Мы вновь шли по центру Бишкека. Розовеющее солнце неспешно катилось на запад. Алина выдавала огромный поток свежих новостей из Москвы, а Mountaineer только успевал иногда вставлять междометия: "Ого! Ну и ну! А ты?.. А они?.. Ничего себе! И как всё обернулось?" Бэкграундом крутилась мысль, вызывавшая лёгкий когнитивный диссонанс: "Шайтан! Ведь если бы мы встретились в Москве, эта беседа была б точно такой же, и о том же, и с тем же эмоциональным накалом! Но... ведь это в 4000 км, а я уже погрузился в азиатскую ментальность..."
У Петербурга исторического и Питера "спально-типового" есть логичные границы по естественным преградам, например, набережным рек. В Бишкеке такой переход наступает внезапно, просто с пересечением очередной поперечной улицы. Хотя проспект Чуй, вроде бы, продолжается.
- А вот здесь была наша любимая забегаловка, когда не хотелось идти на первую пару! Уже закрыли и снесли. Жалко, там были очень вкусные пирожки... а пойдём, я тебе ещё корпус нашего факультета покажу!
Примерно так, когда улицы становились всё более пустынными, а сумерки сгущались всё темнее, продолжалась наша петля по Бишкеку.
- А как у вас вообще с социально-криминогенной обстановкой? Или что хотя бы скажет твоя мама, узнав о таких похождениях? - сросил Mountaineer, поглядывая по сторонам.
- О... нормально, спокойно, я уже неоднократно так делала. Происходят, конечно, неприятные вещи, но они локализованы в таких местах как Маевка, Военно-Антоновка и Дордой. Это далеко отсюда.
Вдоль широкой алма-атинской трассы мы брели в сторону гор. Тротуара тут уже не было, поэтому шагали прямо по газону, меж рядов тополей. Там, как и положено по азиатской технологии, были прорыты арыки, и именно в эти вечерние часы они наполнялись водой. И, как положено при переполнении земляной траншеи, заболачивали этот самый газон. Дальше было перелезание через газопровод и железнодорожный путь (внутрикыргызская стальная магистраль Бишкек-Балыкчы выглядит именно как полузаброшенный подъездной путь к какому-нибудь предприятию) и выход к длиннющему забору завода "Дастан".
Это там в 1992-1993-м должна была начаться сборка лёгких самолётов ОКБ Туполева для обновления парка сельхозавиации Киргизии. А вообще, вот и даже ещё вот, для информации. Так что кыргызская электрошашлычница ЭШВ-1,0/220-01 является родственницей мирного советского трактора
Затем был пустырь, пересечение одной из ветвей Большого Чуйского канала и, наконец, взору предстал ещё один типаж бишкекской застройки - микрорайоны или "микраши". Несмотря на щербатый, в выбоинах асфальт и кривые поребрики, этот городской уголок не выглядит запущенным. В уличных палатках в поздний час идёт торговля арбузами, дынями и щедрыми фруктовыми дарами жаркого солнечного края. Ящики под матерчатым навесом подсвечиваются 60-ваттной лампочкой накаливания.
На горизонте вновь показались горы. Неширокой полосой в их сторону тянулся сосновый массив, а чуть левее направили вверх свои острия башни минаретов турецкой мечети. Пора было поворачивать на запад, постепенно направляясь по домам. Мы постояли немного на мостике через Аламедин, потом, через четыре квартала, - через Ала-Арчу. На автобусной остановке нашли огромную схему города и пальцем чертили пройденный путь. Через дорогу, за оградой, красивыми фонарями светился парк Ататюрка.
- А вот там тоже классно! Сосны и фонтаны... и горы, кстати, видно! Но после десяти вечера закрыт уже.
- Алина, как тебе не стыдно??!! Я же теперь хочу побывать ещё и там, а мне завтра улетать!
- А во сколько у тебя самолёт? Мы можем в первой половине дня...
На проспекте Мира завершалась пешая часть той прогулки. Хронометраж был сравнимым с подходом от альплагеря до хижины Рацека. Переполненная маршрутка неслась по редко освещённым улицам, подпрыгивая на колдобинах.
- Ты там поглядывай хоть одним глазом, когда мне вылезать? А то спиной в ветровое стекло плоховато видно!
Возвращался в хозяйский двор я на цыпочках. Собаки встретили без лая. Гул в ногах был не так заметен, как в скуловых мышцах - от постоянной, непроходящей улыбки. Запаковываясь в спальник, размышлял, как этой стране удаётся вот так просто и буднично, без особой экзотики покорить беспокойную душу путника-солиста.
