Вчера не спалось. Вернее спала, но потом собака заворошилась и я проснулась. Из приоткрытой двери мне виден коридор с огромными окнами. В эти окна часто светит луна. И прошлой ночью ее лучи падали на пол и я смотрела на них и не могла уснуть. Когда мне не спиться. Я вспоминаю детство. И вчера я вспомнила моих соседей по подъезду.
На втором этаже нашего двухэтажного домика на краю большеземельской тундры было три квартиры. Я помню жителей всех трех квартир или слухи о них, но начну с той, которая находилась посередине. Там была двухкомнатная квартира, но жила там одинокая женщина. Рима. Имя, которое встретишь не часто. Это была первая Рима в моей жизни. Она была высокой и худой. Волосы такие черные, что думается мне теперь, что она подкрашивала их басмой. Рима, как и все жители это лестничной площадки, прошла ГУЛАГ. После этой школы жизни почти все женщины не могли иметь детей. Рима не была исключением. Была ли она замужем, был ли у нее друг. Я не знаю. Она жила очень замкнуто. К ней никто не ходил, она ни к кому, даже по-соседски, не забегала. Всегда прямая, как жердь, проскогрудая, с некрасивым очень бледным лицом, на котором яркими пятнами выделялись черные круглые глаза и маленький рот, обрисованный кровавой помадой. Никогда Рима не улыбалась. Жизнь ее была тайной. За что она сидела никто не знал. Собственно им запрещали рассказывать за что. Но о некоторых ходили сплетни, особенно это касалось тех, кто работал в полиции при фашистах. Остальные старались не говорить и не вспоминать. Вот так и Рима. Она ходила мимо нас, но со многими даже не здоровалась. Мне было лет 5, не больше, но я очень ярко помню ее. И еще у нее была шуба. Черный каракуль. Это была дорогая дамская элегантная шуба. Откуда она ее взяла?
И вот однажды, я торчала на крыльце и помирала от скуки, потому что никто из моих подружек не выходил погулять, мимо проходла Рима. Она уже прошла мимо меня, но вдруг обернулась и просто сказала:
- Хочешь ко мне в гости?
В гости мне ходить не разрешалось. И от этого всегда очень хотелось. Тем более, что приглашала Рима в каракулевой шубе. И я рискнула. Мы поднялись наверх и Рима впустила меня в дом. В те времена народ жил бедно и в домах почти ничего не было. Другие жили с ощущением временного жилья и потому старались не обрастить лишним. А у Римы был дом. Основательный. Посреди большой комнаты стоял стол. Над ним висел оранжевый шелковый абажур с кистями. Он так мне понравился! Мне всегда нравились такие абажуры, но мама говорила, что это старомодно и никогда в нашем доме такого не было.
Стол покрывала белая кружевная скатерть. А справа стоял сервант и в нем было много фарфоровых фигурок. У нас тоже они были когда-то, но мама потом все выбросила, сославшись опять на то, что это не модно. У меня всегда была слабость к этим безделушкам из фарфора и я сразу прилипла к серванту.
- Хочешь посмотреть?
Я только кивнула, потому что от счастья у меня перехватило горло и я не могла издать ни звука. Я до сих пор не понимаю, как Рима не пожалела выставить для меня на стол все это хрупкое богатство. Я была маленькой девочкой и очень просто могла разбить любую фигурку, но они все выстроились в ряд передо мной на столе.
-Давай пить чай с вареньем?
Я была согласна на все, только бы меня оставили наедине с этими красивыми балеринами, которые я сразу придвинула к себе. Собачки и котики меня совершенно не интересовали.
Одна балерина сидела на одной ноге, вытянув вперед другую и наклонившись над вытянутой ногой. Ее руки были выброшены вперед. Я знала. Это был балет Сен-Санса «Умирающий лебедь». Я сто раз смотрела этот номер и знала наизщусть каждое движение. А теперь этот лебедь застыл и я могла коснуться его. Пачка была очень пышная и края окрашены серебром, как и пуанты. Я проводила пальцем по изгибу ее тела и моему восторгу не было предела. Тонкая талия, нежные, хрупкие руки. Элегантный изгиб шеи. Буду ли я такой? Ах, как хочется!
Другая балерина застыла стоя. Поза была проста и понять из какого балета она я не могла, но я поворачивала ее вокруг оси, медленно рассматривая ее точеную фигурку и была так счастлива в тот момент.
Потом мы пили чай. После час Рима показала мне пластиковые украшения на шею и клыпсы. Они были в виде перышек и украшены камушками. Для меня это было настоящее сокровище! Рима надела все то на меня и я боялась вздохнуть.
-Тебе нравиться?
Я не смела даже ответить.
-Тогда возьми себе.
Но я очень хорошо помнила, что принимать просто так подарки не полагается. Это дурной тон. Я горячо поблагодарила, но отказалась, сославшись на строгость родителей.
Потом Рима сама отвела меня домой, чтобы мне не попало. Однако, мне все равно попало и строго запретили ходить к ней.
Сейчас я дмаю, что Риме было очень одиноко. И ей очень хотелось ребенка. Поэтому я и оказалась в гостях. И до сих пор я хочу иметь шелковый абажюр, фарфоровых балеринок и пластмассовое колье, хотя это и дурной тон.

Другой соседкой была женщина из Прибалтики. Ее квартира была слева от Риминой. Она была очень хороша собой. Очень похожа на Вию Артмане.  У нее была дочь – Ирочка. Очаровательное дитя, на год-два младше меня. (дописываю 29.12.2011 я нашла Ирочку. Она замужем, живет в нашем северном городе и у нее дочь.
В третьей квартире жили друзья моих родителей. Я уже писала о них в дневнике. Это он подарил мне бумажную розу и я решила, что он влюблен в меня. Он был красавец грузин. Получил срок будучи студентом университета. Рассказал глупый анекдот и получил 25 лет без права переписки и всех родных заставили отречься от него. Жена его – Вера, наоборот была очень маленькой и кругленькой. Они встретились в лагере. После освобождения ни ему, ни ей, как и другим лагерникам, ехать было некуда Семьи забыли о них и не хотели знать их. Они поженились и остались жить там, где сидели столько лет. Верочка тоже не могла иметь детей. Женщины простужались и надрывались в ГУЛАГе. Они мечтали о ребенке. Потом все таки взяли маленького грузинского мальчика из детдома из Тбилиси.
Потом они перехали и сосед наш стал большим начальником и он придумал создать музей, где собираливсе, что связано с теми, кто пережил ГУЛАГ... ДОписываю опять 29.12.2011. Я нашла этого мальчика!  Приемные родители умерли. Мальчик уэе взрослый мужчина. Инженер. Живет один. Очень интересный собеседник.

Вот такие мысли ночью бродили в моей голове, а утром я прочитала, что сегодня день памяти жертв политических репрессий. Вот как удивительно все переплетается...