Без заголовка
Третий год подряд вокруг музыкального конкурса разгораются российско-украинские страсти, и каждый раз они вызваны новыми причинами. В прошлом году разговоры велись вокруг того, что представительницу Украины Ани Лорак готовил Филипп Киркоров. Они поутихли, лишь когда подопечная Короля эстрады уступила триумфатору «Евровидения-2008» Диме Билану. На сей раз в списках участников российского отборочного тура в последний момент появилась украинка Анастасия Приходько. Ее победа в борьбе за путевку на конкурс оказалась подобна землетрясению, породившему цунами пересудов.
Дескать, мало того что Настя — гражданка Украины, вопрос о ее участии был решен заранее благодаря стараниям Константина Меладзе (певица исполняет его песню) и гендиректора российского телеканала Константина Эрнста, семья которого, как говорят, дружна с Анастасией.
А началось все еще в 2007-м, когда Андрей Данилко в образе Верки Сердючки опередил российское женское трио «Серебро». Тогда дело было не только в соперничестве. Шумиха развернулась вокруг образа Сердючки и текста песни. Даже на родине эпатажную «дамочку» поддерживали далеко не все. В России же негодовали еще больше: мол, украшение на голове Верки ассоциируется с кремлевскими звезда! а в словах «Лаша Тумбай» слышится « ша, гудбай». Данилко не раз приходил объяснять, что ничего подобного он имел в виду.
«БОЛЕЕ ЧЕМ СТРАННЫЙ КОНКУРC!
— Андрей, как прокомментируете факт, что украинка Настя Приходько будет представлять Россию на «Евровинии-2009»? И какие у вас прогнозы
— Если честно, имя Насти Приходько я впервые услышал именно в связи с этими разборками. Раньше не слышал ни одной ее песни и даже не знал, как эта самая Настя выглядит. Сегодня я лишь в курсе, что конфликт действительно имеет место, но большей информацией не владею. Вообще, конкурс более чем странный. Какая там в этот раз «химия» замутится, известно одному лишь Богу. Уверен: то, что было востребовано и интересно в прошлом году, в этом воспримется как полный отстой. Поэтому, когда меня спрашивают про прогнозы, отвечаю: «Я не Ванга, поэтому ничего не предсказываю». Я по этому поводу беседовал и с Ани Лорак, и со Светой Лободой (участницей «Евровидения-2009» от Украины.) и советовал девочкам лишь одно: нельзя думать о том, какое ты займешь место. Главное — хорошо выступить, а это и значит отлично о себе заявить.
— Слышала, вы собираетесь в Москву, чтобы поддержать Светлану Лободу?
— В прессе действительно пишут, что я еду Свету поддерживать, но это не совсем так. Ну чем я конкретно могу ей помочь? Светлана — самодостаточный человек и сама прекрасно знает, что и как ей делать. Я могу разве что поделиться с ней собственным опытом, касающимся внутренних проблем «Евровидения», как лучше их раз-рулить. Главное, объясняю я ей, подготовить хороший номер, чтобы не запятнать лицо страны. Ну а если всерьез зацикливаться на призовых местах и в результате ничего не получить и пролететь — для человека это может вылиться в серьезную трагедию.
— А вам «Евровидение» в кошмарных снах не снится?
— Да нет. Вспоминаю конкурс исключительно в свете того, что это ранее невиданная мною атмосфера. Конечно, шумиху, которую мы произвели, повторить невозможно. И это были отнюдь не за уши притянутые скандалы. Все случилось реально, наяву. Несмотря ни на что, «Лаша Тумбай» в европейских хит-парадах заняла высокие места, а во Франции вышла наша пластинка. Лично мне «Евровидение» не то что вправило — стопроцентно поменяло мозги! Сейчас смотрю наши старые записи, которые непонятно по каким причинам бесконечно крутит украинское телевидение, и думаю: «Боже, какой ужас! Как я мог скакать в этой шубе? Откуда взялась эта ужасная роза на башке?» То есть я сделал глобальную переоценку былым ценностям и сейчас стремлюсь выйти на качественно иной уровень. Сегодня мы старые номера практически не показываем, находимся в поиске. — Представьте ситуацию: вам звонят с предложением: «Андрей Михалыч, а не желаете еще разок выступить на "Евровидении"?
— Думаю, дал бы добро. Правда, не сейчас. Пока я себя там не вижу. Хотя реально представляю, что мое участие во второй раз вполне возможно, но при одном жестком, конкретном условии: если я сам буду доволен и уверен в собственном материале.
«ЕСЛИ НЕ ВЫВОДИТЬ МЕНЯ ИЗ СЕБЯ, Я ДОБРЫЙ»
— Судя по всему, Данилко — строгий руководитель, и его 16 сотрудникам это хорошо известно?
