Еще очень люблю вот это (лежит на Фанрусе):
АВТОР: Resurrectra
БЕТА: Сольвейг
ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: Джинни, Фред, Джордж
РЕЙТИНГ: NC-17
КАТЕГОРИЯ: het
ЖАНР: romance, angst
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Джинни очень любит своих братьев. И они любят ее. Главное - не сделать случайный шаг в сторону и не переступить ту черту, за которой братская любовь превращается в плотскую...
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: инцест и розовые сопли
Шаг в сторону
АВТОР: Resurrectra
БЕТА: Сольвейг
ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: Джинни, Фред, Джордж
РЕЙТИНГ: NC-17
КАТЕГОРИЯ: het
ЖАНР: romance, angst
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Джинни очень любит своих братьев. И они любят ее. Главное - не сделать случайный шаг в сторону и не переступить ту черту, за которой братская любовь превращается в плотскую...
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: инцест и розовые сопли
АРХИВИРОВАНИЕ: с разрешения автора
________________________________________
Лето 1991 года
Ужасно, когда тебя будят посреди сна, на той самой стадии, когда организм наиболее глубоко и безмятежно погружен в негу, и когда возвращаться к реальности невероятно трудно и противно. Но его так настойчиво теребили за плечо, что проснуться пришлось. Пришлось прервать увлекательную речь Министра Магии, который как раз в этот самый момент вручал ему Орден Мерлина Первой степени за заслуги в сфере Всего На Свете, а перед этим самолично начищал его ботинки в присутствии Визенгамота в полном составе.
- Фред! Фред! Фред! – голос бубнил и бубнил его имя, до тех пор, пока он не перевернулся на спину и не собрался удушить разбудившего.
- Фред! Фред!
- Черт бы тебя… тебя бы… сучья матерь… Я сплю, Джинни!
- Фред, у меня болит живот.
- Джинни, я сплю, понимаешь.
- Она не понимает, - послышался голос Джорджа, не менее сонный, чем его собственный. Фред подкрутил винт в едва горевшей масляной лампе, и пятнышко света стало чуть шире.
- У меня болит живот, - повторила Джинни. При этом она прижимала обе руки к вышеупомянутому животу и кривила губы. Оба брата почти синхронно протерли глаза, зевнули и потянулись.
- Ну… ну иди к маме.
- Мама спит.
- А я не сплю?! – чересчур громко спросил злой, как мантикора, Фред, и Джордж тут же шикнул на него.
- Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Джордж, ты знаешь, что помогает от желудка? А ты, Джинни, не обжиралась бы так за ужином, не пришлось бы нас будить…
- У меня не желудок болит.
- А что? Ты же сказала – живот.
- Да, но… но… Болит внизу.
- Ляг лицом вниз и попробуй пукн… выпустить газы.
Джордж прыснул от смеха.
- Чего ты ржешь, удод? – рявкнул на него Фред.
Джордж пожал плечами.
- Я уже пробовала, - сказала Джинни, и в ее голосе послышались готовые вырваться на свободу слезы, - Я не могу, болит просто ужасненько… Фреееед, ну придумай что-нибудь…
- О Великий шотландец, ну за что мне это, - в другой ситуации Фред, может, и принялся бы шутить на этот счет, но сейчас он был чересчур сонный и рассерженный, - ладно, покажи, где болит.
Она надавила пальцами на самый низ живота. Джордж подошел и присел на кровать брата. Кровать жалобно скрипнула.
- Такая боль, просто кошмар. Как будто внутри меня сидит что-то с клешнями и то сжимает, то разжимает. Минуточку легко, отпускает, а потом снова как начнет сдавливать и все хуже, хуже, пока совсем не станет плохо… Бооооольноооо! – закончила она со всхлипом, и тут уж не выдержала - по ее щекам покатились слезы.
- Эй, эй, только реветь не надо, Джинни, - подал голос Джордж, - сядь-ка тут, - он бесцеременно подвинул брата с его же постели, тот не успел даже пискнуть.
- Может, маму разбудить? – предложил Фред и, взглянув своему близнецу в лицо, тут же от этой идеи отказался. Не надо маму. Молли поднимет панику, всех перебудит, всем растреплет нервы, не даст папе выспаться перед сменой, а потом их же с Джорджем во всем обвинит, когда обнаружится, что с Джинни все в порядке. Ведь с ней все в порядке? Это просто обычная боль, у кого не бывает…
Они уложили ревущую сестру в постель, Фред приподнял ее ночную рубашку и надавил на то место, которое она показала.
- Ай! – взвизгнула Джинни.
- Да тихо ты, Бога ради!
- А что ты давишь?! Больно!!!
- Чтобы газы вышли, глупая!
- Какие газы? Я уже сказала, что пробовала. Фред… ну может грелку, или… не знаю, заклинание ты какое-нибудь…
- Откуда я могу знать такое заклинание!
Джордж снова отодвинул его в сторону. Сердиться сил не было. Потом деловито осмотрел сестру:
- Может, у нее там и правда кто-то сидит… с клешнями…
- Не говори ерунды!
- А мало ли? Может, наслали…
- Кто, ну ты сам подумай?
- Или паразит какой.
- Глисты разве что.
Джинни глядела снизу вверх на перепалку братьев и тихонько хныкала.
- Фрееед… Джордж!
- Что еще?
- И еще болит… вот… ниже…
- Куда уж ниже? – развел руками Фред.
- Тут, - и Джинни робко указала на свои трусики.
- Что у тебя там болит? – брови Джорджа почти скрылись в челке, а глаза едва не выкатились на пол.
- Там. Дай… дай руку, я покажу.
Джордж безропотно протянул ладонь. Джинни ухватила ее, как спасительный канат, слегка приподняла хлопчатобумажную ткань трусиков и настойчиво толкнула его туда, сжав зубы; там было горячо и мокро.
- И что? – вопросил он; Фред беззвучно наблюдал за этим.
- Мне кажется, что это, с щупальцами… или клешнями… Оно сейчас оттуда вылезет. Отцепится от меня и вылезет снизу. Через… оттуда… откуда я писаю. А вдруг оно вывернет меня наизнанку?
Джордж слегка пошевелил пальцами. Джинни снова всхлипнула.
- Тсс, - приказал он. По необъяснимым причинам ему было приятно то, что он делал. Руке было тепло и мягко, и вытаскивать ее не хотелось. Фред бесконтрольно погладил мокрый лоб сестры, размазывая по нему капельки пота. Теперь он немного отошел, сон развеялся, и его охватило волнение. В основном волнение по поводу того, что сейчас они с братом сделают что-то не так, и мама им устроит взбучку. Но его маленькой сестре как будто стало легче: она смотрела в потолок, больше не морщилась и словно прислушивалась к своим ощущениям, пока Джордж аккуратно водил пальцами в горячих складках ее плоти. – Тут больно? – спросил он, слегка продвинув указательный палец вперед. Джинни еле заметно мотнула головой, - а тут? – он поднялся на сантиметр наверх, нащупал что-то круглое и потер. Джинни тихонько застонала.
- Сделай еще так, - прошептала она. Джордж послушался, с удивлением глядя на то, как сестра прикрыла глаза – уже явно не от боли. Ну слава тебе, кто б ты ни был, лишь бы ей полегче стало, и лишь бы она больше никого не разбудила. Он аккуратно потирал это место кончиками пальцев и скоро почувствовал, что руке очень мокро, но не убрал ее. Фред снова погладил ее по лбу, потом по щекам, и поцеловал в макушку.
- Кажется, ей лучше, - сказал он, наблюдая за действиями брата; тот кивнул, продолжая свое странное обезболивающее действие. Внезапно с Джинни произошло что-то странное – она распахнула глаза, метнулась из стороны в сторону, потом снова зажмурилась и странно запищала.
- При… приятно! – выдохнула она, схватила рот воздух и в следующую секунду как будто захлебнулась им, изогнулась дугой, тихонько вскрикнула и – затихла. Веки смежены, грудь вздымается мерно и ровно. Братья посидели еще полминуты, прежде чем поняли, что она спит. Аккуратно и как можно более бережно они перенесли Джинни в ее комнату, что напротив их, укрыли одеялом и, в смятении, ушли к себе. Оба молчали, и долго не могли уснуть.
Наконец Фред нарушил тишину. Даже не допустив мысли, что его брат может спать:
- Слушай, Джордж, а ты раньше… раньше трогал девчонку… там?
- Нет, - растерянно отозвался Джордж, - но она же… я хочу сказать, она ведь наша сестра. Это не считается.
- Не считается. А если ей еще раз будет больно, давай я попробую также сделать.
- Давай.
Наутро оба проснулись поздно и застали маму в панике носящейся по кухне. Она долго рылась в шкафчиках, и, наконец, выудила откуда-то моток бинта и вату.
- Кто-то заболел?- спросил Фред, потягиваясь.
Мама махнула на него рукой.
- Джинни нехорошо. Не вашего ума дело. Это женские дела.
Братья переглянулись и пожали плечами.
* * *
1 сентября на вокзале Джинни жалобно хлюпала носом, глядя как поезд медленно трогается.
