Мне надо как-то за два дня восстановить рабочий режим и перестать засыпать в три ночи от того, что музыка в наушниках играет слишком громко, подушка слишком горячая, воздуха слишком мало, под одеялом очень жарко, а без – холодно. Когда думаешь – пора бы и поспать, и начинаешь падать в прекрасный океан сновидений вот тогда и появляется это проклятое чувство того, что над тобой кто-то стоит и смотрит на меня спящую. Нет, если бы там и вправду кто-то стоял (например, кто-нибудь из моих друзей), мне бы было не страшно. Но почему-то каждый раз я вспоминаю свою прабабушку с запавшими глазами или бледного двоюродного брата, которому 11 лет, и он до сих пор не говорит. Мне, чёрт возьми, страшно! И сразу вспоминаю рассказы, как после смерти мои покойные родственники возвращались домой, и безмолвно шатались вдоль кроватей других членов семьи. Успокаивает лишь то, что такое случалось лишь там, в Полтавской области, в большом доме, в нормальной суеверной украинской семье, которые имеют несчастье иметь со мной кровную связь. И каждый раз ощупывают меня, сетуют на бледность, прикалывают булавку с внутренней стороны рукава рубашки и просят запихнуть своё неверие в эту мистику куда подальше. Мистика эта давит мне на мозг уже тут, дома. И немножко неуютно как-то становится.

Кстати, вчера у меня сломался компьютер и я думала, что буду сегодня кусаться и рычать, потому что когда эта чёртова коробка стоит неподвижно, и не издаёт никакого шума, мне кажется, что меня отрезали от внешнего мира. Надо ещё за два дня подготовить туеву хучу рефератов и докладов, что б не рвать пятую точку в конце февраля, который (как подсказывает интуиция), готовит какие-то сюрпризы. У этой скотины наверняка они будут неприятными. Аррр ненавижу февраль. В феврале у меня абсолютно не функционирует мозг и душа. Вообще никак. Хотя люди недалёкие в смысле человечности (вроде моего отца), говорят, что февраль – единственный месяц, когда я веду себя, как человек. Они, конечно, не правы, потому что я веду себя не так, как человек, а так, как они – то есть, как уставший, больной труп, постоянно злящийся на себя и всех вокруг.
Нельзя поддаваться лени. И страху. Страх перед тем, что у меня ничего не получится постоянно пересиливает моё стремление к прекрасному. Боюсь застрять где-нибудь на полпути к этому самому прекрасному, как последний дурак.
Чёрт, как много надо сделать. (
Ненавижу обстоятельства. Ну просто терпеть не могу.


.. Всё постепенно становится на свои места, а я по-прежнему не знаю, почему у меня холодные пальцы. Погоде хочется дать пинка, потому что недавно у нас выпал снег, и стало легче, но почему же он не мог выпасть немного раньше?! Обманывает, обманывает.
А я бегу – Бегу – бегу не могу остановиться, настолько разогналась, и вся какая-то непонятная – вроде фонтаном бью, и силы есть, что б сковать себе ещё один потрясающий год, а с другой стороны… так всё и осталось. Перемещаюсь из угла в угол и думаю, где сейчас вы, с кем, как вы?..
Я писала этот пост 4 дня. По словечку, по фразе. И в результате всё равно получилась какая-то пустозвонная непонятка. Мне надо срочно спасать себя от собственного страха, иначе я и дальше не смогу складывать свои мысли нормально. Для чего дневник – то? Что б весь этот мусор не мешал мне существовать в мире людей. А сейчас то ли я говорить разучилась… то ли мысли перевелись.
На все мои стремления взять, да и в кое-то веки охренительно выглядеть, мама со всей серьезностью называет меня «выпендроидом». Ах, мамуля, простите, простите меня, но мне безумно хочется внимания, жаль, что погодные условия и жуткая стеснительность не позволяют мне показывать свои красивые коленки. Ну, оставим эту тему, не такая уж она и важная.
В наблюдениях за перекрёстком пошёл прогресс – я наконец-то нормально настроила бинокль. Без бинокля тоже можно узреть много чего интересного. Например, загадочное крайнее окно, прямо напротив моего, наконец-то стало подавать признаки жизни. Хозяева поменяли старые рамы на стеклопакет, убрали с подоконника книги и стали хоть изредка включать свет. Я вообще не люблю наблюдать за соседями, заглядывать в окна – не моё это всё. Я за улицей люблю наблюдать, за пешеходами… Но это просто не возможно! Там, напротив живут настоящие извращенцы – потому что я не понимаю, как вообще можно ставить телевизор на фоне окна. Это же то же самое, что играть в плюшевых животных стоя где-нибудь посреди джунглей. Телевизор полностью заменил людям жизнь. Ужас.

_______________________________________________________________________________
На Дворцовой набережной можно почувствовать сказку, если закрыть глаза и уши. Рано утром просто потрясающе. Но мокро и не слишком приятно – меня продуло насквозь. Но, знаете, внутреннее ощущение комфорта, вот так в одиночестве, рано утром, когда рассвет только-только рождается и в наушниках играет что то мягкое.. Patrick Wolf – Demolition.
И вот оно, новое. Я мысленно не тут, на набережной, а … там, рядом. Я возвращаю нежность в свою жизнь. Конечно, от всех этих молчаливых встреч у Невы попахивает странностью, но уж как получилось. Я не верю в январь, не верю что уже год пролетел, что уже началось что-то новое, а не за горами этот подонок-февраль.
Я пускаю пар в сторону Невы, а солнце только- только затронуло шпиль Петропавловской крепости. Мне кажется, что это самое красивое, что я видела в своей жизни. Вот так полузакрытыми глазами чувствовать раннее утро, тишину, пронизывающий холод, который потом сберегу, и буду вспоминать жарким летом…и, наверное, это мой новый наркотик - мотать в голове события под Патрика Вульфа, стоя на Дворцовой набережной на рассвете. Я теперь сама шью себе одеяло воспоминаний – лоскутное, набитое тёплым, мягким… каждый январь одно и то же – молчание. Затаив дыхание, наслаждаюсь и думаю – а что дальше? И для кого? Для себя? Для других? Кутаюсь в шаль и закрываю глаза. Мне даруются такие же тёмные, прекрасные вечера, как в прошлом году. И я до сих пор ими восхищаюсь.