В колонках играет - сабж
Кабачок "У ржавого лейтенанта" в этот вечер стоял на ушах - а как же ему не стоять, когда выступают Ensiferum!
В тёмном закутке сидел Мика Хаккинен и строил коварные планы. Ему удалось узнать, что в Москве его соотечественники посмели выкинуть из сет-листа великую песню "Windrider", чем весьма прогневали Верховнуйу Рельсину.
- Можно? - к столику подошли Копосов и Петров с Чумаданом. Хаккинен кивнул. Спустя несколько минут он уже делился своими мыслями с Хранителями Чумадана, а они внимательно слушали.

Доиграв очередную песню, Петри Линдроос не увидел на сцене Маркуса Тойвонена. Вместо него в полу красовалась живописная дыра.
"Perkele!"
Из дыры показалась чья-то башка, и принадлежала она явно не Маркусу. Через минуту, пыхтя и матюкаясь, на сцену вылез Тони Биренковен в клетчатой юбке и с намалёванными на роже чёрными полосами. Он долго искал, куда подключить гитару, орал на техника, да и вообще производил впечатление человека, которого весь вечер спаивали фанаты.
- Что, твою мать, происходит? - удивился Петри.
- Цыц, школота, - Тони показал ему кулак и, закончив подстраивать гитару, врубил на полную мощь "Говно с дымом".
Находившиеся в зале фанатки Бояна В Жопе исступленно завизжали и принялись подпевать. Сами и Янне ничего не оставалось, как присоединиться. Петри, выругавшись сквозь зубы, сделал то же самое. Клавишница Эмми в испуге убежала, так как на синтезатор забрался большой мохнатый паук и начал откладывать яйца прямо на какой-то из кнопок.
- Это уже перебор, - покачал головой Хаккинен. Копосов отнял у Петрова стакан с пивом и вылил его в Чумадан. Зря.
Синтезатор с пауком был ликвидирован, а на место его закачен рояль. За роялем тотчас оказался Адриан Сутиль. Последовало продолжительное попурри на темы финского и советского гимнов, нескольких поздних хитов Бояна В Жопе и "Stone Cold Metal", перешедшей в полномасштабное исполнение тридцатиминутной арии Верховного Служителя Выхухолокойста из легендарной метал-оперы БВЖ "Море Лаптевых", причём пел её Сутиль вдвоём с Биренковеном, и пели не хуже Куша и Френтцена, спевших её на презентации в Кубинке.
Времени оставалось всего на две песни. Сцена плохо освещалась, поэтому из зала не было видно, как вместо Янне за ударные сел длинный худощавый парень в чёрном обтягивающем комбезе. К Сами подошла невысокая девушка с басом наперевес и сделала знак. В следующую секунду стены кабачка сотрясла двойная басовая атака на моск, сопровождаемая зверскими ударными. На фоне этого великолепия Биренковен и Линдроос устроили гитарную дуэль, причём если второй выпендривался соляками собственного сочинения, то первый - вариациями на темы Анисимова, Селютина, Захарова, Iron Maiden и Kittie Dammer. На мгновение всё смолкло, и тогда вступил на рояле Сутиль, исполнив "Алкогольное танго" с альбома БВЖ "Drink"; по завершении же оного достал бутыль и стакан, налил и поднёс Петри. Тот понюхал и возмутился:
- Ты, твою налево абзабор, что мне даёшь? Это ж керосин!
- Керосин, - заулыбался Копосов.
- Хватит издеваться, - сказал Хаккинен и захлопнул Чумадан.
- Не умеешь петь - не пей, - Сутиль вылил содержимое бутыли в рояль и поджёг. Половина посетителей кабачка с ужасом разбежалась.
Всё время, пока горел рояль, техники спешно собирали оборудование. Барабанщик в чёрном разобрал установку и куда-то исчез. Петри подошёл к микрофону, чтобы извиниться перед народом за происходящую фигню, но микрофона не оказалось.
От сгоревшего рояля осталась кучка ржавых гвоздей, которыми оный был заколочен при жизни, и моток струн, незамедлительно скоммунизженный Сутилем - скоро Выхухолокойст, а Дженсону Баттону нечем душить выхухолей, ибо всё забрал Баррикелло.

"Ноги моей здесь больше не будет", - подумал Петри, сидя на крыше с бутылкой местного самогона. А Мика Хаккинен сидел рядом и думал, как же все легко отделались, вызвав из Чумадана всего одного персонажа. Но о том, кто такой Нейр из рода Помпилид, как-нибудь в другой раз, а пока... пока Верховнайа Рельсина отходит от концерта Ensiferum и пишет всю эту фигню.