- Не плачь, Джинни, мы пришлем тебе сову!
- Мы пришлем тебе много сов!
- Мы пришлем тебе сидение от унитаза!
- Джордж!
- Шучу, мам, просто шучу.
Их веселые лица скрылись из виду, и Джинни разревелась, уткнувшись маме в платье.
- Ну… ну, дорогая… - прошептала Молли, - ты на следующий год тоже поедешь в школу. Не спеши так.
* * *
Лето 1995 года.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Как хочется смахнуть челку со лба, она щекочется и умоляет – пошевелись!
- Джинни, не шевелись.
- Я пытаюсь, Дин. Еще долго?
- Не торопи. Дай хотя бы набросок закончить. Детали я потом доделаю…
- Мне еще чемодан собирать.
- Ты сама виновата. Ты попросила.
- Я не думала, что так долго!
Действительно, долго! Но зато теперь Дин напишет ее портрет. Ее портрет, пусть не маслом, но все же… Художники в салоне искусств в Косой Аллее тоже могут это сделать – написать тебя хоть на коне, хоть в царском одеянии. Но сдерут втридорога. А Дин сделает бесплатно. И с чувством. С чувством? Дин сосредоточенно скрипел грифелем, чуть-чуть высунув язык. Какой он милый и забавный. И талантливый. Хороший парень.
Джинни, пытаясь заставить себя погрузиться в некое подобие дремы с открытыми глазами, когда застываешь на месте и смотришь в одну точку (для художника это идеальное состояние его модели, если рассудить логично), сконцентрировалась на мыслях о насущном. Нет, не о том, что происходило сейчас в Большом Мире, а о своем насущном. Она в который раз задумалась над тем, насколько переросла сверстниц. Особенно в плане опыта общения с противоположным полом. Ни у одной из ее однокурсниц еще не было парня, и все их «романы» ограничивались глупым хихиканьем в присутствии объекта или без оного. Интересно, как среагирует Рон, когда узнает о самом факте того, что Майкл ушел от нее и о причине этого поступка. Хотя подходит ли здесь слово «ушел»? Джинни знала, хотя и не на собственном опыте, что настоящее расставание, инициированное одним из партнеров, приносит другому много горя… А если не приносит – то значит никто не виноват? Значит, просто все рассосалось само собой, и пришло время покончить с отношениями, пока они не превратились в обузу. Ведь так? Трудно судить о том, о чем прежде только читала в книгах и слышала от взрослых. Конечно, Рон будет рад. Хаха, а потом, узнав, что за ней ухаживает его же однокашник, снова взбесится. Как он предсказуем. И как порой коробит то, что он лезет в ее жизнь только тогда, когда ей либо грозит смертельная опасность, либо риск принять самостоятельное решение! То ли дело Фред и Джордж – никогда не знаешь, что они выкинут завтра и как среагируют на ее слово, дело, идею.
Рона самого порой надо оберегать, а не ждать защиты и подмоги от него… А близнецы… С того дня, когда близнецы, сами не ведая, что делают, помогли Джинни снять ее первую в жизни менструальную боль, она доверяла им больше, чем другим своим братьям, и всегда обращалась к ним за советом и помощью. В чем бы то ни было. У них появилась какая-то маленькая общая тайна, о которой они, может быть, и забыли почти, но именно она поддерживала их предельно доверительные отношения. Глупо? Но разве глупо, когда твои братья не лезут в твои личные дела, а приходят на помощь, лишь когда ты их попросишь?
Когда она попросила Фреда и Джорджа рассказать ей, что мальчикам больше всего нравится слышать, и что не оттолкнет их от девушки, они сказали. Когда потребовала научить целоваться, они вполне охотно согласились. Хотя пока опыт поцелуев не пригодился ей. Майкл предпочитал просто держать ее за руку, а однажды, когда она предприняла попытку поцеловать его, отпрянул и убежал. Что касается Дина, тот вообще не предпринимал никаких потуг добавить в это невинное ухаживание какие-то элементы физической близости. Дин вообще чертовски прямой человек. Сказал ей «ты мне нравишься, давай встречаться» - и Джинни согласилась. И была уверена, что если он чего-то захочет, он опять обратится к ней прямо: «Джинни, можно тебя поцеловать?».
- Джинни, глаза открой. И держи голову прямо!
Ага, она вспомнила, как близнецы учили ее целоваться, и невольно зажмурилась от удовольствия. Это было действительно приятно. Потому что никакой робости она не испытывала, только легкое детское любопытство. А первый опыт обычно портит страх что-то сделать не так. Или что с тобой что-то сделают не так.
* * *
- C чего хочешь начать? С японского поцелуя или с эскимосского?
- Это опять какие-то ваши штучки-дрючки? – скривилась Джинни, - запихнете мне в рот сырую рыбу или ноздрю оленя?
Фред и Джордж, ничуть не стесняясь, загоготали.
- Джордж, запомни это, идеи наша сестра выдает просто блестящие! – подмигнул брату Фред, - да нет же, глупая. Это просто разные виды поцелуев. Ну, есть еще французский, его мы оставим на потом.
С этими словами Фред с милой улыбкой клюнул ее носом в щеку, а потом потерся об ее нос.
Джинни захихикала.
- Это вот эскимосский. Они носами целуются, чтобы губы не примерзли!
- Нет, ты точно шутишь!
- Не шучу, серьезно, я читал! Так, а теперь закрой глаза и сомкни губы. Покажу японский.
Джинни повиновалась, вытянула шею и застыла, как суслик в позиции «что за…?».
Фред быстро наклонился и коснулся ее губ своими. Тепло, сухо и почти по-братски.
Это произошло так быстро, что она даже не успела прислушаться к своим эмоциям и понять, что такой поцелуй в ней вызывает.
- Нет, это все не то, - запротестовала она, - целуются не так.
- Целуются по-всякому! – возразил Джордж, отталкивая брата, - Так, а теперь позиция та же, только губы приоткрой. И глаза держи закрытыми!
Джордж действовал медленнее. Сначала она просто ощутила его теплое дыхание, потом влажный приоткрытый рот, а потом…
- Аааай! Фу!
Она отпрянула и сморщилась.
- Ну, ты чего?
- Что это было? Язык? Зачем ты пихаешь мне язык в рот?
Джордж вздохнул.
- Хорошо, попробуем без языка. Я двигаю губами, а ты пытаешься повторить эти движения.
- Ладно, - согласилась она и вновь прикрыла глаза.
На этот раз было не противно, но как-то… необычно. Когда Джорджу надоело ловить ее хаотично двигающиеся губы, он поймал ее за нижнюю и слегка прикусил зубами. Джинни еле слышно вздохнула.
- Нравится?
- Угу…
- Ты только так не торопись. Такое ощущение, как будто ты не целуешься со мной, а лопаешь подтекающее мороженое из вафельного рожка.
- Угу… - промычала Джинни и снова потянулась к брату.
- Что, еще?
- Угу.
- Так, а теперь попробуем с языком, - наблюдавший за действом Фред слегка ухмыльнулся, видя, как сестра скорчила рожицу, - да не бойся ты, будет приятно. Обещаю тебе язык в рот не запихивать! А так просто, чуть-чуть… В общем на этот раз губами можешь почти не двигать, а когда почувствуешь, что я просунул тебе в рот язык, сделай тоже самое, и… ну как бы это… встреть его своим языком!
- Что-что?
- Подвигай языком в такт моему. И чтобы они соприкасались.
- Угу.
- И прекрати угукать.
Было так приятно, что она не сразу заметила, как Фред подсел к ней сзади, обнял и принялся легонько тереться щекой об ее шею и волосы. Когда почувствовала – онемела. Хотелось, чтобы это вообще не прекращалось. И когда услышала чей-то стон, сначала не поняла, что это – ее собственный.
- Ну, вот и все, - заключил, отстраняясь, Джордж. Джинни сидела с открытым ртом и широко распахнутыми глазами, - Эй, очнись, сестренка!
- А? Что? Ух…
- Вижу, понравилось.
- Угу… - только и смогла выдавить она.
* * *
- Я закончил, - сказал Дин удовлетворенно, и звук его голоса заставил Джинни вздрогнуть. Он смотрел требовательно и выжидающе – наверное, надеялся, что она тут же будет просить взглянуть на портрет хотя бы одним глазком. Но Джинни все еще была далеко отсюда в своих мыслях… Поэтому Дин фыркнул и развернул к ней лист сам. У девушки на рисунке была мечтательная полуулыбка и кокетливо прикрывающая один глаз челочка. Ах да, челка, теперь ее можно смахнуть.
- Здорово, Дин, правда здорово, - сказала она, разминая затекшие руки и ноги; сказала просто для галочки, ведь он явно ждал похвалы.
Похвала его вполне удовлетворила: он просиял.
- Вот доработаю чуть-чуть, и сможешь поставить в рамочку и повесить в комнате!
- Да. Спасибо, Дин, - улыбнулась Джинни и лениво клюнула его в щеку, - можно я уже пойду собирать чемодан?
- Конечно, иди.
