На закате за третьетажным окном моим, сравнявшимся с талией тополей, происходит нечто чудесное. Вот брызги золотого и карминного стекают в складках коры, в стеклах вещей. Вот желтым и серебряным подрумянились бока веток, а мягкий бело-серый воздух запутался в веточках помладше. Глухой коричневый тени ствола, а за ним чаша синеватой прозрачной прохлады. Из земли сочится ярчайший зеленый. Вот медленный бег рыжих солнечных зайцев, несколько минут длится прыжок с подоконника на стену. Схлопываются фиолетовые и голубые створки ракушки-вечера. Необоримое движение тел небесных, тел земных (кто-то кидает в окошко ключ на восемь, кто-то курит с балкона, реют над всеми алые маки на чьем-то просохшем белье). И эта картина смены цветов, разлитой подвижной радуги среди всего так ярка и так одновременно незаметна, что - можно бы написать что-то вроде "перехватывает дыхание", но нет, дело в том, что ты, я, все - просто продолжают дышать и длиться в этом уходящем и возвращающемся цветении. И это офигеть как.