— Я могу простить все что угодно: загулы, запои. Даже за то, что человек меня прилюдно оскорбил, сплетни распустил, долго зла держать не умею. Я ведь тоже могу спьяну кучу глупостей наговорить, а потом за голову схватиться. Главное, чтобы человек понял ошибку и сам в ней признался.
— Добрый вы, Андрюша.
— Если меня из себя не выводить, я очень хороший. А людям подобные стрессы порой необходимы. Я уволил одного человека, с которым проработал много лет. Он захворал звездной болезнью, помноженной на алкоголь. К тому же «доброжелатели»-собутыльники ему, обычному мальчику из подтанцовки, нашептывали: «Ты достоин сцены Большого театра! Да кто такой этот Данилко?» Я его выгнал, потом пожалел и взял назад. А он признался: «Михалыч, у меня тогда крышу снесло, думал: «Если именно я, а не ты, не выйду на сцену, то выступление не состоится». Но нам все равно пришлось расстаться навсегда, потому что из-за пьянства парень начал всерьез деградировать.
— Вы ведь расстались еще и со своей Гелей — актрисой Радмилой Щеголевой, с которой вели передачу «СВ-шоу». Из-за чего это произошло?
— По отношению к Раде я давно остыл, но тот ее поступок иначе как предательством не назову. Перед сложнейшим концертом она просто взяла и уехала из Сочи, никого не предупредив. Понимаю, плохо себя чувствовала, был всего один авиарейс. Но везде же есть врачи, могут оказать помощь. Главное — позвони, объясни. Ни слова. А это Кавказ, малоли что может случиться — похитили, попала в аварию. Нас тогда здорово переколотило. Рады нет, а на ее Геле завязано много номеров. На следующий день — выступление в Адлере. Я вышел один, все переделывал на ходу. Из зала кричат: «Где Геля?» Надо что-то отвечать. Это был страшно халтурный концерт. Дочитал номер, объявил антракт и еле дошел до кулис. Жара жуткая, грим отслаивается, пот ручьем. Сорок минут простоял под душем, не мог прийти в себя — сильно подскочило давление. Что тут скажешь? В любом случае у нас с Радой хорошего было больше, чем плохого. Я желаю ей успехов.
— После Гели у Сердючки появилась другая напарница — Мама в лице Инны Белоконь. Быстро нашлась замена?
— Роль Мамы Инна примерила задолго до ухода Гели. У нас был номер «Кладбищенско-свадебные попрошайки», который народ очень полюбил. Вот я и подумал: «Почему бы эту тему не поэксплуатировать еще?» Начали пробовать, экспериментировать, и пошло-поехало. Но это не означает, что я искал замену. Наоборот, не хотел больше связываться с партнером, который опять подставит.
— Кажется, с Инной вы знакомы чуть не с младенчества?
— Мы вместе учились в ПТУ на торговых работников. Увидев Инну впервые, я и представить себе не мог, что мы будем дружить, она показалась мне слишком резкой. Но потом негатив сменился на позитив. Инна — единственный человек, который остался из первого театра миниатюр «Компот». Это было еще в Полтаве. Сегодня мы как родственники. У Инны своя семья, дочке 12 лет.
— Неужели все эти годы между вами сохраняются гладкие отношения?
— Нет, конечно. Случаются и скандалы. Недавно мы сильно поссорились, причем неправа была Инна. Я ее даже уволил. Три дня мы не общались. Потом она позвонила мне, но с чужого телефона, чтобы я ее номер не вычислил. И таким противненьким, тоненьким голосочком: «Здравствуйте! Это бюро по трудоустройству?» Мы поржали и помирились. У нас такие отношения, что разбежаться навсегда нереально.
САНИТАРЫ ЛЕСА
— Над чем сейчас трудитесь?
— 13 мая у нас клубный концерт в Москве. А вообще намечается большой гастрольный тур, скоро едем в Германию. Конечно, прозвучат известные номера, но в первую очередь будет новый материал. Меня часто спрашивают: «Почему вы не показываете свои старые театральные миниатюры?» Объясняю: «Показываем, но только не на концертах». В тираж выходить неохота. Я, к примеру, некоторые монологи других артистов знаю наизусть. Понимаю: они — заложники ситуации, невозможно отследить, сколько раз тебя покажут в эфире. Когда была организована травля нашего коллектива, мне поведали, что нас вырезали из всех «Огоньков», даже из тех, где мы присутствовали в качестве зрителей и просто аплодировали. Но я, наоборот, радовался: «Слава Богу!»Люди, которые решили сделать нам плохо, выступили в роли санитаров леса — своими руками убрали из эфира отжившее старье. Наш жанр обязан ежедневно развиваться. Новое время требует новых ритмов, незаурядного юмора. На месте нам топтаться нельзя.