* * *
Страшное ощущение – будто эта ночь для нее никогда не закончится. Она задохнется в своей постели, и такой ее и найдут – покрытой потом, с застывшей гримасой муки на лице, расцарапавшей себе грудь в тщетных попытках глотнуть свежего воздуха.
Успокойся, Джинни, это просто жара, а жара спадает. И ночь закончится… И до ее окончания все-таки удастся забыться сном… Хотя следом за ночью придет день, еще более душный и испепеляющий. Как будто природа знает, что сейчас происходит в их мире. Как будто передает их чувства и настроения. Жара, зной… Удушье. На их шеях сжимается рука с длинными крючковатыми пальцами, и Том хохочет, хохочет, хохочет…
Джинни помотала головой и отогнала кошмар. В который раз зачерпнула глиняной чашкой воды в бочонке в углу, упала на кровать и вылила воду на себя и простыню. Бессильно уронила руку, и чашка упала на пол и покатилась… Это только кажется, или вода испарилась моментально? Ее даже матрас не успел впитать.
Она искала в голове нейтральные мысли, на которые можно отвлечься. Но все, решительно все, было связано с этой ужасной жарой. Завтра утром мама будет злой, и всех отправит поливать огород… Рон будет говорить «уф - уф» как перегруженный яблоками ежик, и делать по три ходки в час на реку и обратно… Билл соберет длинные волосы не в хвостик, а в пучок на макушке, чтобы не потела шея, и будет поразительно напоминать своей прической профессора Макгонагалл… Бедные Фред и Джордж, теперь не покрасуются в своих пиджачках драконьей кожи…
Хлоп!
Ей было даже лень прикрываться. Так и осталась лежать плашмя, тяжело дыша, в трусиках и майке, короткой и старой, которую она носила еще пять лет назад. Она даже не посмотрела в сторону братьев.
- А, ну понятно, что это так шипит, - ухмыльнулся Фред.
- Это ты на себя воду опрокидываешь, - поддакнул Джордж, и поставил на стол одну из маминых кастрюль, из которой шел пар, - напрасно, не поможет. Чем более влажный воздух, тем труднее дышать. Если уж использовать воду, то с умом.
- Идите к черту, - промямлила Джинни, еле ворочая языком.
- Ты смотри, какая злая! Может, не будем ей помогать?
Она с трудом повернула голову в сторону близнецов. Одежду обоих составляли лишь закатанные пижамные штаны, которые так опасно низко держались на бедрах, что грозили соскользнуть.
- Помогать?
Какое хорошее слово – помогать. В устах братьев оно звучит еще более приятно.
- Отличная идея. Помогайте. А то я уже не могу встать. Я плавлюсь. А вы едва вспотели. Так что таскайте воду и опрокидывайте на меня, пока я не утону.
Близнецы захихикали.
- У нас есть идея получше.
- Только не говорите, что собираетесь колдовать. В моем присутствии сейчас нельзя. Могут засечь и подумать, что…
- А мы и не собирались, - подмигнул Джордж, - Тем более что охлаждающие чары сейчас работают не ахти как. Скорее всего, просто потому, что мы в них не практиковались в школе.
- Что там? – Джинни кивнула на принесенную ими кастрюлю. - И почему пар?
Близнецы одновременно запустили в нее руки и достали по горсти льда.
- Ну, держись, - и сделали по маленькому шажку в сторону кровати сестры.
- Эй, эй, ребята! Вы же… я же простужусь.
Но они не слушали. Фред, довольно хихикая, свалился на кровать и опрокинул ей на живот все кусочки льда, которые уместились в его ладонях, да еще и подоткнул несколько кусков под майку. Джинни взвизгнула, и он очень вовремя закрыл ей рот, правда, неплотно. Его рука все еще была мокрой и холодной, и Джинни разомкнула губы и облизала его пальцы.
Джордж раскинул лед по ее ногам и теперь растирал их; и ей на секунду действительно показалось, что вода, соприкасаясь с ее кожей, испаряется с громким шипением. Ведь показалось же?
Джинни закрыла глаза и больше не сопротивлялась. Какие же они замечательные, Фред и Джордж! Всегда помогают тогда, когда нужно, и так, как нужно…
Вот теперь простыня действительно промокла и, главное, стала прохладной. Нет больше ощущения, будто то, на чем она лежит, пропитано ее собственным потом, а не вылитой на тело водой.
- Хорошо, - промямлила Джинни…
Один из братьев настойчиво потянул ее за плечо.
- Что?
- Майку сними.
- Это обязательно?
- Ты чего, нас стесняешься? Что мы там не видели, Джинни? Твои прыщики на месте груди, что ли? Мы ж твои братья!
- Сам ты прыщик! У меня уже…
- Снимай, снимай, - махнул рукой Джордж и помог ей сесть. Она послушно сняла майку, отбросив стеснительность – а действительно, к чему стесняться? Они ее братья, а братьев, как и родителей, и врачей, стесняться не надо. Но на секунду ей показалось, что в их глазах мелькнуло что-то непонятное и незнакомое, когда они, как один, уставились на ее грудь, вопреки их утверждениям, уже округлившуюся и совершенно не похожую на прыщики.
Джордж подтащил к кровати кресло-качалку, упал в него, закатив глаза, уронил на себя несколько кусочков льда из той же благословенной кастрюли.
- Кайф…
Фред мягко надавил ей на плечо, вынуждая ее снова лечь.
- Что еще? – недовольно вопросила Джинни, - мне хватит.
- Тсс!- брат заговорщически подмигнул ей. Кресло между тем тихо скрипело, раскачиваясь туда-сюда… Джордж молча наблюдал. А Фред медленно, очень, ОЧЕНЬ медленно опускал руку с кусочком льда ей на грудь…
Когда она ощутила ледяную каплю на своем соске, удовольствие заставило ее выгнуться дугой.
-Тихо, Джинни, тихо, - снова попросил Фред. Его ладонь, а с ней и лед, описывала круги вокруг ее сосков, потом по прямой линии спускалась к уже успевшему высохнуть животу, сбегала вниз по дорожке тонких волос от пупка… Он наклонился совсем близко и подул. Джинни лихорадочно закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Когда этот кусочек льда растаял, брат взял следующий. А когда пришел конец и следующему…
- Что ты делаешь?!
- Ты уже везде холодная, а там еще горишь, - пожал плечами Фред, и снова попытался сдернуть с нее ветхие фланелевые трусики.
- Но…
- Что но?
- Ничего…
- Не стесняйся меня, я же…
- Правильно, мой брат. Давай, снимай, - и она приподняла бедра, чтобы помочь ему стянуть их побыстрее. Кресло качалось. Джордж смотрел широко раскрытыми глазами. Фред тяжело дышал. Почему он так тяжело дышит?
Теперь она лежала на постели совершенно голая и – удивительно – ей уже не было жарко. Только почему-то очень сильно билось сердце, просто выскакивало из груди. Она испугалась, что умрет от его разрыва, когда Фред слегка раздвинул ее ноги, и наклонился, держа наготове еще один кусочек льда. Кресло перестало скрипеть. Джордж скользнул к ней и накрыл ей рот рукой.
- Чтобы ты не взвизгнула, как в начале, - виновато объяснил он, а его близнец между тем, с видом врача, подносящего скальпель к брюшной полости больного, опустил орудие излечение прямо на… Джинни дернулась. О Господи! Джордж был так заворожен картиной в исполнении брата и сестры, что совершенно автоматически убрал руку и подвинулся ближе к Фреду, чтобы в неверном свете луны за окном и одной-единственной коптившей масляной лампы четко видеть все, что он делает. Еще секунда – и его рука переместилась Джинни на лобок. Она теперь не видела свои ноги, потому что спина Джорджа ей все перегородила. Она не видела, что они там делают. Но четко ощущала, что еще секунда – и она закричит. Вместо этого ее губы приоткрылись и испустили долгий и сладострастный стон.
- Что ты… что ты делаешь? – мелко дрожа, прошептала она.
Фред ответил неожиданно хрипло.
- Тебе нравится?
- Да! – это получилось чересчур громко.
- Тогда я…
Тонкие струйки воды побежали по внутренней стороне ее бедер. Джинни стонала. Господи, как хорошо.
- Я… он уже совсем маленький, сейчас растает, но я протолкнул его внутрь… тебе не больно? Там мой палец.
- Нет! То есть… нет, мне не больно, - поспешила уточнить она, чувствуя, что сладостное ощущение исчезает – Фред поспешил вывести из нее намоченный в ледяной воде палец, но услышав ее слова, тут же вставил обратно.
На секунду она подумала – ведь это неправильно! То, что он делает, неправильно! Брат не должен меня трогать так! Но… но ведь ей стало так легко и хорошо… К черту правила. Они просто помогают ей, потому что любят ее. Потому что они ее братья. И она им ужасно благодарна за это.
Фред, будто заставив себя, рывком отшатнулся от сестры, и она застонала от этой потери. Хотелось вскочить, притянуть его к себе поближе, чтобы он все это повторил… Но она ощутила себя настолько ослабленной, что не могла пошевелить и рукой.
- Тебе легче? – спросил он, слегка ошалело оглядывая ее.
