают мое существование».

В 1925 году Безсонов добивается научной командировки в Европу и встречается с Лидией и Артемовым в Париже. Видимо, роман Каверина достоверно описывает все неловкости, связанные с этой встречей втроем. В 1928 году Павел Александрович опять в Париже, Лида в это время на Корсике. Они не встречаются.
Письмами Лидии Никаноровой, выведенной под именем Лизы Тураевой, занято основное пространство романа «Перед зеркалом». Читатель погружается в духовный мир реального человека, чей образ практически неотличим от создаваемого писателем.
Лиза Тураева сама избирает себе адресат письма, первая пишет Константину Карновскому. Но видимая параллель ее образа с образом Татьяны Лариной обманчива. Татьяна влюблена, Онегин пленяет ее воображение раз и навсегда, Лизе Тураевой Константин нужен не как возлюбленный, а как друг по переписке. Посыл, возможно, и один – духовное одиночество, но побуждения разные, так же как и объекты внимания: Онегин – светский баловень, Карновский – разночинец, имеющий на иждивении семью (мать и сестер), уроки, учебу в университете за свой счет. Этот молодой человек привык просчитывать все свои действия наперед, действует только из соображения пользы. Он умен, целеустремленно деятелен, и этим отличается от мещанской среды, из которой вышел сам и которая окружает героиню. Этим же он ей и интересен. Она же поначалу ему совершенно не интересна, и воспринимает он ее по-мужски традиционно – как влюбленную девочку

Лиза – лирик, причем ее изначальная константа сопряжена в ней с какой-то стихийной раскрепощенностью, духовной свободой. Она – не «барышня», круг узко обывательских представлений о женском счастье ей чужд. Окончательный выход ее отношений с Карновским на уровень духовного общения происходит после неудачной попытки войти в его семью, которая в силу своих мещанских установок ее органически не приемлет. Итак, брак невозможен, и это ответ тем читателям, кто всех мечтает переженить: «Ах, почему такие люди разлучены судьбой?» Да они разлучены изначально! Потому что обывательская стезя не для них, они в постоянном поиске смысла существования, и в этих поисках становятся нужны друг другу, как подлинник отражению, именно потому, что разные. Она дает ему возможность жить в пространстве искусства, сердца, эмоций, разнообразия человеческих привязанностей. Он же для нее – незыблемая доминанта долга, постоянства, служения Родине.
Физическая составляющая их любви не становится ни самоцелью, ни причиной ревности и страданий: он спокойно переживает ее браки, она – его немногочисленные привязанности. Их любовь духовна. Это полное понимание и приятие друг друга, совершенное до идеала, даже не родственно-кровное, «просто люди еще не придумали этому названия», – как говорит одна из героинь пьесы А. Володина «Старшая сестра».
На какое-то время удача снова улыбнулась супругам: архитектор Жак Солонье заказывает им роспись замка в Верьер-ле-Бьюссон в тридцати километрах к юго-западу от Парижа. Гонорар за эту работу позволил Артемовым приобрести в 1930 году небольшой дом в парижском пригороде Кламар, ставшем в ту пору местом средоточия русских эмигрантов. В доме нередко бывали знаменитые люди и целые эмигрантские семьи: Булгаковы, Трубецкие, Рейтлингеры, а также Марина Цветаева с дочерью и сыном. Супруги работают, выставляются, ведут богемную жизнь.
Каверин Артемова не знал, судил о нем лишь по письмам Лидии Никаноровой. Он дал персонажу романа другое имя, героям – другую судьбу и имел на это полное право как писатель, создающий роман, а не документальную прозу. Ему было необходимо показать, что брак героини был неблагополучным из-за нрава мужа, и в романе это сделано с нужным тактом. Но дочь Артемова успокоиться на этом основании не могла, и со свойственным западному обывателю невежеством даже попыталась потребовать у писателя объяснений в письме, не удосужившись узнать, что к этому времени его уже не было в живых
Вдумаемся, была ли действительно счастливой семейная жизнь Артемовых? Любили ли они друг друга? Конечно, и в этом никто и не сомневается. Артемов всю жизнь ставил перед ее портретом цветы, велел себя похоронить рядом с Лидией, хотя давно жил с другой женщиной, имел от нее дочь. Это определенно говорит о том, что уж он-то ценил Лидию как личность. С самой Никаноровой возможны варианты. Любовь женщины имеет множество разновидностей и оттенков. Несомненно одно: Лидия любила Безсонова любовью идеальной, вечной, духовной, тем чувством, что «движет солнце и светила». К Артемову же ее привязывало, скорее всего, чувство благодарности за то, что он вывез ее из Константинополя в боготворимый ею Париж, что ввел ее в мир искусства, был надежным спутником, талантливым человеком. Но назвать их семейную жизнь счастливой сложно, прежде всего, потому, что двое молодых и здоровых супругов не имели детей. Если даже это был вопрос убеждения, непреложен тот факт, что общество не прощает бездетных браков, а отношение общества сразу же давит на сознание семейной пары.
В. Каверин, отдававший в своем творчестве предпочтение героиням гордым, решительным, активным, получив в руки уникальный человеческий материал с такой героиней, разумеется, не мог смириться с перспективой живописать финал отношений героев таким, каким он был в действительности, те есть пошлым, проигрышным, неким апофеозом удобности, привычности. Вместо этого он заставил героиню умереть накануне решительного ее поступка – возвращения на родину, к любимому человеку. Странным образом подобный финал придал роману необыкновенно оптимистическое звучание и продемонстрировал в очередной раз писательскую интуицию Каверина, который четко сознавал, чего ждет от него его читательская аудитория

