«Музеи перестали быть мертвыми, законсервированными пространствами. Они вписались в ритм и нравы сегодняшней жизни, давая не только радость общения с искусством, но и возможность получить вполне живые удовольствия, в том числе и хорошую еду. Главная хитрость состоит в статусе ресторана: принадлежит ли он музею или музей просто сдает в аренду площадь. От этого зависят часы работы и клиентура. Оформляя ресторан в Музее декоративного искусства (он расположен в здании Лувра), я завишу от экспозиции. Ресторан должен стать ее естественным продолжением, местом, где «переваривают» увиденное, где все помогает сконцентрироваться, уйти в себя. Музейная коллекция определяет атмосферу будущего пространства. Хотя я не использую исторические экспонаты, они подсознательно влияют на мои идеи, как и сама архитектура Лувра. Мебель здесь будет еще более минималистская, чем моей предыдущей работе, в «Корове», но цвета станет больше. Я не умею работать в классическом стиле, ненавижу ностальгию и поэтому всегда бус делать что-нибудь современное. Это вовсе не означает, будто я отрицаю прошлое. Просто я умею вписывать свою архитектуру в исторический контекст, делая ее загадочной и притягательной».
http://diz-by.biz/index.php?q=restaurant-museum.html

Московский конкурс «Золотое сечение» определяет моду в архитектуре. Он устроен по примеру Букера. Выбор происходит в два этапа: в первый год определяется шорт-лист, во второй год из него выбирают победителей в нескольких номинациях. Поэтому случайные вещи на «Сечение» не попадают. Туда также не попадает компромиссная архитектура, которая делается по заказу властей. Она в конкурсах не нуждается. На «Сечении» царят исключительно профессиональные вкусы. Из конкурсов 1999 и 2001 годов мы знаем, что у профессионалов правилом хорошего тона считаются строгий неомодернизм и деконструкция в ее российском изводе. Второй раз подряд приз в главной номинации «Здание» получил Владимир Плоткин. Два года назад выиграл его жилой дом в Филях, сейчас — жилой дом в проезде Загорского. Дом со стеной из окон, смотрящих в парк, настолько хорош, что все архитекторы мечтают купить в нем квартиры.

Суперсовременный отель Side на тихой улице в центре Гамбурга — гигантская инсталляция. Она шокирует своей архитектурой и балует изысканным комфортом. Шок — это трапециевидный вестибюль, фланкированный 30-метровыми панелями из молочного стекла, за которым свет меняется в зависимости от погоды, времени года и суток. Его плавными изменениями управляет компьютер. Эту световую инсталляцию придумал американец Роберт Уилсон, театральный художник, убежденный в том, что нет пространства без света. Вестибюль кажется таким маленьким по сравнению с высоченными стенами, что можно было бы почувствовать себя на дне шахты, если бы пространство не казалось столь ясным и обозримым. Архитектором отважного проекта стал Ян Штермер из Гамбурга.
Комфорт — это стены цвета белой гальки, прекрасно сочетающиеся с тоном мебели и пола. Это яркие столики и разноцветные суперсофы-валуны, напоминающие о милых играх постмодернистов группы «Мемфис», ведь внутренним оформлением занимался миланский архитектор и дизайнер Маттео Тун.
Шок — комната для отдыха на восьмом этаже. Отсюда открывается головокружительный вид на вестибюль. Комфорт — ресторан fusion и салон красоты с яблочно-зелеными стенами.
Ведь для того, чтобы жизнь была тотально приятной, совершенно необходимо смешать два ингредиента — шок и комфорт.

В доме начала прошлого века много лет сидела японская компания. Стены и потолки в помещении были зашиты, а когда сняли гипсокартон, обнаружили красивые фактуры и лепнину. Пожар добавил красоты. Идея проекта мультибрендового бутика: просто встроить инсталляцию — стеллажи из черного бетона. А на стенах все фиксируется и оставляется: копченая побелка, расплывы на потолке от тушения огня.

Только пол будет новый, из бетонных плит, и в него спрячутся коммуникации. Пол дорогой. Экономят на мокрых процессах: штукатурка, малярка. Тенденция как в аме-риканских магазинах марки Comme des Garcons — притворная бедность. Свет будет с открытой разводкой: либо на кругленьких фарфоровых изоляторах, которые отлиты по старым чертежам либо в медных трубах, которые крепятся на кронштейнах на стене (как в технических помещениях). В центре зала четыре акриловые витрины с подсветкой. Акрил похож на лед. По периметру светильники в шинах, закрытые экранами. Гамма интерьера темная, поэтому свет яркий.

НЬЮТОН был увлечен поиском аналогий между цветом и звуком. Поэтому он разделил полученный при разложении солнечного света цветовой спектр на семь частей. Они соответствовали семи тонам музыкальной гаммы. Такое разделение достаточно условно, так как между цветами нет четких границ. Ну а мы с тех пор повторяем: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан».
Обилие одного цвета утомляет. Даже неосознанно человек стремится к гармоничным сочетаниям. Наиболее простые из них состоят из дополнительных цветов. Вот откуда кумачовый цвет рубах наших крестьян. Он «дает выход» зеленому бескрайних лесов и полей. Красного не встретить у народов, живущих на фоне другого пейзажа. Такое любопытное краеведческое открытие сделал ПЕТРОВ-ВОДКИН.

ГЕТЕ первым попытался проанализировать, какие эмоции вызывают чистые цвета. Вот к каким выводам он пришел. Желтый «обладает прелестью», от него «расширяется сердце и тепло становится на душе». Синий «всегда приносит что-то темное», он «дает нам чувство холода». Зеленый способствует «реальному удовлетворению»... «Дайте мне грязь, и я напишу вам солнце!» — провозгласил французский романтик ЭЖЕН ДЕЛАКРУА. Он имел в виду, что при умелом использовании невзрачные, неприметные на первый взгляд цвета приобретают необычайную звучность.

Для МАТИССА, непревзойденного мастера чистых насыщенных красок, цвета равнозначны ощущениям. Он говорил: «Интенсивность цвета соответствует интенсивности чувств художника».
Цвета можно разделить на выступающие и отступающие. Это заметили еще художники Возрождения. Они изображали передний план тепло-коричневым, средний — нейтрально-зеленым, а дальний — прохладно-голубым. Цветовое восприятие всегда субъективно. Возникает вопрос, нужно ли изучать правила и законы, чтобы грамотно использовать цвет.

Профессор Баухауза, автор интереснейшей книги «Искусство цвета» ИОХАННЕС ИТЕНН считал так: «...законы и теории хороши в ситуации неуверенности. В моменты вдохновения задачи решаются сами собой». Мы говорим: «красный кирпич», «голубое небо», «желтый песок» и не задумываясь берем названия цветов из спектра. А какие они на самом деле? К сожалению, наш язык недостаточно богат, чтобы ответить на этот вопрос. А вот цитата из КАНДИНСКОГО: «Цвет является средством, которым можно непосредственно влиять на душу. Цвет — это клавиша. Глаз — молоточек. Душа — многострунный рояль».