- Да.
- Тогда мы…
- Не уходите!
- Мы должны, - видно было, чертовски хорошо видно, с какой неохотой это было произнесено, - Спокойной ночи.
Близнецы по очереди чмокнули ее в щеку и с легкими хлопками исчезли. Джинни жалобно всхлипнула, скривилась, и повернулась на бок – это с чего ей вдруг захотелось плакать? Но ощущение потери было так велико, что сил сдерживаться не было. Они что-то не довели до конца – и именно об этом истошно вопил ее организм, выталкивая из глаз горячие слезы и сотрясая ее тело мелкой дрожью. Выплакавшись, Джинни свернулась калачиком и уснула почти моментально.
* * *
- Я хочу трахнуть ее.
Джордж вздрогнул.
- Что ты сказал?
- Сказал – хочу трахнуть ее! – повторил Ли Джордан, заворачивая товар при помощи в равной степени и палочки, и рук.
Вокруг них носились зачарованные веера и обмахивали их почти с остервенением. Ли Джордан увлеченно рассказывал о своей новой пассии.
- А что тебя удивляет? Пчелки делают это, рыбки делают это. Джордж, не ты ли мне рассказывал не далее как пару месяцев назад, что не отказался бы трахнуть Патрицию Томпсон?
- Наша пташка-истеричка свалилась бы в обморок сразу после того, как он снял бы штаны! – смеясь, заявил Фред.
- Ну, разве что при виде мужского достоинства таких гигантских размеров, - притворно хорохорясь, принял вызов Джордж.
- Ах, братишка! – Фред смахнул воображаемую слезу. – Как жаль мне сообщать, что твой отросток невелик. Я же знаю, у меня такой же.
Джордж кинул в него оберточной бумагой.
- Заткнитесь вы оба, дайте мне рассказать!
Близнецы, как по команде, закатили глаза.
- Ли, если тебе так хочется переспать с ней, то зачем ты разглагольствуешь? Беги и действуй. Мы тебе даже отгул дадим. И выдадим премиальные, чтоб ты ей купил мороженого и прокатил на автобусе.
Ли отмахнулся от слишком близко подлетевшего веера.
- Вы думаете, это так быстро? Думаете, я приду, скажу – а давай трахнемся! – и она сразу скинет одежку?
- Нет, мы так не думаем.
Фред произнес это слишком серьезно, Джордж от неожиданности скосился на брата и поймал его взгляд. И все в нем прочел.
- Ну, вот и прекратите издеваться.
Кукушка в настенных часах провозгласила десять.
- Пора открываться.
Близнецы кивнули.
- Ну, я пошел.
И Ли, преследуемый одним из вееров, прошел из подсобки в помещение магазина. Не прошло и пары минут, как дверной звонок звякнул, проорал «Ай, каррамба!», следом за этим раздались смешки покупателей (этот зачарованный звонок всегда всех смешил) и начался очередной рабочий день.
Фред и Джордж молчали. Некоторое время был слышен только хруст сворачиваемой бумаги да их дыхание. Джордж нарушил тишину первым.
- То, что ты делал вчера ночью с Джинни, это…
- Заткнись.
- Дослушай сначала.
- В чем проблема?
- Ни в чем.
- Тогда зачем начинаешь?
- Затем. Я должен был бы чувствовать себя иначе. Нарушителем, что ли. Это ведь не преступать правила школы и не издеваться над детишками с помощью тянучек язык-в-ярд. Это… Совсем другое. Но я не чувствую себя нарушителем.
- А кем ты себя чувствуешь? – Фред отложил бумагу.
- Когда ты… делал это с ней… со льдом… Я хотел наклониться и поцеловать ее там. Я хочу ее. Это неправильно.
- Почему?
- Она наша сестра.
- Ну и что.
- Это неправильно.
- Почему?
- Я только что сказал!
- И я сказал – ну и что! Чего ты еще хочешь услышать? «Да, Джордж, это неправильно!» Я ведь тоже не каменный. Знаешь, каких усилий мне стоило, когда я вставил в нее палец, не стащить с себя брюки и не…
- Знаю.
- Ну вот видишь.
- Как думаешь, она понимает все? Или думает, что это просто забавная игра?
- Я даже боюсь предположить.
Снова пауза.
- Но если бы Джинни понимала и при этом не хотела, она бы сопротивлялась… - на этот раз паузу ее нарушил Фред.
- Думаешь? Она нам доверяет. Я бы ей тоже доверял. Даже в таком… случае.
- То есть, если бы она пришла к тебе в комнату с полной кастрюлей льда, стащила бы с тебя… всё, и начала бы по тебе этим льдом… елозить, ты бы…
- А ты вообще уверен, что Джинни знает, что такое секс? Если она просила нас научить ее целоваться, то об этой части взаимоотношений она осведомлена. Но вот ты думаешь, она знает, как занимаются сексом?
- Не уверен. Ей никто ничего подобного не рассказывал. Разве что вычитала где, или наслушалась чьей-то болтовни.
- И я не уверен. А если бы она попросила?
- Что? – глупо переспросил Джордж, и моментально осознал свою глупость.
- Не объяснить, нет. Показать. Как тогда, год назад, с поцелуями. Ты бы…
Джордж громко сглотнул.
- Я даже боюсь предположить.
* * *
Джинни, визжа и хрюкая, как поросенок, плескалась в чугунной ванне во дворе. Рядом, в небольшом загончике, ей вторили настоящие живые поросята. А в саду, передразнивая их, издавали странные звуки гномы, высовывая свои маленькие картофельнообразные головы из норок. Чинно наступая на гномов, прошествовали два белоснежных гуся и курица-пеструшка.
- Иногда мне кажется, что я живу в зоопарке. – Саркастично отметил Джордж, наблюдая за этим от калитки.
- И слава Мерлину, что нам позволили вернуться в наш зоопарк. Шевелись, братишка.
Но Джордж не двигался с места. Он завороженно смотрел на сестру.
- Обычно она надевает майку, когда купается во дворе.
Фред застыл, тоже заметив, что она голая. Джинни, как будто нарочно дразня их, наполовину высунулась из воды и, повернувшись к ним спиной, намыливала себе плечи мочалкой. Джордж решительно двинулся к ней, на ходу отбросив в сторону пакет с продуктами.
- Эй! Ты куда!
Джордж опустился на колени перед ванной.
- Дай, - сказал он, и протянул руку за мочалкой. Джинни безропотно отдала.
- Увидят же! – пробубнил Фред под нос, но двинулся за братом, который уже вовсю намыливал ей спину. Сначала она сидела ровно, а потом прикрыла глаза и выгнулась, как кошка. Потом оперлась на руки. Почти встала на четвереньки. Фред завороженно смотрел на ее приоткрытый рот, съежившиеся от прохладной воды соски, с которых капала мыльная пена. Между тем рука его брата-близнеца, ходя по кругу, спускалась по ее спине все ниже, ниже…
Из дома раздался громоподобный голос мамы.
- Фред! Джордж! Вы уже тут? Мойте руки и идите ужинать!
- Да мама, сейчас идем! – совершенно непонятно, как Фреду удалось совладать с собой, но он ответил ровно и уверенно, потом вскочил и, подобрав оброненный братом пакет, решительно двинулся к дому. Джордж хотел было пойти следом, но Джинни ухватила его за руку.
- Что? – обернулся он.
- Нет, ничего… - и неохотно отпустила.
* * *
А если бы она действительно решилась? Что если бы сама попросила – если ночью будет душно, приходите ко мне снова. Со льдом. Или без него… Просто приходите… будьте со мной. Но они не придут, потому что она не решилась попросить. Они приходят, только когда ей нужна помощь. А в чем ей нужна помощь сейчас? С ней происходит что-то странное, она становится мокрая между ног, когда вспоминает о том, что произошло ночью, и ей кажется, что только они смогут ей помочь и остановить это томление. Что это, черт подери? Что они с ней сделали? И почему так хочется, чтобы они к ней прикоснулись? Раньше ей было достаточно просто видеть их, а в момент горя или радости – просто обнимать. Теперь ей хочется чего-то другого. Она не чувствовала такого ни по отношению к Майклу, ни к Дину. Ни тем более к Гарри. Никогда. Ни к кому. И самое страшное… она понимала краешком сознания, что это такое, потому что одно из многих испытываемых ею желаний было желание поцеловать. Впиться губами, выпить до последней капли, сожрать. И чтобы они целовали ее. Не только в губы. Везде. Всюду.
Господи, что это?!
* * *
- Привет, чудо!
Это, а также грохот свалившейся в коридоре вешалки для шляп, заставило Джинни обернуться от кухонной раковины, в которой она мыла посуду, с улыбкой от уха до уха.
- Тонкс!!! Ура!
- Джинни, веди себя прилично! – одернула ее мать.
- Да брось, Молли! – махнула рукой Тонкс и шумно чмокнула Джинни в щеку. Та захихикала.
- Это называется художественный смачный! – объявила Нимфадора и еще раз с ужасно громким всасывающим звуком поцеловала девочку.
- Вижу, ты в хорошем настроении. Здоровье в порядке?
