Отель Ритц

Где Ритц – там я», – любил пов­торять будущий английский король Эдуард VII. При этом Сезар Ритц едва ли был подходя­щей компанией для принца Уэль­ского. Сезар родился в 1850 году в швейцарском кантоне Вале и был самым младшим из три­надцати детей в семье пасту­ха. В детстве Сезар пас на горах коз, в юности, уехав от родите­лей в Бриге, был рабочим на кух­не, посыльным, в Париже стал официантом, в восемнадцать дослужился до метрдотеля знаменитого рестора­на «Ше Вуазэн», где вплоть до Франко-прусской войны 1870 года собиралась знать всей Европы. Именитым особам настолько нравился предуп­редительный молодой человек, любящий повто­рять на всех языках – хотя и с сильным немецким акцентом – ставшую ныне знаменитой фразу «клиент всегда прав», что когда Ритц менял мес­то работы, бомонд перемещался за ним в новый ресторан и даже в другие города.

Так. например, французский ресторан «Труа Фрер» в Вене, где в 1873 году работал Ритц, соперничал по количеству именитых гостей с Ротондой в парке Пратер. где в тот год проходила Всемирная выстав­ка. Завсегдатаем «Труа фрер» был и принц Уэльский, который го­ворил о молодом швейцарце, что у того удивительное чутье в угады­вании желаний гостей и умение эти желания воплощать. – а они бы­вали весьма причудливыми.

В отличие от чопорной королевы Виктории, которую, по слухам, сму­щал даже вид неприкрытых ножек стола, принц, говорят, был очень жизнерадостным – любил поесть, выпить, лю­бил женщин. И Сезар Ритц. ставший вскоре, как тогда говорили, конфидентом, то есть доверен­ным лицом принца, воплощал все эти жизнера­достные желания в реальность. «Видеть все и за­крывать глаза на все. слышать все и забывать ус­лышанное, знать больше других и помалкивать об этом», – свою заповедь идеального отельера Ритц сформулировал именно в те годы.

Интерес был взаимным. Ритц сопровождал принца в поездках, следя за тем, чтобы тот ни в чем не отказывал себе в путешествиях, наследник престола знакомил Ритца с сильными мира сего. Знакомства конвертировались в бизнес: Ритц стал управляю­щим нескольких крупных гости­ниц в Ницце, Локарно, Сан-Ремо и Лондоне, а также владельцем небольшого отеля «Конверзацьон» в Баден-Бадене. И хотя в чис­ло его постоянных гостей входи­ли германский император, князья и генералы, это была все-таки про­винциальная гостиница. Ритц мечтал о собственном отеле в Париже. Помог «друг Берти» – так называл Ритц принца Уэльского. Принц нашел швейцар­цу кредиторов, которые ссудили денег на покуп­ку особняка в самом центре Париже.

Сезару Ритцу было 46 лет, когда он в 1896 году купил на Вандомской площади роскошный дом, принадлежавший когда-то герцогу де Грамону. С помощью архитектора Шарля Мевса и при очень активном участии своей молодой жены Марии-Луизы Бек он превратил один из семи самых знаменитых парижских особняков в гос­тиницу, которая по сей день входит в список са­мых престижных отелей мира.

Отелю было дано название «Ритц» – Сезар Ритц гордился своим творением. Он про­думал в нем все до мелочей. Абажуры ламп на ночных столиках – до сих пор в отелях было заведено использовать не­прикрытые электрические лампы – были нежно-абрикосового цвета, который в са­мом лестном свете представ­лял лицо любой женщины. Стены были белыми – чтобы удобнее было проверять, хо­рошо ли протерла пыль гор­ничная. Каждый номер был оснащен отдельной роскош­ной ванной. Ритц обращал особое внимание на простор­ные ванны, после того как с его покровителем принцем Уэльским в молодые годы случи­лась одна досадная история: как-то принимая общую ванну с од­ной актрисой, он, из-за весьма значительных объемов своего тела, застрял в узкой гостиничной ванне и вынужден был поз­вать на помощь обслуживающий персонал, который вытаскивал его оттуда. В Ритце с гостями не должно было такого случиться. На должность шеф-повара Ритц пригласил своего давнего сорат­ника Огюста Эскофье, которого кайзер Вильгельм II однажды принародно провозгласил «императором поваров». Благодаря Эскофье в «Ритце» впервые в мире гостям предложили меню «а ля карт».

