Я не верил, что я мёртв,
Я слышал брань и плач…
Помнишь, в детстве, ты спускался в тишину подземных залов? Тебя манила черная пустота туннеля, тебе было страшно смотреть сквозь ступени эскалатора. Ты с детским любопытством смотрел в кабину машиниста. Каждый раз, видя свет в тоннеле от приближающегося состава, ты ожидал увидеть что-то страшное и непонятное. Ты с упоением слушал рассказы одноклассников про странные вагоны без окон, выходящие на безлюдные станции рано утром или поздно вечером… Ты боялся зайти в пустой вагон, только что вышедших из темноты. Ты подолгу всматривался в черную пустоту за светофором. Ты не раз слышал рассказы дворовых мальчишек про Чёрного Машиниста. И каждый раз, убегая со двора на свою вечно пустую конечную станцию, ты с нетерпением ждал, когда и тебе покажется страшный Чёрный Вагон из тоннеля…
Так было и в этот раз. Хотя много лет прошло с тех пор, как ты перестал верить школьным сплетням про чертей в заброшенных тоннелях, но тебя до сих пор манила тишина подземных дворцов. Ты сидел снова на своей скамейке в конце станции. Много мыслей в твоей в голове возникало, когда ты так упоенно смотрел в пустоту, которая начинается за лестницей у путей. Так было день, два назад. Так было месяц и год назад. Тебе казалось, что так было всегда. Ты сидел и смотрел на водяные подтеки на стене туннеля. Но на этот раз твои мысли не пробегали одна за другой. Тебя беспокоило только одно. Словно одна и та же реклама, которую каждый вечер показывают по телевизору, тебя доставала всего одна лишь мысль: «Почему, - думал ты, - почему она ушла от меня? Почему ей интересно болтать с этим вечножующим созданием о глупости окружающего мира? Почему она, единственная, кто мог так же долго и тихо смотреть в пустоту, думать о прошлом и будущем, решила бросить это подземное царство вместе с его вечным стражем?..»
Ты смотрел на бесконечное переплетение кабелей на стене. Но эта вечная путаница не успокаивала тебя так, как прежде. Бесконечность уходящей полоски рельс тебе теперь не казалось символом вечной жизни. Ты хотел ответа, решения, хотел видеть свет в конце своей, как казалось теперь, никому не нужной жизни. Ты сидел и молча думал, тебе было уже все равно – что будет дальше. Вдруг тебя разбудил далекий гудок состава, шедшего где-то там в пустоте. Ты встал и шагнул туда, вниз, в бесконечность, навстречу свету приближающегося шестиглазого монстра…
Кажется, прошла вечность, прежде чем ты открыл глаза. Тебя испугал мерный стук колес на стыках рельс и легкое поскрежетывание токоснимателя о контактный рельс. Ты сидел в кабине состава на месте помощника машиниста. А рядом с тобой…. был Он. В черной кепке штурмовиков СС, которые ты видел в старых фильмах, в черной форме с серебряными черепушками на погонах, вместо звезд. Было темно, лишь еле различимая подсветка скоростемера и манометров приятно успокаивала глаз. В три больших окна кабины было видно старый двупутный тоннель. Ты повернул голову в сторону зеркала, и увидел, что ты едешь в старом четырехвагонном немецком составе черного цвета. Ты знал, что такие поезда после войны пришли с запада.
Наконец, твой спутник оторвал свои глаза от стрелок приборов и повернулся к тебе. И стал тихо говорить на ставшем внезапно таким понятным немецком:
- Ты ждал меня давно. Ты знал, что те, кто меня видят, уже не возвращаются наверх. Но ты все равно меня ждал. Тебе наскучил свет солнечного света, ты не хотел видеть ни бесконечность лесов, ни переплетения каменной тайги города. Но ты поспешил уйти в черную бесконечность подземелий. Ты думал, что тишина подземелий – это и есть то вечное спокойствие, ты хотел найти здесь вечность. Ты думал, что найдешь свой бесконечный путь, по которому ты будешь идти вечно, и ничто тебя не остановит. Ты хотел стать отшельником, уйти вниз от этой суеты города, и от этой быстроты рек и ветров. Но тебя манила лишь вечная пустота тоннеля, а не свет подземных дворцов.
Но ты не знал, что тишина подземелий – это не то, что ты привык ждать. Здесь нет вечности. Здесь – лишь отображение той жизни, что происходит там, наверху. И я покажу тебе её.
Твой черный спутник медленно перевел рычаг на «ход 1» и состав стал постепенно разгоняться, а затем медленно вышел на слабоосвещенную станцию и затормозил. Взглянув в зеркало, ты увидел его ставшие желтыми бока, и множество людей, стоящих в нетерпеливом ожидании на платформе двухэтажной станции. Поезд с шипением открыл свои двери, и Машинист продолжил свою речь:
- Посмотри внимательно на платформу. Вот в вагон зашли две девушки. Одна из них будет ездить в метро почти всю жизнь. Станет архитектором, благодаря ей ввысь вознесутся сотни зданий, в которых будут работать сотни и тысячи людей. Многие и многие в комнатах, которые она еще не придумала, будут рождаться светлые идеи. Другая вернется завтра в своё южное село. Пройдет всего несколько лет и её угонят на запад те, что пришли разбойничать на вашу землю. Уйдет она вместо своей сестры, у которой был маленький сын. И спустя десятки лет её будут помнить. Ты видишь паренька с карандашом и листком бумаги. Пройдет всего два года, и он уйдет под стволами винтовок в северный край, откуда ему будет уже не суждено вернуться. Но пройдут года и его рисунки украсят сотни книг. И сотни людей будут смотреть с любопытством на странного помощника, выглядывающего из кабины поезда подземки.