- Как новенькая. Есть чего-нибудь холодненького попить? Иначе, пока я буду рассказывать тебе новости, расплавлюсь.
- Черничный сок, - кивнула Молли. – Фред и Джордж уже который день делают лед, так что добавлю пару кусочков, очень освежающе…
- Вот и здорово, - Тонкс с грохотом упала на стул и поправила растрепавшиеся волосы. Сегодня они были рыжими.
- Тебе идет, - сказала Джинни.
- Ну до Уизли мне даже в таком виде еще далеко. Примерно полмиллиона веснушек.
Джинни колебалась недолго. Во-первых, она давно искала повода поговорить, а кто, как ни Тонкс, опытная, но молодая и понимающая женщина, подходил для этого лучше, во-вторых, было видно, что она в отличном расположении духа, а значит, нет риска того, что не поймет или засмеет… Пока мама возилась в кладовке, она ухватила гостью за руку, и заговорщически прошептала:
- А ты потом ко мне в комнату зайдешь? Поговорить хотела.
- Охохонюшки! О мальчиках? – она подмигнула и обеими руками потрепала Джинни за уши, - ну?
- Угу.
- Не вопрос! Только, - тут она посерьезнела, - сначала поговорю с твоей мамой… У меня для нее небольшое поручение от Дамблдора.
Ждать пришлось недолго. Развеселая Тонкс без стука ввалилась в келью Джинни. Подумать только, промелькнуло в голове у последней, посмотришь на нее – так никогда не подумаешь, что она мракоборец… Кажется – такая же как я.
Именно это и вызывало такое доверие.
- Ну давай рассказывай, - нетерпеливо дернула ее за рукав Тонкс. – Что сумею – насоветую.
С этими словами она скривила лицо от усилий, и превратила свой нос в поросячье рыльце. Джинни рассмеялась.
- Если будешь меня смешить – я ничего не смогу рассказать!
- Ладно, ладно.
Рыльце снова стало прежним изящным носиком.
- Ну…
- Ну? Я ж тебя вроде не смешу…
- Ну я даже не знаю…
- Джинни, чего такое? Влюбилась?
- Да… нет. Я про другое хотела поговорить.
Тонкс вздохнула.
- Сейчас я проявлю удивительное для себя понимание ситуации. Ты испытываешь сексуальное влечение и не знаешь, что с этим делать.
Джинни ахнула от удивления и почувствовала, как краснеет на глазах у ухмыляющейся Тонкс.
- Угадала?
- Нимфадора, слушай…
- Арррг, не называй меня Нимфадора! Неужели до сих пор мы не научились нашим детям объяснять, как мы делаем себе подобных? В маггловских школах этому целый предмет посвящен. А маги вас потчуют сказками про аистов да капусту.
- Ну… я знаю кое-что, - сказала Джинни робко.
- Чего знаешь?
- Что аисты и капуста тут не при чем.
- Совершенно не при чем. Только Джинни… не рано ли тебе? Хочешь, пришлю тебе зелье, чтобы ты на год стала фригидной?
- Что такое «фригидной»?
- Чтобы тебе не хотелось заниматься сексом!!!
Джинни покраснела еще гуще.
- Я надеюсь, ты еще не… - с подозрением спросила Тонкс.
- НЕТ!
- Вот и хорошо. Рановато еще.
- А когда будет не рановато?
- Когда поймешь всю ответственность. Секс – это не просто удовольствие, это… - Тонкс наморщила нос.
- Что?
- Знаешь что, пришлю тебе книжку. Или лучше две. Какую-нибудь маггловскую энциклопедию и колдовское руководство… С рецептами и всем таким. Читай и просвещайся. Уверена, что зелье не надо?
- Нет.
- Как хочешь. Рада, что ты мне доверяешь…
- Только ты…
- Ничего никому не скажу, - заверила Тонкс и потрепала Джинни по волосам.
* * *
Сова принесла брошюрки уже через час после того, как Тонкс покинула их дом.
На один вопрос она не ответила, да и не могла бы ответить даже с помощью этих книг - почему Джинни испытывает влечение к собственным братьям.
Ей всегда казалось, что братья – это личности, табуированные для того, чтобы испытывать к ним нечто плотское. Вот чего она не понимала – почему именно они? Почему не один из десятков других особ мужского пола, окружавших ее? И, самое главное, она не видела в этих желаниях ничего противоестественного и не старалась их подавить… ей просто было интересно.
В эту ночь жара отступила, но все равно было душно. Однако это не внушало опасений: то была типичная духота перед наступлением грозы. Молния уже один раз сверкнула где-то далеко за бескрайними полями, но грома слышно не было… Когда пойдет дождь, воздух станет свежим и прохладным. И не останется больше ощущения, что он оседает на потной коже миллионами серых пылинок.
Джинни опустилась на постель, не чувствуя себя сонной. Сняла с себя все, включая белье. Вытянула руки вдоль тела. Уставилась в потолок. И на этот раз придется лежать так очень долго, прежде чем долгожданный сон накроет ее и спасет от всего – мыслей, опасений, желаний.
Желаний… Сейчас, как ни разу ранее за прошедший день, она почувствовала собственное возбуждение. Всего 24 часа назад на этом самом месте были ее братья и…
Джинни колебалась недолго. Бережно проведя рукой по своему загорелому бедру, она приблизила пальцы к тому месту, где Фред вчера трогал ее. А до этого – Джордж, много лет назад. Она никогда не мастурбировала. В школе, когда ты ни на минуту не остаешься одна, это невозможно. Дома ей даже не хотелось – мешала мысль, что внизу родители, а в соседних комнатах – братья. Теперь ей это не мешает…
Она втянула воздух ртом, когда пальцы достигли цели и погрузились в разгоряченную плоть. Тут же прикусила нижнюю губу, чтобы ее не услышали. Сначала ладонь двигалась хаотично, неумело, но постепенно было найдено и нужное место, и нужный ритм… Наслаждаясь новыми ощущениями, она не услышала, как скрипнула дверь, и не увидела две жадно следящие за ней пары глаз. Совершенно не засекла момент, когда обладатели этих глаз, не в силах больше наблюдать за ней, проникли в комнату и приблизились к ее постели.
Очнулась только когда Джордж резко отвел ее руку в сторону и алчно, издав звук, похожий на звериный рык, накрыл губами то место, где только что танцевали ее пальцы. Очнулась и не успела даже вскрикнуть от неожиданности.
На стене мерно звякнули часы с маятником, возвестив о том, что наступила полночь. За окном грянули первые раскаты грома.
Фред молча и бесшумно запер дверь за собой…
* * *
Есть в жизни каждого из нас некие аспекты, которые можно охарактеризовать, как прямые линии без поворотов. Всегда одно и то же. Привычно и стандартно. Нормально и «как у всех». То, что мы чистим зубы каждый день. Едим и пьем. То, что мы любим наших родителей. То, что мы любим наших братьев просто потому, что они наши братья. И любим мы их как братьев.
Это изгиб в прямой линии. Это отступление от нее на шаг. Это неправильно. И это… волшебно.
- Джинни, передай картошку.
Тишина.
- Передай картошку, пожалуйста!!!
…
- Джинни, ты здесь или где?
Рон смотрит, как на идиотку, и сам тянется за миской с пюре. Рон вожделеет еду. Других привязанностей у него нет. Еда – это его любовь, страсть и главное хобби. Будь у него возможность, он бы женился на еде, и жил с ней долго и счастливо.
- А? Что? Рон, что ты сказал?
Трудно контролировать ситуацию, когда мысли все еще *там* и когда те, что перевернули твой мир прошлой ночью и превратили прямую линию в зигзаг, сидят напротив и смотрят на тебя. И в их глазах ты видишь свое отражение. Отражение своих чувств. Точь-в-точь. Неужели никто больше этого не заметит? Вот Джордж отпивает чай, слизывает джем с ложки. И смотрит в глаза. Вчера его взгляд был таким же, но вместо варенья была его сестра. Фред запускает пальцы в соусницу, чтобы достать маслину. Господи, как она стонала вчера, когда он точно также вставлял пальцы в нее. Сначала один, потом сразу два… И они ласкали ее одновременно, один языком, другой – руками, пока она не начала умолять «Пожалуйста!»… И надо ли было объяснять, о чем она просит? Единственным словом, произнесенным ими за всю ночь, было ее имя… Только ее имя. В экстатической лихорадке, покрытые капельками пота, с бешено стучащей в висках кровью… Под гром и стук капель дождя… Джинни… Джинни!
- Джинни, ты бледная. Ты в порядке?
- Да, мама.
«Да, мама. Я в порядке. Но у меня чертовски сильно болит между ног. Вчера ночью, когда меня держали две пары сильных мужских рук, когда я металась от удовольствия с закрытыми глазами, и точно не знала, кто из них сейчас внутри, а кто пожирает мою плоть ртом; чьи руки бродят по бедрам и груди и кто из них настойчиво переворачивает на живот и наклоняется, чтобы сзади проткнуть лоно, как протыкают копьем; кого из них лихорадочно звать по имени, благодаря за очередную волну оргазма, сотрясающую тело, хотя пару минут назад казалось, что больше уже невозможно, и вместо этого приходится повторять просто «люблю люблю люблю», - вчера я не чувствовала никакой боли… Я в порядке, мама. Но у меня до крови искусаны губы – и мной, когда в меня, мокрую, как болото, входили в первый раз, медленно и осторожно, и ими, когда они пытались, целуя меня, сдержать крики, и хватали воздух ртом, словно рыбы, выброшенные на берег.