Список приглашенных на торжества по по­воду открытия отеля 1 июня 1898 года мож­но изучать как справочник «Кто есть кто в вы­сшем свете». Первым гостем, зарегистрировавшимся в отеле, был Ага Хан. Вскоре этот аме­риканец, купивший себе дворянство, стал, как и Вандербильты, и Морганы, постоянным гос­тем отеля. Для своих роскошных праздников Ритц превращал холлы отеля в фантастические «лужайки для игр» в декорациях то тропическо­го, то заснеженного леса. Он требовал от своих гостей, чтобы к ужину они выходили в вечерних нарядах, что со времен провозглашения Третьей республики во Франции не отваживался делать никто. Ритц и своему внешне­му виду придавал большое значе­ние. У него было больше трехсот костюмов, и он переодевался по три-четыре раза в день. Он зака­зывал портным рубашки с ман­жетами чуть длиннее обычных, чтобы прикрыть кисти рук, кото­рые всегда казались ему слишком крестьянскими.

  Всего четыре года – с 1898-го по 1902-й – Сезару Ритцу было суждено наслаждаться своим триумфом «короля гос­тиниц и хозяина гостиницы для королей». Сначала едва заметно начал меняться его нрав. Он, всегда умевший найти правильный тон в обхождении со своими клиентами, все чаще стал совершать промахи, громко ругаться и свысока отзываться о сво­их посетителях. Когда в 1902 году торжество по поводу коронации Эдуарда было перенесе­но из-за приступа аппендицита, случившего­ся у начинающего монарха, у Ритца. руково­дившего подготовкой приема, случился удар, от которого он так и не оправился.

В течение нескольких лет он еще помогал своей жене – она открыла отели «Ритц» в Нью-Йорке и Мадриде, но в конце концов супружеская пара продала право использовать свое имя акционерно­му обществу. В 1912 году Сезара Ритца поместили в одну из швейцарских клиник, где он прожил шесть лет в полной апатии до самой своей смер­ти. Официально было объяв­лено, что он умер от атероск­лероза, но биографы предпо­лагают, что Ритц умер от си­филиса, подцепленного им еще в богатой сексуальными похождениями юности, когда он работал гостиничным по­сыльным в Париже.

Ритц так и не успел в полной мере насладиться заслужен­ной славой, хотя еще при жизни его имя стало во всем мире сино­нимом роскоши, элегантности и благополучия. Слово ritzy вош­ло в английский язык в качест­ве прилагательного, означающе­го исключительную элегантность и аристократизм. В этом ключе и развивался парижский «Ритц» после смерти основателя. Его вдо­ва, которая была моложе Сезара на 17 лет, из-за большого наплыва посетителей расширила площадь отеля, присоединив соседний дом на Вандомской площади, и построила дополнительное здание на улице Камбон, соединив его с отелем торговой галереей, в витринах которой и по сей день демонстрируются товары парижских люксовых производителей.

Отель Ритц

Накануне Первой мировой войны, когда отель на время превратился в лазарет, молодой фран­цузский писатель Марсель Пруст, упросив дирек­тора «Ритца» Оливье Дабеската, превратил холл отеля в пункт наблюдения за знатными гостями, многих из которых он затем описал в своем рома­не «В поисках утраченного времени».

В тот самый год, когда Пруст в день своей смерти, в ноябре 1922 года, заказал в «Ритце» последнюю кружку пива, в отеле появился дру­гой литератор, имя которого и по сей день ок­ружают легенды, связанные с отелем «Ритц», – Эрнест Хемингуэй.

Молодого корреспондента Toronto Star Weekly пригласил в бар отеля его новый друг, писатель Скотт Фицджеральд. В баре действовало пра­вило: «Только для мужчин». Хемингуэй был в та­ком восторге, что с тех пор раз в неделю напи­вался в «Ритце». Чаще не позволяли скромные гонорары. Только успех вышедшего в 1926 году его романа «Фиеста» позволил ему стать посто­янным гостем у барной стойки в «Ритце».

