Это анриал - спустя два с половиной года вспомнить пароль...
ммм...
Я - очень мила...)

И что же мне теперь со всем этим делать?

- Мне холодно, - капризно протянула она и спрятала под одеялом красивые стройные ножки.
Бросив на неё уставший взгляд, он закрыл дверь балкона, оставшись наедине с последними утренними звёздами.
- Ну, что теперь? – он отрешённо посмотрел на свои пальцы с идеальным маникюром, сжимающие тлеющую сигарету. – Что…
Cтеклянная дверь резко отъехала в сторону. Стекло угрожающе задребезжало. Он даже не вздрогнул, продолжая изучать кончик сигареты. Её тёплые руки скользнули по его телу, сомкнувшись в замок на груди. Она прижалась щекой к его обнажённой спине и прощебетала:
- Милый… Ты на что-то обижен? Я что-то не так сделала?
Он в последний раз затянулся, закрыв глаза, выбросил окурок и повернулся к ней.
- Кто ты? – бесцветным голосом спросил он.
- Как кто? – блондиночка удивлённо уставилась на него, но через секунду в её голубых глазах сверкнули весёлые искорки, и она звонко рассмеялась. – Ты меня разыгрываешь!
Он внимательно посмотрел на неё своими холодными глазами мягкого каре-зелёного оттенка. От этого непонятного, пронизывающего взгляда ей стало не по себе.
- Ведь так? – она невольно содрогнулась. Улыбка исчезла с её губ.
- Пойдём внутрь, а то ты простудишься, - он осторожно провёл рукой по её волосам, обнял за плечи и легонько подтолкнул в комнату.
Через некоторое время, когда она уже спала, отдыхая от ласк, он медленно поднялся с кровати, тихо оделся и незаметно покинул квартиру…

Лёгкая бежевая тюль занавесок медленно кружилась в красивом вальсе, ветер был великолепен в роли партнёра, а дождь заменял танцующим музыкантов. В комнате на седьмом этаже было темно и холодно. На скользком паркете пола лежала девушка, раскинув в стороны руки. Веки, обрамлённые длинными пушистыми ресницами, плотно сжаты, дыхание ровное и спокойное. Осколки стекла, бывшие совсем недавно бутылкой, мирно покоились под окном, рядом с ними спал вечным сном окурок от дорогих сигарет.
Бар перестал кричать на всю улицу о талантах своих музыкантов. Луна решила, что пора уходить.
Туман, бродивший всю ночь по слабоосвещённым проспектам, решил притормозить и полюбоваться на странный вальс. Фонари отправились в след за луной. Над городом повисла предрассветная тёмная тишина. Но никто не знал, что она такая тяжёлая. Все спали…
Все?

Клубы синеватого табачного дыма меланхолично покачивались на волнах мягкого лунного света. Кло сидела на перилах балкона, свесив босые ноги в сторону улицы. Пальцы левой руки небрежно приобнимали за горлышко очередную бутылку гнусного дешёвого пойла, а пальцы левой нервно теребили фильтр дорогих сигарет. Кас не держалась. Она балансировала. Всего лишь седьмой этаж.

" Он выходит каждый вечер,
Он садится на качели.
У него глаза безумца,
Он поёт колыбельную волкам.
Он кричит – его не слышно,
Он танцует только танго,
У него большие зубы,
Он поет колыбельную волкам." (С)

Музыка неслась с противоположной стороны улицы. Ветер нежно обнимал девушку за плечи и трепал её волосы. Глаза лихорадочно блестели, губы открывались, позволяя словам ложиться на каждый "вдох" и "выдох".

" Он выходит каждый вечер,
Он танцует только танго,
У него большие зубы,
Он поет колыбельную волкам.
Он кричит – его не слышно,
Он танцует только танго,
Он весной похож на ветер,
Он весной похож на ветер,
Он поет колыбельную волкам." (С)

Клара улыбнусь. Грустно. Безумно. Нереально. Так не улыбаются. Отчаянный оскал.

" Он выходит каждый вечер,
Он садится на качели.
У него глаза безумца,
Он поёт колыбельную волкам." (С)

Чёрная тень незаметно скользнула за угол ветхого грязно-серого домишки. Резкий порыв ледяного, пронизывающего до мозга костей ветра задел старую выцветшую вывеску. Противно скрипя, она раскачивалась на своих ржавых петлях в такт невнятному буханью, доносившемуся из бара на соседней улице. Сейчас, глядя на неё, вряд ли кто-нибудь поверил бы, что раньше она была небесно-голубого цвета, а непонятные грязные разводы были позолоченными буквами, выстраивающими уютное: "Твой Дом".

Что-то нещадно давило на мозг. Ударяло по вискам и разносило тупую мысленную боль по всему телу. Кло с огромным трудом разлепила почти сросшиеся от усталости веки. Она всё ещё сидела в тёмном коридоре, опираясь спиной на холодную железную дверь. Маленькая стайка мурашек совершила молниеносный марш-бросок от лопаток к пояснице, заставив девушку содрогнуться.
"Кап-кап-кап".
Клара сдавила пальцами виски, обездвижив пульсировавшую боль.
"Кап-кап-кап".
Зажмурилась и снова открыла глаза.
"Кап-кап-кап".
Привыкла к темноте.
Это её комната. Жалкая каморка в дешёвом пансионе.
Девушка рывком поднялась с пола. В глазах зарябило, а голова закружилась. С трудом удержав равновесие, что было весьма сложно сделать на 10-ти сантиметровой шпильке новеньких сапожек, Кло облегчённо вздохнула и, не включая света, пошла на кухню.
"Кап-кап-кап".
Идиотский кран! Неужели этот ублюдок-сантехник так и не заткнул это раздражающее капанье?
Щёлкнув выключателем, Кас прошествовала к холодильнику. Жёлтый электрический свет неприятно резал опухшие глаза девушки, заставляя часто моргать. Достав из холодильника бутылку пива, Клара со всей дури захлопнула дверцу, бокалы, обитающие на полках близстоящего шкафа, растерянно задрожали. Глядя на тонкое стекло, девушка грустно усмехнулась, достала из ящика стола открывашку и снесла голову пивной бутылке. Пробка выкрутила неимоверный пирует и шмякнулась об пол. Металл соприкоснувшись с кафелем неприятно лязгнул. От неожиданности Кло оступилась и подвернула левую ногу. Преодолев желание грохнуть бутылку об пол, Кастанедка опустилась на пол, села поудобнее, насколько позволяла узкая асимметричная юбка до колен, поставила пиво на пол и принялась расшнуровывать сапожки.

Клара захлопнула дверь и отдышалась...
Прислушавшись к тишине коридора и убедившись, что он совершенно пуст, Кло устало опустилась на пол и закрыла глаза...