Мама, наверное, я убью себя, если ты узнаешь, что произошло.
А они? Они надели рубашки с длинными рукавами, несмотря на жару, чтобы ты не заметила, как исцарапаны их предплечья. Наверное, они не нашли бы в себе сил, чтобы соврать, мол, напоролись на особо злобную кошку, мама. Я не кошка и я не злобная. Просто я боялась кричать. И почти так же сильно я боялась, что они уйдут и бросят меня одну в горячей постели. Но они обнимали меня, пока я не уснула. А это было уже перед рассветом».
Так ничего толком и не съев на ужин, Джинни убежала к себе. Она вообще не могла есть. Не могла спать. Читать. Ничем не могла отвлечься. Мысли все время были об одном и том же. И совесть мучила только в начале. Потом осталось лишь одно – я хочу этого снова. Сегодня, завтра, всегда.
- Мы заметили, что ты как будто напугана… - тихо сказал Джордж, заходя в комнату.
- И мы подумали… - продолжил Фред, прикрывая дверь.
- Вдруг ты сожалеешь?
- Прости нас.
Джинни посмотрела на братьев затуманенным взглядом. Вскочила. Бросилась к ним. Обеими руками притянула их к себе. Фред и Джордж, ничего не говоря, прижались к ней с двух сторон, так сильно, что у нее перехватило дыхание. Джинни ощутила, что оба возбуждены до предела, и оба сразу потеряли контроль над руками, с ходу отправившимися в путешествие по ее обтянутому легким платьем телу.
- Так значит…
Вот оно… недавнее, но так быстро ставшее мутным, воспоминание мелькнуло как молния и воплотилось в жизнь. Снова. Как она могла забыть всего за 10 часов, как сводят с ума их прикосновения… Ладонь поползла по ее бедру и приподняла подол. Губы легко, словно крылья бабочки, скользнули по шее.
- Сладкая…- нет смысла думать, кто из них это прошептал. Их мысли едины, их желания едины. «И я люблю их»
- Сладкая маленькая сестричка…
«И неважно, кто они мне. Я люблю их».
- Так значит, ты не в обиде?
- Нет, - шепотом, прикрыв глаза. Как хочется замурлыкать.
- И тебе понравилось?
- Да…
- Нам тоже… И знаешь что? Мы себе места не находим.
- И не можем работать.
- Есть и пить.
Ладони ходят по бедрам, описывая круги. Она невольно выгибается, чтобы прижаться к одному из них попкой, а другого притягивает к себе руками ближе – хотя, казалось бы, ближе невозможно. Еще немного – и они больше не смогут сдерживаться, несмотря на то, что солнце не село, а в доме кипит жизнь.
- Джинни, дорогая, ты у себя?
О Боже. Они резко отпрянули друг от друга. Мама. И о чем они думали?
Братья, не проронив больше ни слова, исчезают с легкими хлопками. И Молли застает в комнате лишь свою дочь, растрепанную и красную от возбуждения.
- Джинни? Ты точно в порядке?
- Я…. Мам, у меня болит голова, я лягу пораньше.
- Мне кажется, у тебя жар. Давай принесу тебе перечной настойки. Или сделаю компресс.
Мама проводит шершавыми пальцами по ее лбу, хмурится и кривит губы.
- Нет у меня жара.
- Ты ничего не ела за ужином. Тебя не тошнит?
- Мама, я в порядке.
- Ну, хорошо, хорошо! Тогда просто приляг.
- О чем я и говорю…
Наконец, она ушла… Джинни легла и начала считать минуты. Вот сейчас, сейчас раздастся хлопок и они появятся… Сейчас… За окном стемнело; глядя в потрескавшийся потолок, она поняла, что они испугались, они не придут.
А без них теперь не заснуть.
Решалась она недолго. Босиком прошлась до двери, прислушалась – есть ли кто, и выскользнула наружу. Из их комнаты - ни звука. Если их нет, она просто подождет там. Но они есть. Оба лежат в своих постелях, и, очевидно, спят. Ну разумеется, она ведь встала позже полудня. А они поднялись в восемь и ушли на работу. Сколько у них было времени, чтобы поспать? Два часа, три? Но это не важно, и она не смогла заставить себя сдержаться, когда, миновав сладко посапывающего в позе эмбриона Джорджа, подошла к постели Фреда, стоящей дальше от двери. Он раскинулся на спине, одну руку подложил под голову, другую вытянул. Одеяло почти целиком соскользнуло на пол, его безволосая накачанная грудь полностью открыта глазам. Джинни тихо вздохнула и опустилась перед ним на колени. Ведь ничего не случится, если она просто прикоснется… Прикоснулась. Пальцы пробежались по груди, спустились вниз и с любопытством отодвинули одеяло. На нем ничего не было. Ни белья, ни пижамы. Он спал абсолютно голый. И пока робкие прикосновения сестры не заставили его проснуться, но одна часть тела реагировала даже во сне. Джинни с интересом провела пальчиками по восставшему органу. Сжала его в ладони, с интересом прислушиваясь к своим ощущениям. Какой он мягкий и нежный, словно бархат, и в то же время твердый, как камень. Ведь ничего страшного не случится, если она его поцелует? Наверное, так приятно ощущать его на губах…
Наклонившись, она лизнула рубиновый кончик. Брат не шелохнулся. Джинни обхватила его губами, пощекотала языком. Фред застонал во сне – да, он все еще спит, нет никаких сомнений. Осмелев, она взяла его в рот так глубоко, как только могла. И тут же вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала на своем бедре прикосновение, нежное, словно дуновение ветерка. Джинни оторвалась от Фреда и резко обернулась. Джордж.
Как ему удалось подкрасться так неслышно? Он стоял на корточках и самозабвенно гладил ноги сестры, все выше приподнимая подол платья с каждым движениям. На его губах застыла ехидная ухмылка – это было очень хорошо видно даже при таком скудном свете.
- Продолжай, - прошептал он, - Ты что-то делала сейчас… Продолжай это, не отвлекайся на меня.
Она послушалась и снова обратила все свое внимание на Фреда.
- Вот так, - наставлял ее Джордж, шепча на ухо, - Молодец, моя маленькая сестричка… Он нежно отодвинул ее трусики в сторону и принялся поглаживать ее разгоряченную плоть кончиками пальцев. Джинни застонала и выгнулась, не прерывая своего занятия. На ее голову легла ладонь. Фред проснулся. Краем глаза она увидела, как он резко распахнул веки, ошарашенно оглядел ее и брата, но, оценив положение с завидной быстротой, расслабился.
- Вы…
Не закончив фразу, Фред застонал и откинул голову на подушку.
- О Господи…
Это продолжалось несколько минут. Джордж ласкал свою сестру сзади, с удовлетворением слушая ее тихие стоны, Фред дрожал всем телом, запустив руки ей в волосы, Джинни, избавившись от последних капель стыда, вылизывала его, как сладкий леденец. Продолжалось, пока Фред не отстранил ее резким и отчасти даже грубым движением.
- Наша очередь, - сказал он неожиданно хриплым голосом и, схватив Джинни за талию, опрокинул ее на постель.
Теперь все повторится. Именно этого ей и хотелось больше всего.
* * *
~*~
Джинни отмокала под складным летним душем в дальнем углу сада и дулась. Теперь только мысленно. Полчаса назад Фред и Джордж с диким гоготом и улюлюканьем, пока она спокойно обезгномливала огород, шарахнули по ней кишечно-опорожнительным заклятьем Ракплуга. Так что ей пришлось провести в туалете четверть часа (а перед этим она добежала туда со скоростью, не доступной гномам при улепетывании от нее), горько сожалея о том, что не может ни ответить им тем же, потому что еще не умеет, ни влить в них по двухлитровой клизме, пока они спят, потому что, как она знала теперь, сон у близнецов весьма чуткий.
Последние дни они были так ласковы и обходительны с ней днем – на кой черт им понадобилось опять шалопайничать? Видимо, до того соскучились по старому, что не выдержали. Неужели им мало того, что они поставили свои шутки на поток и теперь благодаря этому у них каждый день на ужин что-то вкусное, а мама хвастается своими новыми кухонными принадлежностями и серебряными зачарованными спицами, которые ей подарили новоиспеченные бизнесмены, и, наконец, перестала сердиться на них?
- Джинни, не дуйся.
За мутной клеенчатой занавеской в сумерках вырисовался один из близнецов.
- Джинни, мы не для того, чтобы пошутить...
Она дулась. Дулась и молчала.
- Эй, хомяк! Выплюнь запасы! – засмеялся Фред, пытаясь отодвинуть занавеску. Джинни с размаху шлепнула его по руке.
