День начался неудачно.
С самого утра происходила всякая разная фигня: рвались струны, тупились ножи, скакали и запарывались диски. Томас Нак ухитрился сломать четыре палочки, и Пит Силк, видя такое дело, послал его за пивом. Вернулся Нак неожиданно быстро и не один. На плече его висел мокрый Йенц Леонхардт и из последних сил кощунствовал на Ленни Вольфа.
- Добегался?
- Дядь Петь, не ругайси! Это всё Ленни сцуко виноват! Ну ладно, главврач, старший по званию, но в речку-то за што?!..
"А што, - подумал Силк, - всяко лучше вышло, чем в прошлый раз". В прошлый раз точно так же ушёл налево Ян Эккерт и не вернулся.
Нак повесил мокрого Йенца сушиться на верёвках и только собрался пойти-таки за пивом, как в дверь просунулась похмельная рожа Йоахима Кюстнера.
- Томас! Ты тово... всё равно мимо своих идёшь, дык самогончику б захватил...
"Пизель он и есть Пизель", - мысленно выругался Нак. Идти за самогоном значило иметь дело с инструктором Сорумом. И хотя Нак был в своё время его любимым учеником, дальше стен ПРУ-2 их отношения редко простирались.

Гилби Кларк сидел на крыше, обильно поливая оную слезами и соплями. Ночью, во время проникновеннейшего исполнения пейсни "Небо тебя найдёт", ему явился бригадир, отобрал гитару и настучал по башке, и ещё... ещё... отнял любимый кааактууууус!!!... Гилби очень любил кактусы - они напоминали ему мексиканские просторы, где он во время финно-мексиканской войны с никарагуанскими партизанами укрывал Слэша. Это был уже второй кактус, безследно сгинувший в руках бригадира Сорума. "Жизнь несправедлива, - думал Гилби, - кому-то кактусы, а мне ничего..." В это самое время в далёком Бабруйске некий Фердинанд Алоисович Мандавошко отчаянно ёрзал голой жопой на кактусе под звуки Arch Enemy, поскольку слушать El Sueno De Morfeo ему запретил его лечащий сексапатологоанатом.
В хате вовсю кипело производство.
Дафф Маккаган колдовал над огромным чаном, в котором што-то булькало.
Михаэль Вайкат сидел рядом и выращивал кактусы на ладони.
Ленни Вольф аккуратно срезал эти кактусы до блеска отполированной циркулярной пилой и пихал в кактусовыжималку, закреплённую на краю чана.
Мэтт Сорум вешал на стену портрет Молотова вверх ногами, напевая "Gimme The Power". Забив последний гвоздь, он услышал хорошо знакомый условный nack-nack в дверь.
- Из хаты не выходить, никого не пущать, - распорядился Сорум и вылез в окно.
Нак уже думал, не постучать ли ему вопреки давней инструкции ещё раз, как вдруг кто-то снял с него очки.
- Товарищ инструктор!
- Я, - Сорум протянул Наку очки. - Чего хотел?
- Товарищ инструктор, самогон кончился у нас, новый альбом обмыть нечем.
Батька Матвей когда-то вложил в обучение курсанта Нака много сил и средств, желая сделать из него Универсального Солдата. Потом, увидев, што ничего не получается, запретил курсанту упоминать об этом, но продолжал поддерживать с ним связь. И теперь ему захотелось сделать для Нака нечто особенное.
- Пойдём. Дверь нам не откроют, так што лезь в окно.
Нак послушно влез вслед за батькой Матвеем. Три пары изумлённых глаз уставились на них. Да и самому Наку было от чего удивиться при виде подобной вышеописанной картины, но виду он не подал.
- Текилу производим, - пояснил Матвей. - Самогоном и так весь подвал забит, на экспорт хватит, да и загребло. А тут заходят ко мне утром Ленни с Кочкисом-Посинелым и циркулярку тащат, и светятся все: нам, говорят, по пути добрый дух Клементина явилась, подарком осчастливила. Я и думаю: а ну как и сюда кто-нить явится, а у меня Гилби на крыше орёт, неудобно... Залез я, отнял у него гитару с кактусом...
- ...а я и говорю, - перебил Ленни, - какого чубайса лысого кактус без дела стоит? Давайте из него текилу сделаем. А Вайки разозлился чего-то, дык из него кактусы ка-ак попёрли расти! Ну, думаем, не пропадать же такому количеству...
Вайки тихонько зарычал. Дафф достал из-за голенища большую деревянную ложку, зачерпнул, понюхал, сморщился и сказал:
- Кажется, готово.
- Готово - так налей человеку, - распорядился Сорум, любуясь портретом Молотова.
Дафф нашёл пустую бутыль и воронку и начал наливать текилу, как вдруг остановился и сказал:
- Стоп. Чего-то не хватает. О Портер Рикс! О Ривфадер! О Дуду Трофей!!!
Басист подскочил к Наку, оторвал у него с рубашки пуговицу и бросил в чан. В этот самый момент Дженсон Баттон, переходя речку вброд, провалился в подводную яму.
- Вот теперь другое дело, - зачерпнув бутылью, Дафф посмотрел на свет и остался доволен. Бутыль наполнили, заткнули пучком пакли и вручили Наку.
Проводив гостя, Матвей полез на чердак - вытирать сопли Гилби. И вовремя.
Жидкость в чане поменяла цвет и поднялась столбом, оттуда вынырнул Дэн Циммерман, выломал дверь и с диким воем убежал.

