светило ночное взошло над Сестрорецкими болотами мой дорогой читатель и друга твоего вновь понесло по волнующим душу переливам света отражённого в волнах иссине-чёрного озера берега которого примыкают к его последнему приюту...Сегодня мне подумалось что наша раздвоенность во благо нам...Сон и явь соединяются в нас на мгновение...И эти мгновения позволяют нам уловить как мимолётность наслаждения так и бесконечность нашего одиночества Что же он хочет сказать подумает искушённый читатель уж не испытывает ли автор моего терпения лишь повинуясь своекорыстному стремлению выставить на всеобщее обозрение представившийся его взору мерцающий свет скользящий по волнам поди уж и ему самому опостылевшего водоёма наполняющего своими испарениями ноздри сестрорецкого обывателя...или пожалуй не взбрело ли ему в голову что жизнь болотной птицы своим криком оживляющей безмолвие ночного мира селения в котором ему суждено коротать свой век может развлечь случайного гостя столь редко забредающего в его дом что одиночество стало обыкновением прежде гостеприимного хозяина Признаю твою прозорливость мой добрый друг и готов впредь не поддаваться минутной слабости разделяя с тобой те редкие минуты неcбыточных моих устремлений к соединению столь далёких друг другу миров коими являются наши с тобою души Приятных сновидений, мой добрый читатель

Вполголоса -- конечно, не во весь --
прощаюсь навсегда с твоим порогом.
Не шелохнется град, не встрепенется весь
от голоса приглушенного.
С Богом!
По лестнице, на улицу, во тьму...
Перед тобой -- окраины в дыму,
простор болот, вечерняя прохлада.
Я не преграда взору твоему,
словам твоим печальным -- не преграда.
И что оно -- отсюда не видать.
Пучки травы... и лиственниц убранство...
Тебе не в радость, мне не в благодать
безлюдное, доступное пространство.

1966(?)

Тот, кто не может располагать двумя третями дня лично для себя, должен быть назван рабом.

Если мужчины при выборе супруги прежде всего ищут глубокого, душевно богатого существа, женщины же, наоборот, — существа умного, находчивого, блестящего, то в сущности ясно видишь, что мужчина ищет идеализированного мужчины, женщина — идеализированной женщины, т. е. что оба стремятся не к дополнению, а к завершению своих собственных преимуществ.

Возлюби ближнего своего — это значит оставь ближнего своего в покое. И как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.

Если бы супруги не жили вместе, удачные браки встречались бы чаще.

Alles am Weibe ist ein Rätsel, und alles am Weibe hat eine Lösung: Sie heißt Schwangerschaft…

Über das Weib soll man nur zu Männern reden…

Темой для великого поэта могла бы стать скука Всевышнего после седьмого дня Творения.

[...]

— Сударыня, — сказала девочка, пренебрегая принятым здесь обращением «женщина» или «ну ты». — Не желаете ли закурить?

— Мне нельзя, — сказала калека. — Я и так ходить не могу.

— Раз в год можно, — убедительно сказала девочка, уверенно вынимая пачку тонких дамских сигарет. — Выберите, пожалуйста, спичку!

Само собой, инвалиды в таких ситуациях почему-то всегда выбирают черную, но девочка посмотрела на женщину с осуждением, чиркнула оранжевой спичкой — и коляска растаяла, а несчастная калека с размаху плюхнулась на тротуар.

— Вот видишь, — сказала она, не упуская случая напомнить о своей правоте. — Мне нельзя курить, я уже падаю.

— Вставай и иди, — грубовато сказала девочка. — Разлеглась тут.

Несчастная неуверенно встала на четвереньки, потом, цепляясь за девочку, поднялась на ноги, потом выпрямилась и сделала первый шаг.

— Чтой-то я? — спросила она полушепотом.

— Двигай давай, — подбодрила ее девочка, пряча спички. — Курить ей вредно, видите ли... Жить тоже вредно, от этого знаешь что бывает?![...]

[...] Уснуло все. Но ждут еще конца
два-три стиха и скалят рот щербато,
что светская любовь -- лишь долг певца,
духовная любовь -- лишь плоть аббата.
На чье бы колесо сих вод не лить,
оно все тот же хлеб на свете мелет.
Ведь если можно с кем-то жизнь делить,
то кто же с нами нашу смерть разделит?
Дыра в сей ткани. Всяк, кто хочет, рвет.
Со всех концов. Уйдет. Вернется снова.
Еще рывок! И только небосвод
во мраке иногда берет иглу портного]...[

1

К пустой земле невольно припадая,
Неравномерной сладкою походкой
Она идет – чуть-чуть опережая
Подругу быструю и юношу-погодка.
Ее влечет стесненная свобода
Одушевляющего недостатка,
И, может статься, ясная догадка
В ее походке хочет задержаться –
О том, что эта вешняя погода
Для нас – праматерь гробового свода,
И это будет вечно начинаться.


2

Есть женщины сырой земле родные,
И каждый шаг их – гулкое рыданье,
Сопровождать воскресших и впервые
Приветствовать умерших – их призванье.
И ласки требовать от них преступно,
И расставаться с ними непосильно.
Сегодня – ангел, завтра – червь могильный,
А послезавтра – только очертанье...
Что было – поступь – станет недоступно...
Цветы бессмертны, небо целокупно,
И все, что будет, – только обещанье.

4 мая 1937