Безусловно я не могу привести даже малую часть комментов к роману Каверинв хотя бы из-за того, что число таких комментов достаточно велико, а выделить стоящие внимания не удается быстро, более того, я не хочу приводить и те их них, которые сделаны современными наемными рекламными комментаторами просто потому, что это как правидо плохообразованные работяги пера, твердо уверенные в том, что современная западная культура, образование, искуссво, литература и образ жизни в целом
и все это следует упоминать как ничтожное и низменное, Поэтому посмотрите несколько вполне превосходных и интересных комментов, что мне удалось выудить.
Elena среда, 24 июля 2013 г.
Эта книга довольно возрастная, ее нужно прочувствовать и понять. Уже после нескольких страниц, я поняла что непременно вернусь к этой книге снова, только лет через 10, с более солидным жизненным опытом, чтобы увидеть в ней еще больше чем сейчас. А пока, в 21 год я читала эту историю с замиранием сердца. Каверин в лучших своих традициях, написал этот роман взяв за основу истории реальных людей, прототипов главных героев. В основе сюжета отношения пансионерки Лизы Тураевой и гимназиста Константина Карновского. Они познакомились на гимназическом балу и с тех пор началась их дружеская переписка. Книга написана преимущественно в виде писем главных героев друг другу. В большинстве случаев это письма Лизы к Карновскому. Глубина и чувственность этих писем не могут оставить равнодушными. Девушка пишет ему с пронзительностью и откровенностью, а вот Костя, по словам самой же Лизы, часто отвечает сухо и сдержанно.
"Как будто в нем самом были спрятаны часы, которые — тик-так — не позволяли ему потерять и минуту напрасно."
"Ум у него гибкий, свободный — и если я с ним иногда скучаю, в этом виновата я, а не он."
"Я боюсь, что Ваша деликатность держит в плену Вашу искренность."
Их дружба развивалась не смотря на расстояния и переросла в настоящую любовь, сумевшую пройти множество преград.
Лиза (или может правильно сказать Лидия, но мы все же говорим о романе, поэтому предпочту первое) пишет Косте невероятно красивые письма. "Она не сочиняла письмо, оно само собой говорилось в душе"
Я завороженно читала ее описание Ялты того времени. Каждый, кто хоть раз побывал в Крыму полюбит его пейзажи. Вот и я читая Лизино письмо с прологом и эпилогом представляла себе Ялту ее времени и сравнивая ее с современным городом живущим в моих памяти и сердце.
"Вы неосторожно попросили меня описать Ялту. Пеняйте же на себя. Письмо будет трехтомное, с прологом и эпилогом." Вы представить себе не можете, как нравится мне море. Серое, хмурое, зеленоватое, всех оттенков, широкое и такое разное всегда. То оно тихо плещет на берег волну за волной, то начинает казаться, что оно сердится на людей за их мелочность и пошлость. А горы — фиолетовые, с белоснежными пятнами на вершинах. Ялту они окружают со всех сторон, оставляя свободной только сторону, обращенную к морю."
Елизавета мечтала отправиться в Париж изучать живопись, и я понимала и разделяла ее стремление. Но безусловно, самым главным в книге являются чувства. Настоящие, без фальши, секретов, театральности и игры. Чувств, которые переполняют сердце и душу, которые учат жить, любить, надеяться и ждать. Вся их жизнь прошла в ожидании и разлуке.

