Раннее утро... 8 марта. Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться под куртку. Подняв воротник и втянув голову в плечи, я приближался к базару. Еще за неделю до этого решил: никаких роз, только весенние цветы... Праздник же весенний. Перед входом на рынок стояла огромная корзина с очень нежными желтыми цветами. Это была мимоза.
- Ты, сынок, подожди, она отошла ненадолго, сейчас вернется, - сказала тетка, торговавшая по соседству солеными огурцами. Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена.
Напротив меня стоял старик. Старый, штопаный-перештопаный плащ. Но он был чистым. Брюки такие же старые, но до безумия отутюженные. Ботинки начищены до зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один из них был перевязан проволокой. Наверное, подошва просто отвалилась. Из-под плаща виднелась старая, почти ветхая рубашка, но тоже чистая и отутюженная. Лицо его было обычным лицом старого человека, вот только во взгляде - непреклонное и гордое. Деда трясло от холода, руки посинели...
Но он стоял на ветру и ждал. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш - он просто старый, измученный бедностью и возрастом человек. И еще я просто почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения.
К корзине подошла продавщица. Дед робким шагом двинулся к ней, я остался чуть позади.
- Хозяюшка... милая, а сколько стоит веточка мимозы? - застывшими от холода губами спросил дед.
- Так, а ну вали отсюда, алкаш! Попрошайничать надумал? Давай вали, а то... - прорычала цветочница.
- Хозяюшка, я не алкаш, я вообще не пью, мне бы одну веточку... Сколько она стоит?- тихо переспросил дед.
Я увидел, что в глазах у него стоят слезы...
- Ладно. Для тебя, алкаш, пятерка ветка,- с ехидной ухмылкой сказала продавщица.
Дед вытащил дрожащую руку из кармана. На ладони лежало три бумажки по гривне.
- Хозяюшка, у меня три гривны, может, найдешь для меня веточку? - еще тише спросил дед.
Я видел его глаза. До сих пор я никогда не встречал столько тоски и боли в глазах мужчины.
- На три тебе найти, алкаш? Га-га-га, сейчас я тебе найду! - прогорланила продавщица. Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась...
- На, держи, беги к своей алкашке, дари! Га-га-га-га, - дико захохотала эта дура.
В синей от холода руке деда я увидел веточку мимозы. Она была сломана.
Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но та, не желая его слушать, складывалась пополам, и цветы смотрели в землю... На руку деда капнула слеза...
- Слышишь, ты что делаешь? - начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия.
Видимо, в моих глазах было что-то такое, что она побледнела и даже уменьшилась в росте.
- Дед, а ну подожди, - сказал я, взяв его за руку. - Ты, курица тупая, сколько стоит твое ведро? Отвечай быстро и внятно, чтобы я не напрягал слух,- еле слышно, но очень четко прошипел я.
- Наверное, 50 гривен, - промямлила продавщица.
Все это время дед непонимающе смотрел то на меня, то на нее. Я швырнул на землю купюру, вытащил цветы из корзины и протянул их старику.
- На, отец, иди поздравляй жену.
Слезы одна за другой покатились по морщинистым щекам. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал, прикрывая свою поломанную ветку.
- Хорошо, отец, пошли вместе, - сказал я и взял деда под руку.
По дороге я потянул его в гастроном, купил торт и бутылку красного вина.
- Отец, слушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня эти 50 гривен роли не сыграют. А тебе с поломанной веткой идти к жене негоже, сегодня же восьмое марта. Бери и иди к ней, поздравляй.
У деда снова, но уже не от холода задрожали губы. Больше я на это смотреть не мог, буквально силой втиснул ему в руки цветы, торт и вино, развернулся и, вытирая глаза, сделал шаг к выходу.
- Мы...мы...45 лет вместе... она заболела... я не мог ее оставить сегодня без подарка, - услышал я его тихий голос. - Спасибо тебе...
Я бежал, даже не понимая, куда. Слезы сами текли из моих глаз...