- Ну как хочешь… И прячь свои книги получше, потому что «Камасутра» - это не то, что мама должна увидеть у тебя в спальне под подушкой.
Джинни рывком сдвинула клеенку, едва не сорвав ее с петель.
- Что?!
- Книжка. У тебя из-под подушки торчали две брошюрки. Эта и еще справочник Мертольда Абрахамера. Мы его на шестом курсе всем классом под партами читали… Откуда они у тебя? Вполне явственно видны, прямо когда заходишь в комнату, - объяснил Джордж, подходя.
- Тонкс прислала, - сказала Джинни, уже позабывшая о своей обиде, заматываясь в полотенце.
Близнецы переглянулись.
- Тонкс?!
- Да. Только… не говорите никому.
- Издеваешься! – осклабился Фред, - ни слова. Но зачем?!
- Чтобы… чтобы я все знала.
Они снова многозначительно переглянулись.
- И что?
- Ну… теперь я и так немало знаю, разве нет? Но Тонкс не хотела, чтобы я… ну…
- Занималась любовью? – приподняв бровь, спросил Джордж с легкой ухмылкой.
- Ну да.
- Ах, сестричка…
- Что? Кстати, не думайте, что я забыла вам Ракплугово заклятье! – Фред и Джордж расплылись в львино-сметанных улыбках, - Вот как-нибудь научусь и нашлю на вас мочегонную порчу Левона Фипита! – близнецы улыбнулись еще шире, - И что вы улыбаетесь вообще? Не верите, да?!
- Ты придешь или нам придти? – спросил Фред, как будто проигнорировав ее вопрос.
Она молчала, изображая – уже только изображая - обиду. На них невозможно сердиться долго, особенно когда они так смотрят.
- Приходи… И поскорее. Мама уже легла спать, а папа и Билл в ночной смене. Мы приготовили для тебя сюрприз… Может быть, он тебе понравится… - подмигнул Джордж.
- Не думайте, что я так легко забуду Ракплуга! – фыркнула Джинни.
- Забудешь, милая… - прошептал ей на ухо Фред, и нежно поцеловал в обнаженное плечо, - когда узнаешь, что за сюрприз.
Джинни устала думать, что близнецы ей приготовили. За те полчаса, пока она ждала, что Рон уляжется спать, она перебрала все возможные варианты. Учитывая то, что ее братья, как никто другой, отличаются оригинальностью, наверняка все ее догадки были ошибочными. Но на кой черт надо было насылать на нее Ракплугово заклятье, а потом говорить, что так было надо?!
Дрожа от любопытства, она вошла в их спальню и заперла дверь за собой.
Близнецы ждали ее: один – сидя на подоконнике и грея руки об свечу, другой – развалившись на постели и листая ее книгу. Ее книгу! Ту самую, которую прислала Тонкс!
- Фред, отдай сейчас же!
- Не волнуйся так, сестренка, я не помну. Чертовски интересно. Ну и сластолюбцы эти индусы. И вообще – куда Тонкс смотрела, когда присылала тебе это? Надо было вместо этой «Камасутры» обычный маггловский справочник по венерическим заболеваниям. С картинками. Я такой видел как-то в книжном магглов. В Лондоне. Меня чуть кандрашка не хватила, пока картинки смотрел.
- Не ходи вокруг да около, - Джинни встала в «позу сахарницы» - руки в боки, лицо насуплено, - где мой сюрприз?
- Какая нетерпеливая, а, Джордж?
- И не говори. Может быть, отшлепать ее? - с этими словами он расстегнул брюки и вытащил из них ремень. Джинни с ужасом следила за его действиями; Джордж, заметив это, рассмеялся. – Я не собираюсь тебя бить, глупышка. Как я могу тебя обидеть? Я просто раздеваюсь.
Фред откинул одеяло. Абсолютно голый. Скоро в «костюме Адама» остался и Джордж, и оба принялись ее раздевать с ехидными ухмылками на лицах. Она сопротивлялась, но слабо. Для вида.
Джордж лег на спину и поманил ее к себе.
- Иди…
Джинни непонимающе уставилась на него.
- Чего ты ждешь? Иди ко мне.
Она нерешительно подошла. Брат настойчиво потянул ее на себя и прошептал еле слышно:
- Сядь сверху… Так, чтобы моя голова была у тебя между ног.
- Но я…
- Не бойся.
Фред легонько подтолкнул ее в спину. Она послушалась, сгорая от стыда. Теперь восставший член брата был прямо перед ее глазами. Джинни тихо вздохнула, почувствовав, как Джордж коснулся ее языком. Сначала нежно и аккуратно, потом, словно осмелев, язык неистово затанцевал между ее ног.
Фред встал на колени у кровати и приблизил губы к ее рту.
- Мы кое-что хотим попробовать … Если тебе будет больно, обещай сказать нам.
Джинни кивнула, тихо постанывая. Да, пожалуйста, делайте со мной что угодно!
Но «что угодно» показалось слишком смелым, когда брат провел пальцем по ее попке и притронулся к девственному отверстию…
- Я хочу сюда, - сказал он, сладко улыбаясь. Джинни дернулась, пытаясь вскочить, но Джордж крепко ухватил ее за бедра руками и заработал языком еще сильнее. Она теряла желание сопротивляться…
- Пожалуйста, не бойся – попросил брат, - Это может понравиться тебе. Но если не понравится – я прекращу.
- Так вот зачем… - процедила она сквозь зубы, превозмогая желание отдаться удовольствию и бесконтрольно стонать, - вот зачем Ракплугово заклятье… Бесстыжий…
Фред хитро подмигнул ей и забрался на кровать позади нее. Джинни беспокойно завертела головой: она не видела толком, что делает брат, заметила только, что он что-то достал из-под подушки, и в следующую секунду круговыми движениями размазал это что-то по ее анальному отверстию, пальцами распространяя приятную прохладу. А потом один из пальцев проник внутрь. Джинни захныкала.
- Больно?
Она не ответила. Если скажет, что больно, то он не будет продолжать, а ей хотелось, о Боги, какое бесстыдство, ей хотелось попробовать!
- Я попробую войти, - сказал Фред как-то виновато и, вытащив палец, приставил к маленькой дырочке свой твердый, как камень, член. Надавил. Джинни всхлипнула.
Поначалу закрытое совсем плотно, тугое отверстие теперь поддалось и раскрылось ему навстречу, словно бутон цветка. Фред погрузился в нее совсем чуть-чуть, на сантиметр.
- Тебе не больно? – переспросил он.
Она прислушалась к себе. Немного неприятно, непривычно, но – нет, не больно.
- Глубже, - бесстыдно попросила она, и брат повиновался. Сначала еще немного, потом еще…
- У меня такое ощущение, что меня туда затягивает… - прошептал он, срываясь на хрип, и одним последним и резким движением погрузился в нее полностью, до самых яичек. Если бы ни рука, которой Джинни предусмотрительно закрыла себе рот, ее крик услышали бы во всех уголках Норы. Между тем язык Джорджа, ласкавший ее мокрую плоть, не останавливался ни на секунду. Он лизал ее, теребил ртом, кусал, но в экстазе она даже не чувствовала терзавших ее зубов. Еще капельку, еще немного, и она… Но вместо стонов экстаза Джинни испустила вздох разочарования. Джордж остановился. Выскользнул из-под нее, перевернулся, и снова оказался под ней, но теперь лицом к лицу с ней.
- Почему ты… почему ты…
- Прости, - Джордж поцеловал ее в подбородок, - я не мог больше терпеть. Я тоже хочу внутрь тебя…
Обхватив бедра сестры ладонями, он потянул ее на себя. И ее осенило – вот что они хотят сделать! Они хотят ее одновременно!
Не дав ей додумать эту волнующую мысль, Джордж медленно и нежно проник туда, где до этого они с братом успели побывать не раз...
Она ощутила, будто ее растягивают до предела и, наклонившись, с удивлением заметила, что Джордж полностью в ней, до самого основания.
- Джинни, милая, тебе не больно?
Она не могла говорить, только что-то промычала, и это что-то означало «нет». Тогда Фред начал потихоньку двигаться. Его брат приподнял бедра и двинулся навстречу. Джинни ухватилась руками за простыни, сжала зубы. Только бы не закричать… Как хорошо!
- О Господи, Джордж, я тебя чувствую… - прошептал Фред. Его брат ответил стоном, крепче прижимая к себе сестру. Теперь соски Джинни терлись об его грудь, постепенно покрывающуюся капельками пота, и она лихорадочно дышала ему в ухо. Они берут ее одновременно! Как это грязно, извращенно и… Боже, как приятно!
Через несколько секунд им удалось добиться полной слаженности движений. Когда один выходил из нее, входил другой. Их прикосновения, сначала бывшие бережными, стали хаотическими – оба вцепились в сестру, стеная и царапая ее кожу. Она чувствовала себя мясом в сэндвиче, зажатая между двумя братьями, которые трахали, бессовестно трахали ее и – господи, как это было сладко.
- Мне кажется… Я сейчас…
- Подожди меня, - прохрипел Фред, перебив брата.