Циммерман нагнал Нака где-то у болота.
- Фух... блин... еле догнал... тваюмать!
Нак вопросительно посмотрел на Циммермана. В глазах его читался немой вопрос: "Бить будешь?" - Не буду, - озвучил ответ вслух Циммерман и протянул пуговицу. - На вот, возьми. И тоже меня тово... не бей, а?.. я ж не как Шварцман, я старался... Куш вон обиделся, с запчастью полез на меня, а Бурхардта я вообще не видел...
Нак показал глазами на бутыль. Циммерман с воем отшатнулся.
- К терапевту! Пошли к нашим в хату зайдём. Вон она.
За столом сидели Кай Хансен, Хеньо Рихтер, Дирк Шляхтер, Стив Харрис и Эдриан Смит. Откуда-то с чердака доносился голос Брюса Дикинсона.
- Чего он там делает? - удивился Циммерман.
- Стакан ищет, - откликнулся Дирк, не поворачивая головы. - Принёс?
Нак понял, што к Iron Savior текила не попадёт. Но ему было всё равно. Особенно после того, как Шляхтер взглянул таки в его сторону и с криками "Народ!!! Гляньте кто пришёл!" полез обниматься.
...Бутыль подходила к концу. Перепившиеся учаснеги пели вразнобой, кто што: Хансен и Дикинсон - "Road To Hell" с дикинсоновского сольника, Шляхтер и Харрис - "The Clairvoyant", Рихтер и Смит - ещё какую-то мэйденскую погребень, а Циммерман, хлеставший водку из заначенной фляжки - "Полюшко-поле".
Нак был вообще не в состоянии петь. Как, впрочем, и пить.
- Оставайся у нас, - предложил Циммерман. - Во-первых, не дойдёшь, а во-вторых, если и дойдёшь, дядя Петя гвоздей тебе выдаст... хороших... Пойдём... - Он с трудом встал, опираясь о край стола, стащил Нака с лавки и попёр на себе на чердак. Вслед ему донёсся пьяный голос Хансена:
- Leaving hell - I'll build a new tomorrow! Say farewell cause you can't lock me in!
- Ты ч-чего поёшь? - возмутился Дикинсон. - Я такого не... ик... не п-писал!
- Замолкни, - отмахнулся Кай. - Time to go, I'm leaving without sorrow! Kiss my ass goodbye cause we will never meet again...
Шляхтер посмотрел на Харриса, а Рихтер - на Смита. Хотя выпито было много, гаммарэйцы подумали то же, што и их командир...

День начался ещё более неудачно, чем предыдущий.
Йенц Леонхардт постирал струны со своей басухи и теперь развешивал их на тех же верёвочках, на которых вчера сушился сам. Крыльцо напоминало ловушку для птиц. Матюки Пита Силка ни к чему не привели. Да ещё Нак где-то шлялся и до сих пор не вернулся.
"Егой з0хавали арынбишнеги!!! - с ужасом думал Силк. - Вот и отпусти человека налево шататца".
Словно в ответ на эти мысли, в дверь кто-то постучал.
У комсброда отлегло от сердца. Нак был единственным, кто никогда не входил без стука.
- Йенц, иди открой!
Леонхардт как раз повесил последнюю струну, шагнул к двери, зацепился за верёвку и запутался в струнах. Пока он дёргался, пытаясь освободиться, на пороге появился Нак.
"Всё, больше он никуда не пойдёт", - подумал Силк, рванулся к Наку, запутался в струнах и повис рядом с басистом.
- Кто там самогона просил?
Из соседней комнаты высунулся Кюстнер.
- Кактуса тебе лысого, а не самогон, - Нак показал ему две фиги на одной руке.