"Разлука научила ее любви — не той раскалывающей, кидающей из стороны в сторону, непроглядной, а чистой, подлинной, прячущейся, скрытой."
"Это покажется тебе наивным, даже нелепым,но тайная надежда, что ты любишь только меня, никогда не оставляла меня. Может быть,потому что все мои встречи с другими-это ты. И теперь, когда я спокойнее смотрю на свое прошлое, я вижу, что не было у меня большего счастья, чем наша любовь, со всеми ее унижениями и обидами-давно прощенными и даже чем-то дорогими."
"Переписка с Константином Павловичем была для нее зеркалом, в которое она смотрелась всю жизнь, с шестнадцати лет."

Одесский юмор

Чmo вeзeme? Opужue,нapкomuкu ecmь?

Ceйчac пocмompю. Meня мaмa coбupaлa…

Читать далее:

36 анекдотов из Одессы, таки шоб вы были здоровы!

36 анекдотов из Одессы, таки шоб вы были здоровы!

Читать далее...

Как сложилась дальнейшая жизнь и карьера убийцы Пушкина?

Дуэль Александра Пушкина и Жоржа Дантеса — поворотное событие в развитии русской культуры. Убийцу "дивного гения" и "невольника чести" Михаил Лермонтов сравнивал с беглецом, который заброшен в Россию "на ловлю счастья и чинов". Но все ли так однозначно в этой истории? И как сложилась жизнь Дантеса после роковой дуэли?.. 

Читать далее:

Умом Россию не понять: забавные курьезы во время гастролей Федора Шаляпина в Америке

Федор Иванович Шаляпин

Всемирно известный русский артист Федор Шаляпин в начале ХХ века выступал не только в России, но и на всех самых престижных европейских оперных сценах. Бывал он и в Америке, хотя отзывался о ней крайне негативно и критично. Именно в США с ним часто случались курьезы – американцы редко понимали специфический русский юмор.

Читать далее...

СЕКРЕТЫ КЛЕОПАТРЫ!!!

На свете были и другие царицы с таким именем, но Клеопатра — только одна.  Она имела все, что хотела, — любовь, власть, богатство, престиж. Потому что знала хитрость: цель достичь легче, если ее "обмануть". Внутренне сконцентрироваться на нужном результате, а внешне вести себя расслабленно. 

Читать далее:

Такое можно услышать только в Одессе

Такое можно услышать только в Одессе

Читать далее...

«МЫ РУССКИЕ» — ПОТРЯСАЮЩЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
«Ютясь» в салоне своего «порше»,
Сказал: «Мне стыдно называться русским.
Мы – нация бездарных алкашей.»

Солидный вид, манера поведенья –
Всё дьяволом продумано хитро.
Но беспощадный вирус вырожденья
Сточил бесславно всё его нутро.

Его душа не стоит и полушки,
Как жёлтый лист с обломанных ветвей.
А вот потомок эфиопов Пушкин
Не тяготился русскостью своей.

Читать далее...