Но Джинни не дождалась ни одного из них. Бешено сотрясаясь всем телом, она кончила с такой силой, что на несколько мгновений потеряла осознание всего происходящего, мира, себя.
- Фред… Джордж…
Откуда-то издалека, из другого измерения, донеслись их стоны, когда они извергались внутрь сестры почти одновременно.
Через секунду Фред рухнул ей на спину, она бессильно опустилась на грудь Джорджу. Братья все еще были в ней, и все трое тяжело дышали.
- Я люблю вас… люблю вас обоих… так люблю… - прошептала Джинни.
- И мы любим тебя, сестричка.
- Мы очень тебя любим, - было ей ответом.
* * *
- Помните, мама запрещала мне есть конфеты, потому что думала, что у меня от сахара сыпь? А вы ночью принесли мне лакричных палочек и всевкусных бобов. А Перси настучал маме и она устроила вам взбучку. Помните?
Они лежали втроем поперек сдвинутых вместе кроватей Фреда и Джорджа. Джинни посередине, близнецы - по бокам.
- Ага. И сыпь у тебя была совсем не из-за конфет, а из-за брокколи… А ведь это последнее, что могло прийти ей в голову.
- Сейчас то же самое.
Фред оперся на локоть и посмотрел на нее.
- То есть?
- То есть… Если мама узнает… Но ведь дело же не в конфетах? А в брокколи.
- Не понимаю, - признался Фред.
- А я понимаю, - сказал Джордж, сладко потягиваясь, - и аналогия, между прочим, очень удачная. Страшно подумать, что мама устроила бы… Но, говоря мягко, она бы посчитала, что это ужас, кошмар, извращение. Ее маленькая девочка занимается сексом с собственными братьями. Так ведь лучше, чтобы с нами, чем с какими-то проходимцами. Лучше поесть конфет, чем давиться брокколи. Ведь сыпь из-за брокколи. Лучше держать такие дела в стенах дома и в рамках семьи. По крайней мере, пока. Да, Джинни? Ты об этом?
- Ну, примерно…
- Я помню свой первый сексуальный опыт… - сказал Фред, снова опрокидываясь на спину, - Это кошмар какой-то был. Помню, я думал «И это все?» То, о чем столько говорят, пишут, рассказывают? Мне просто жить не хотелось!
- Ага, и ты злой был, как мантикора.
- Да у тебя тоже, Джордж, не сладкий первый опыт был. Противная пресная брокколи.
- Не стану спорить.
- Расскажите! – Джинни перевернулась на живот и улыбнулась.
- Что рассказывать-то? Брокколи она и есть…
- Я хочу подробно.
- Ладно, расскажу, - согласился Фред, - дело было в прошлом году. Во время рождественского бала, вернее, после него. Пошли мы с Анжелиной…
- Это было с Анжелиной?! – Джинни захихикала.
- Ну да. В общем нашли мы темный уголок в подземелье… И там этим занялись. Кажется, у нее уже был опыт, во всяком случае она меня очень решительно оседлала…
- Оседлала?!
- Как ты меня сегодня, - пояснил Джордж и игриво ущипнул ее за плечо.
- Ааа, ясно…
- Ну вот, - продолжал Фред, - все бы ничего, только мне холодно было, жестко, и голова постоянно билась об стенку. А она вообще ничего не замечала: стонет, охает, скачет на мне. С горем пополам я расслабился, мне удалось кончить, но было это… блин, даже хуже, чем если самому. Почти никакого удовольствия, только одно выделение жидкостей…
- Фред! – Джордж внезапно побледнел.
- Ну что ты опять перебиваешь?!
- Мы же… не предохранялись.
Фред подскочил на месте.
- Без паники. Я все сделала сама, - устало произнесла Джинни, рисуя пальчиком узоры на простыне, - Очень хорошо, что Тонкс озаботилась моим сексуальным воспитанием… А я все ждала, когда вы вспомните…
Братья вздохнули с облегчением.
- Урок нам на будущее, - сказал Джордж.
Фред лишь молча закивал, соглашаясь с братом.
- Не думаю, что вы его усвоите, - саркастично заявила Джинни, и получила еще один щипок.
- Ай! Ладно, рассказывайте дальше.
- А что дальше? – Фред задумчиво почесал затылок, - сделали дело, разошлись, больше не повторяли. Спасибо хоть, что друзьями остались. Но, Джордж прав, озверел я тогда по полной программе. Пинал тумбочки и вопил, что я разочаровался, у меня депрессия, женщину никогда в жизни больше не трахну, лучше сам себя обслужу, и все такое… Ли, помнится, гоготал надо мной, как умалишенный. Не пойму, с чего…
- А ты, Джордж? – перебила Джинни.
- Я? Ну… это случилось чуть позже, чем у Фреда. Прошлым летом. Перед тем, как мы уехали из Норы на площадь Гриммо, но после того, как я сдал экзамен на аппарирование… В деревне была одна девушка, я с ней несколько раз пересекался, когда мама посылала за продуктами. Кокетничала со мной, жеманничала, и все такое… Тогда она меня ни с того ни с сего потащила на сеновал и улеглась передо мной. Ну я, не будь дурак, попытался действовать. Вот именно, что попытался. Пыхтел-пыхтел, и в результате потерпел неудачу. Меня обозвали свиньей и импотентом и прогнали взашей.
- Мда, невесело… А я всегда думала… Ну, про свой первый раз… Что это будет просто нечто экстраординарное.
- Прости, что разочаровали.
- Наоборот! – Джинни вскинула брови, - когда вспоминаю первый раз, сразу становлюсь мокрой.
Джордж бесцеременно сунул ей руку между ног.
- Врешь! – и показал язык.
Джинни шлепнула бесстыжего по руке.
- Без шуток… Джордж, когда ты… поцеловал меня ТАМ в первый раз – это было так сладко…
- Я хотел его опередить, да не успел, - признался Фред с легкой полуулыбкой, - мы затаились у твоей комнаты и решали шепотом, зайти или нет. Ясно же было, что тебе уже не жарко, а предлог какой-то найти надо…. А потом услышали, как ты тихонько стонешь, и вот…
- Подсмотрели, - с наигранным укором закончила за него сестра, - ай-ай.
- Ты просто чудо, Джинни. Ты такая красивая, - сказал Джордж и погладил ее по спине. Она невольно вздрогнула.
- Не говори глупостей.
- Ты правда красивая. И особенная.
Джинни потянулась и поцеловала его, бедром ощущая, сколь сильно Фред возбудился при виде этой сцены.
- Вы не подеретесь из-за меня?
Близнецы переглянулись.
- Разве что если ты предпочтешь одного из нас, а другого решишь бросить на погибель…
- Этого не произойдет. Я люблю вас обоих одинаково сильно. Вы для меня как один.
- Будешь смеяться, Джинни, но мы порой сами путаемся, кто из нас кто. И у меня однажды действительно возникла параноидальная идея, что у нас одна душа на двоих… Так что…
Они помолчали пару секунд, каждый думал о своем…
- Светает уже, - наконец нарушила тишину Джинни.
- Тебе пора…
Она моментально погрустнела.
- Джинни, суббота ведь, мы целый день будем вместе. Чего ты сразу расстраиваешься? – удивился Фред.
- Я.. я не знаю. Просто днем с вами так не поваляешься, не поговоришь…
- Но будет ночь, так ведь? – успокоил ее Джордж. – А потом еще одна. И еще. Много-много наших ночей. До самого конца лета.
- А потом будет конец, - мрачно заключила Джинни.
Братья обняли ее за плечи.
- Не будет.
- Сказок не бывает, - сказала она, - в сказке вы прекрасные принцы, а я – принцесса, вы любите меня, а я вас, и вы меня спасаете, и верны лишь мне. А в жизни… Вы мои братья, это запретное, и нам все время придется скрываться.
- В этом есть своя прелесть, малыш, - заверил Джордж.
- Потому что наша сказка – особенная сказка. В ней все не по правилам. И потому она лучше других сказок. Потому что никто таких раньше не писал. Ни Шарль Перро, ни братья Гримм, ни миннезингеры, ни кельтские менестрели… Никто.
Джинни еще долго не хотела уходить в свою комнату. Целовала их, гладила их лица, и скулила, как одинокий щенок. Когда она, наконец, со слезами на глазах ушла, Фред с мрачным видом отодвинул свою кровать в сторону окна, уселся на нее и застыл, глядя в пол.
- Ты в порядке?
- Ну и кашу мы заварили, брат, - сказал он, не глядя на Джорджа.
- Ну вот только грузиться не начинай, а? Это совершенно не в твоем стиле.
- Она в нас влюбилась.
- Да, но ты разве ее не любишь? Я вот очень люблю. Да я за нее кому хочешь глотку порву.
- Я не в том смысле, - покачал головой Фред, - у нее сдвиг. Влюбилась. В том смысле, что вообразила невесть что.
- Не сочиняй.
- Но это так! И что теперь делать? Я, конечно, тоже очень люблю ее, но ведь это не означает, что я теперь должен остаться без семьи, потомства и всего такого… Я боюсь ранить ее