Дамы получили право заказывать в баре «Ритца» свой «Драй мартини» только в 1935 году. Но такой женщине, как Габриэль Шанель, это­го было недостаточно: она переехала в отель со всем своим скарбом и осталась там жить -правда, с большим перерывом – до самой своей смерти в 1971 году. Хотя собственная квартира Коко Шанель располагалась на другой стороне Вандомской площади, прямо над ее модным ате­лье. В своем роскошном сьюте в «Ритце» Шанель устраивала приемы, на которых бывал не толь­ко «весь Париж», но и «весь Нью-Йорк», в том чис­ле и уроженец Тобольска, американский компо­зитор Ирвинг Берлин, автор знаменитой песни God Bless America и не менее знаменитого мю­зикла Puttin on the Ritz.

Puttun on the Ritz -это значит «нарядиться». Блеск дорогих нарядов, в которых прогулива­лась избалованная жена Скотта Фиццжеральда Зельда или любившая останавливаться в «Рит­це» американская наследница миллионов Бар­бара Хаттон, вскоре затмил серый цвет унифор­мы солдат вермахта после того, как немцы вош­ли в Париж. Летом 1940 года «Ритц» превра­тился в резиденцию высших немецких чинов. Коко Шанель, которая некоторое время скры­валась на неоккупированной территории, скоро вернулась назад, хотя ей и пришлось по­менять свой сьют на две маленькие комнатки в здании на улице Камбон. В основном здании теперь имели право находиться только немцы.

Всьют. который на протяжении многих лет был зарезервирован за Барбарой Хаттон, въехал рейхсмаршал Герман Геринг, который любил пройтись по лестнице фойе, размахивая приобретенным у Картье инкрустированным драгоценными камнями маршальским жезлом. Но среди генералов, которые здесь жили, было несколько таких, которые поз­же, 20 июня 1944 года, органи­зовали неудавшееся покуше­ние на Гитлера.

Прекрасно говорившая по-не­мецки Мария-Луиза Ритц – она была родом из Эльзаса – безус­пешно старалась добиться того, чтобы персонал отеля с почтени­ем относился к непрошенным гос­тям. Большая часть работников отеля с приходом оккупантов уво­лилась. Те немногие, кто, вместе с директором отеля Клодом Озелло, остались, работали на фран­цузское Сопротивление. Предполо­жительно, именно заговорщики из «Ритца» выдали тайну 60-летней Коко Шанель -ее любовником долгое время был 47-летний не­мецкий атташе Понтер фон Динклаге.

Клод Озелло вновь поднял французский три колор над «Ритцем» в августе 1944 года, когда комендант Парижа генерал Дитрих фон Хольтиц подписал акт о капитуляции своего гарни­зона. Приказ Гитлера разбомбить Париж он не выполнил, и тем самым «Ритц» был спасен.

Впрочем, по легенде, «спасителем» отеля считается Эрнест Хемингуэй. В качестве во­енного корреспондента он действительно в день отступления немцев победоносно въехал на джипе на Вандомскую площадь. О том, что происходило потом, ходит больше анек­дотов, чем Хемингуэй написал романов. Одни утверждают, что писатель вместе с группой борцов Сопротивления, лихо размахивая ав­томатом, забрался на чердак «Ритца», но ни­чего, кроме сушившегося там на веревках бе­лья, не обнаружил. Другие говорят, что Хе­мингуэй спокойно вошел в отель и заказал себе и своим товарищам 50 порций марти­ни. Еще кто-то предполагает, что он штурмом взял винный погреб, захватил двух пленных и конфисковал весь коньяк. Наиболее прав­дивой кажется версия, которую рассказывает Люсьенн Элминжер. чей муж в то время рабо­тал в «Ритце»: «Он вообще ничего и никого не освобождал. Он выглядел как ста­рый ковбой, с огромным животом, свисающим над широким ремнем, на котором висел его кольт. И он прямиком направился в бар».