Вот мы снова в тоннеле, но близок уже свет новой станции. Здесь в поезд никто не заходит – эти люди спустились сюда, не затем, чтобы ехать. Там, наверху, рассекая своими черными крыльями, адские машины несут разрушение и страх на город. Видишь парня в форме там, на лестнице. Пройдет лишь несколько минут, и его завалит осколками шпиля вестибюля станции, когда он будет подталкивать к платформе женщину с ребенком. Вестибюль останется стоять на долгие года, но никогда на него вновь не поставят тот величественный шпиль.
Сейчас уже темно, и мы можем спокойно выйти из тоннеля туда, наверх, к следующей станции. Видишь, там, по переходу над наземными платформами, бежит девушка и парень. Они приехали всего лишь вчера в город с восточного конца страны. Парень станет знаменит, он будет известным актером. Но, как и ты, будет спускаться по вечерам в подземный город и, смотря на проходящие поезда, будет вспоминать эту девушку, с которой они даже не успели попрощаться, когда виделись в последний раз. Их тогда просто рассекла толпа на привокзальной станции.
Вот мы выходим на перрон настоящего подземного дворца. С освещенных витражей на нас смотрят пианисты, художники, рабочие. Видишь мальчика, который с интересом водит рукой по позолоте бордюра пилона? Пройдет двадцать лет, и его музыку будут слушать люди в десятках, сотнях, тысячах километров отсюда. Но вернуться на родину он сможет лишь к старости, и, спускаясь на эскалаторе в уже отреставрированную и сверкающую огнями станцию, он будет вспоминать, как заходит в наш сине-зеленый вагон.
А эта, невзрачная на взгляд станция, будет помнить, как в ее сводах стояли многие ученые и рабочие, художники, музыканты, простые служащие и знаменитости. Запомнит она, как в её серых кирпичных стенах будут браниться с дежурной два паренька с фотоаппаратами…
Видишь эти железные стены без облицовки? Это тоже станция. Пройдет немного времени, и рабочие смогут, наконец, построить выход с неё. И среди бедности оформления своих соседок она засверкает яркими красками. Через нее будут ходить каждый день десятки и сотни людей. Сын того работяги, который сейчас привез на стоящем на соседнем пути мотовозе мрамор и алюминий для стен, будет здесь ждать свою знакомую.
Посмотри на этот огромный свод станции, украшенный фресками. Пройдет немного лет, и этой девушке, стоящей у нашего сине-белого состава, станет очень туго. Она будет несколько лет торговать в этих сводах дешевой газетой. Но однажды она решит круто изменить свою жизнь, и добьётся большого успеха. И лишь спускаясь по утрам в метро, будет вспоминать жесткое сиденье нашего семивагонного поезда, впервые увозящего пассажиров по новому тоннелю.
Взгляни теперь в большое лобовое стекло нашего серебристого поезда, въезжающего на эту светлую двухъярусную станцию. Мы здесь не будем останавливаться. Наш поезд пойдет на линию, первые пассажиры на которой появятся лишь завтра. Мы пройдем через соединительный тоннель и выйдем на новую надземную станцию.
Ты хочешь спросить, зачем я тебе все это показал? Я хочу, чтобы ты понял, что тоннель – это всего лишь соединение. Он должен быть темным и страшным. Но он ведёт к станции, светлой и полной людей. Когда ты в следующий раз спустишься вниз, остановись посреди освещенного зала. Посмотри на лица людей, спешащих по своим делам. Подумай о том, что они сделают в будущем. И помоги им. Поднимись наверх, помоги молодой паре найти нужную улицу, Вытолкни хулигана из заполненного автобуса, поднимись на последний этаж высотки и запомни, а лучше, нарисуй этот город таким, чтобы его знали и твои дети, и твои внуки. Придумай проект новой магистрали или нового театра. Напиши свой рассказ, повествующий о твоем пути в этой жизни. Главное, не стой в стороне. Иди вперед.
Впереди замаячил сначала неясный, а потом ослепительный свет. Что-то щелкнуло у тебя в голове, и ты увидел обычного машиниста над тобой. Ты лежал на своей любимой скамейке. Машинист состава, вышедшего частично на станцию, пренебрежительно посмотрел на тебя и буркнул: «Еще один летчик», и пошел к себе в кабину. А ты вскочил и быстро побежал по своему короткому эскалатору туда, наверх, к свету…
Когда ты едешь утром в час-пик, и вагон внезапно останавливается в тоннеле – прислушайся, и ты услышишь еле заметный шум идущего где-то рядом состава. Это Чёрный машинист ведет свои старые вагоны сквозь пустоту подземелий. Лишь иногда он выходит на станции, поднимает с путей упавшего туда не нашедшего цели своей жизни человека. Он видит все, он помнит всех. И он знает, что главное в жизни – это не темнота перегонов, а свет станций, на которые мы едем. И не важно, доедем ли мы до них, или решим сойти раньше. Главное то, что мы должны ехать ради светлой цели, а не радоваться свежему воздуху пустынных тоннелей. И если твой поезд уходит с одной из светлых и красивых станций, то он придет на другую, не менее яркую и прекрасную.
Moay, February 18, 2008