Точно известно, что Хемингу­эй поселился в «Ритце», где его навещала Марлен Дитрих. Другая кинозвезда, Ингрид Бер­гман, завела здесь роман с во­енным фотографом Робертом Капа. Сюда же вернулся гер­цог Виндзорский со своей же­ной, американкой Уоллис Симпсон, ради которой после не­продолжительного пребывания в роли короля Эдуарда VIII герцог отказался от титула и трона. Возвращались все именитые постояльцы, кто пере­жил войну. Странным выгляде­ло лишь отсутствие Коко Ша­нель. Из-за своего романа с не­мецким атташе она, в отличие от многих других коллабораци­онистов, не была в конце войны пострижена наголо и ее не гна­ли под свист и улюлюкание че­рез весь город. Из короткого за­ключения она была быстро осво­бождена после вмешательства ее друга, английского премьера Уинстона Чер­чилля. И на 10 лет уехала в Швейцарию. Толь ко в 1954 году она вернулась назад, заново от­крыла свое ателье на Вандомской площади и снова переехала в свой сьют в «Ритце».

К этому времени «Ритц» уже поч­ти перестал быть «Ритцем». Не­смотря на свое громкое имя отель все больше ощущал нехватку де­нег. Многие из верных постояль­цев «Ритца» не пережили войну, другие обеднели, иные попали за железный занавес. Новым бо­гачам из Америки, которые могли бы их заменить, отель не нравил­ся – со времен «великого Сезара» тут ничего не ремонтировалось. После смерти Марии-Луизы в 1961 году бизнес принял сын Сезара Шарль. Он открыл но­вый бар и еще сегодня существующий ресторан LEspadon («Рыба-меч»). В остальном он больше интересовался рыбалкой и игрушечными же­лезными дорогами.

Только спустя три года после смерти Шарля Ритца снова появилась надеж­да. Человек, который должен был спасти самый знамени­тый отель в мире, был тогда не слишком известен. Уроженец Египта Мохаммед аль-Файед в 1979 году купил у вдовы Шар­ля Ритца пришедший в упадок «Ритц» за 30 миллионов долла­ров и переманил из отеля-кон­курента George V немецкого ди­ректора Франка Кляйна. В те­чение 10 лет, пока шли стро­ительные работы. аль-Файед инвестировал еще 250 мил­лионов долларов, чтобы снаб­дить отель всеми мыслимы­ми современными удобствами. Бассейн размером 17 на 8 мет­ров, который в случае необхо­димости превращается в тан­цевальный зал, подземные фитнес-залы. салоны красо­ты и новые роскошные сьюты превратили отель в настоящий бриллиант среди самых благо­родных отелей Парижа.

Реконструкция была проведена очень бе­режно. Сьют Коко Шанель был отделан и об­ставлен по старым фотографиям и эскизам сегодняшнего дизайнера дома Шанель Карла Лагерфельда. Сегодня он считается са­мым популярным номером в отеле несмотря на цену 6 600 евро за ночь. Однако роскошнее всего об­ставлен сьют в 200 квад­ратных метров под назва­нием «Империал». Он снис­кал печальную славу – здесь 31 августа 1997 года прове­ли последнюю ночь принцес­са Уэльская Диана и ее воз­любленный Доди аль-Файед. Влюбленная пара скрыва­лась в «Ритце» от камер папарацци. Они хотели поу­жинать в L’Espadon, но пос­кольку у супружеской четы из Англии за соседним столиком оказались с собой ка­кие-то подозрительные паке­ты – позднее выяснилось, что в них была всего лишь пара блоков сигарет, – служба бе­зопасности посоветовала поужинать в отдельном номе­ре. Все, что произошло после того, как Диана и ее спутник покинули отель, известно до­подлинно. Лимузин, пресле­дуемый фотографами, на огромной скорости врезался в бетонный столб в туннеле Alma, а папарацци продолжа­ли фотографировать агонию влюбленных.

В официальной «биогра­фии» отеля «Ритц» эта трагедия не упоминается. Однако, гля­дя на последнюю видеосъем­ку, на которой кажущаяся спо­койной Диана заходит в кру­тящиеся двери отеля «Ритц». понимаешь, что там, за дверя­ми самого знаменитого отеля мира, как-то вече­ром закончилась еще одна глава в истории, ко­торая связала французский отель для королей и английский королевский дом, с тех пор как бо­лее ста лет назад принц Уэльский подружился с сыном швейцарского крестьянина.

 Источник